Надежда Пигмалиона

Глава тридцать девятая. О предостережениях и опасностях

Я думала в уютный час дождя;

а вдруг и впрямь, по логике наитья,

заведомо безнравственно дитя,

рожденное вблизи кровопролитья?

Когда глаза откроются — смотреть,

какой судьбою в нем взойдет отрава?

Отрадой — умертвить? Иль умереть?

Или корыстно почернеть от рабства?

* * *

Листья постепенно покидали ветви деревьев под резкими порывами осеннего ветра. Теперь они шуршали и катались по двору, сверкали золотом на тихой глади Черного озера. Мне постоянно казалось, что время в Хогвартсе текло иначе, чем во всем остальном мире. В старинном замке оно неслось вскачь, порхало сквозняками по длинным коридорам, падало рубинами на дно часов. Дни мелькали перед моим взором пестрым хороводом, сливались в неразличимый поток. Сентябрь близился к концу, вся школа жила в предвкушении появления иностранных гостей. Отовсюду слышались навязчивые толки о способах обмана чар, ограничивающих возраст участников. Раззадоренные обещаниями щедрой награды и неминуемой славы, ребята строили фантастические теории и догадки об испытаниях Турнира. Преподаватели, словно сговорившись, решили «подтянуть» студентов по всем предметам и засыпали непомерными заданиями.

У меня, ко всему прочему, внезапно обнаружились большие пробелы по Трансфигурации. На одном из занятий Макгонагалл вдруг решила повторить пройденный материал и дала нам десять заданий, из которых я успешно справилась лишь с одним, превратив нож в перо. Практическая польза от такого превращения была мне абсолютно ясна: если во время сражения в тебя кто-то пустил рой ножей, есть резон превратить их в мягкие перья. Но я совершенно не понимала, с какой целью нужно было превращать кролика в сахарницу или подушку в ежа. Неужели может так случиться, что волшебнику, гуляющему по поляне с кроликами, может вдруг до зарезу понадобится сахарница? Не найдя ответа, я задала этот вопрос Макгонагалл напрямую, но он почему-то ее расстроил и оскорбил. Она даже сняла с меня пять баллов «за неуместные сомнения в пользе магического мастерства Трансфигурации». Для каждого такого бесполезного, на мой взгляд, превращения требовалась специальная формула, которую надлежало помнить и знать. Гермиона вызвалась помочь мне и по вечерам в гостиной показывала необходимые превращения.

Несколько раз мы с ребятами пытались тренировать заклинания в одном из заброшенных классов. Но Филч очень быстро нас находил, и мы едва успевали спрятаться. После трех неудавшихся занятий затею решено было отложить до тех пор, пока не будет найдено более надежное место.

Снейп, к моему удивлению, не выполнил просьбу Дамблдора из сна и стал делать все с точностью наоборот. Он постоянно язвил, снимал баллы и придирался к совершеннейшим мелочам. Даже прилично сваренными зельями он оставался недоволен и всем своим видом демонстрировал пренебрежение. Меня удивляло то, что эта его манера в основном распространялась на представителей львиного факультета, причины этого были не ясны, но больше всех доставалось Гарри, Невиллу и мне. Первое время он как будто приноравливался, а к концу сентября разошелся не на шутку.

На очередном занятии мне повезло. Нам необходимо было приготовить одно из восстанавливающих зелий. Заглянув в рецепт, я обнаружила, что это именно тот состав, который я готовила для Лорда на протяжении нескольких месяцев по сто раз на дню. Я знала его наизусть и могла бы приготовить даже с закрытыми глазами. Обрадовавшись этому, я немедленно приступила к работе, то и дело ловя на себе скептические взгляды Снейпа.

— Вы сегодня необычайно деятельны, Руфи. Возомнили себя великим зельеваром? В книге написано ясно: «добавлять муховертку после валерианы», — процедил Снейп, сунув нос в мой котел.

— Без разницы, — буркнула я, продолжая мешать зелье по часовой стрелке. Но Снейп каким-то чудом расслышал мои слова среди окружающего бряцания и бульканья.

