Надежда Пигмалиона

Вечерний летний ветерок, обладающий тем самым, особым запахом земли, травы, свежести и новой жизни, который заставляет беспричинно волноваться, словно вот-вот должно произойти что-то прекрасное, раздувал тюль и блуждал вместе со мной по комнате. Теперь я действительно чувствовала странное волнение и отчего-то радость. Казалось, еще чуть-чуть — и я взлечу, совсем как Он, понесусь над зелеными верхушками деревьев вдогонку ускользающим лучам.

Вдруг раздался стук. От неожиданности я вздрогнула, Беким встрепенулся в клетке. На подоконнике сидела хмурая незнакомая сипуха. Я поспешила забрать у нее письмо и выпроводить восвояси, чтобы ее не увидели. Сова, не получив угощение, недовольно щелкнула клювом и улетела прочь. В конверте, который я не поленилась проверить на наличие вредоносных чар, оказалось письмо от Седрика.

Я быстро заскользила взглядом по строчкам. Парень писал о том, как он проводит лето, и что родители непременно решили свозить его на теплое море, что он скучает и сокрушается о том, что не писал так долго. Назначал мне встречу, звал в гости и передавал приветы.

Дочитав, я задумалась на мгновение, а потом испепелила письмо, решив не писать ответа и не идти на свидание. Случай на платформе до сих пор вызывал во мне чувство стыда, возможно, так на меня повлияла разгромная речь Драко, которому я была глубоко признательна за то, что она не покинула пределы купе поезда. После приезда из Хогвартса мы поддерживали с ним прохладно-дружественные отношения и виделись довольно редко. Главным образом потому, что Беллатриса решила, очевидно, проявить родительские качества и занялась «перевоспитанием» Драко. Раньше она открыто выражала недовольство слишком мягкими, по ее мнению, методами Нарциссы и считала, что так нельзя воспитать мужчину. А теперь увязалась за Драко и не обращала внимания на опасливые взгляды сестры и умоляющие — племянника.

Не знаю, чему она его учила, но Драко был бледнее, чем обычно, и нервные жесты пробивались сквозь его маску хладнокровия. Я даже сочувствовала ему, ведь чтобы стерпеть характер Беллатрисы, очевидно, нужно было обладать еще более сильным характером. Наша вражда с ней ничуть не прошла, а перешла в стадию холодной позиционной войны. Мы обедали в разное время и спускались разными лестницами, но мне временами казалось