— Неужели? Вам не ясен смысл слова «после»? В таком случае следует для начала научиться читать, — едко сказал он, кривя губы.

— Нет, сэр, дело в том, что когда мне приходилось готовить этот состав в прошлый раз, мой Учитель сказал, — на этих словах я остановилась и посмотрела на Снейпа сквозь столб пара, — что никакой разницы нет.

— Ах вот как, значит, эта чушь еще и не вашего авторства, — продолжал Снейп, — очевидно, ваш учитель разбирался в зельеварении не лучше Лонгботтома. Уберите этих слизней обратно в банку, увижу хоть одного под столом, будете драить весь кабинет! — рявкнул он, глядя в сторону Невилла. В этот момент прозвенел звонок и все поспешили сдать флакончики на преподавательский стол и убраться подальше.

— Я передам ваши слова моему учителю, возможно, Он захочет с вами переговорить по этому поводу, — сказала я Снейпу, ставя свой пузырек на стол перед ним.

— Тогда поспешите успеть до того, как я сообщу Ему про все ваши успехи, в том числе и про новых друзей. Уверен, Он будет очень за вас рад, — процедил Снейп, в его глазах плескалось злорадство.

От этих слов словно повеяло холодом, во мне поднялось возмущение, поэтому свой ответ я выпалила не обдумывая.

— Сообщайте сколько влезет, раз ваша единственная отрада — подсматривать и подслушивать, а потом выбалтывать все, как сорока. Нравится ломать своим языком чужие жизни? — прошипела я.

Его реакция превзошла мои ожидания: Снейп чуть вздрогнул, еще пуще побледнел и отпрянул. Посчитав себя отомщенной, я двинулась прочь из класса, но стоило мне выйти в коридор, как кто-то схватил меня за шкирку, как котенка, и прижал к стене. Я увидела Снейпа и едва узнала. Его черты перекосились, а в черных глазах плескалось бешенство. Он был страшен и казался совершенно невменяемым. Я попыталась достать палочку.

— В-вы… Не сметь! Ни черта не смыслите… Нахальная, бестолковая! Если бы я знал… — бессвязно кричал он, встряхивая меня за плечи после каждой реплики. Вдруг откуда-то прилетел красный жаркий луч и ударил точно по его руке. Мужчина зашипел, выпуская меня из своей хватки.

— Что, Снейп, зажимаешь студенток по углам?! Ты поэтому здесь так пригрелся, да?! — громогласно проревел невесть откуда взявшийся в коридоре Грюм.

— Уверяю вас, мне нет никакого дела до малолеток. Мисс Руфи наказана за плохое поведение, — нашелся Снейп, потирая покрасневшую обожженную руку. Он как будто пришел в себя и теперь старался спрятать взгляд от вылупленного на него волшебного глаза Грюма.

— Смотри, чтобы я тебя не наказал! Ты давно уже должен быть в другом месте, а я говорил Альбусу, что незачем защищать гаденышей вроде тебя. Небось опять навострил лыжи к своему Хозяину?! — яростно хрипел Грюм, стуча протезом по полу. Звуки гулким эхом разносились по подземельям, вторя словам старого аврора.

— Это решение было принято на расширенном заседании Визенгамота, вы желаете взять на себя его функции? — спокойно спросил Снейп, его бешенства словно не бывало.

— Не надо мне ля-ля! Бывших Пожирателей не бывает, тебе ли этого не знать, Снейп? Будешь лезть на рожон, я поставлю этот вопрос где надо, и тебя допросят с пристрастием. Может выяснится что-нибудь интересное, и учти, спокойная жизнь закончилась. Хоть твои дружки и отняли у меня глаз, но я не стал от этого хуже вас видеть! — распалялся Грюм. Снейп молча пережидал бурю и больше не пытался оправдываться.

— Будет к тебе приставать — сразу говори мне, я ему живо подыщу камеру, — сказал мне аврор с усмешкой. — В Азкабане сейчас полно свободных мест… — протянул он, кося на Снейпа волшебным глазом.

— Ну хватит, я просто взорвала котел и не согласна с назначенным наказанием, что, теперь его во всех грехах обвинять? — вступилась я за «своего».

— Да на нем такие грехи, девочка, что ты себе и представить не можешь, — заговорщически сказал Грюм и, бросив еще один уничижительный взгляд на Снейпа, заковылял прочь. Я поспешила последовать его примеру.

Вечером ожидался приезд иностранных гостей. В назначенное время всех студентов заставили выстроиться в шеренгу неподалеку от Черного озера. Я стояла вместе с остальными, кутаясь в теплую мантию, но ветер все равно пробирался за пазуху. Всем было очень интересно, каким способом добирались до Хогвартса гости, я тоже вперила взгляд в темное небо, силясь разглядеть движение. Минуты ожидания тянулись медленно, и я занимала себя поиском созвездий, о которых нам рассказывали на Астрономии, но по небу темными клочьям стелились облака и закрывали дымкой многие звезды.

Появление гостей было очень эффектным. Я лишь однажды видела, как летал Лорд, но даже в самых смелых фантазиях не смогла бы представить, что летать сможет карета размером с дом. Трехмачтовый корабль, появившийся вскоре из озера, еще пуще поразил мое воображение. После того, как директора всех трех школ обменялись приветствиями, нас наконец-то отпустили, и все студенты гурьбой отправились обратно в замок, предвкушая праздничный ужин. Я шла рядом с Гермионой и думала о сегодняшнем происшествии.

«Грюм знает о том, что Снейп — Пожиратель, но не может никак ему навредить, так как тот находится под защитой Дамблдора. То-то он так расхорохорился в Хогвартсе… Значит, Дамблдор считает Снейпа своим шпионом и поэтому защищает его от правосудия. А Лорд знает про это, но все равно уверен в лояльности Снейпа. Двойной шпион… Нет, скорее, почтовая сова, курсирующая между Лордом и Дамблдором, полезная им обоим. Так себе работенка, наверное, поэтому он такой злой… Если бы не Грюм, неизвестно, чем бы все закончилось… Надо поблагодарить аврора. Что же Снейпа так задело в моих словах? Получается, что Лорд и Дамблдор воюют за информацию друг о друге и, в зависимости от полученных сведений, принимают стратегические решения. Все сведения передает Снейп, а, значит, исход войны в некоторой степени будет зависеть именно от него. Кому он верен на самом деле? Кто он? Серый кардинал или пешка? Быть может, мне самой стоило бы поискать с ним общий язык?».

Большой зал сиял в свете сотен свечей. Под потолком парили зачарованные тыквы. В окружающем гомоне слышались восторженные голоса гостей и студентов Хогвартса. Многие почему-то страшно радовались приезду какого-то хмурого болгарина: Рон и Гарри следили за ним восхищенными взглядами. Когда все расселись, Дамблдор произнес речь и представил двух мужчин, сидевших за преподавательским столом — ими оказались некий Людо Бэгмен и Бартемиус Крауч. Последний заинтересовал меня куда больше, чем все происходящее в зале. Щуплый бледный мужчина с темными, прилизанными волосами и жесткими прямыми усиками сидел по правую руку от Дамблдора. Его лицо показалось мне болезненным и ненатуральным, как сморщившаяся, местами отошедшая штукатурка. В нем совершенно не было той живости, которая так отличала его сына. На первый взгляд, у этих людей не было ничего общего кроме имен. Барти страшно ненавидел отца и всегда грозился убить «тирана и карьериста». С его слов я знала о старшем Крауче как о человеке, всецело посвятившего свою жизнь работе и забывшего о существовании семьи. На самом деле, у Барти все-таки была одна общая черта с отцом: он тоже был готов отдать жизнь работе, которой считал служение Лорду. «А ведь он сейчас под Империусом… Яксли долго хвастал тем, что смог-таки подловить самого Крауча-старшего… Может, поэтому он такой деревянный?» — подумала я, глядя на чиновника, с отсутствующим видом жевавшего баранину.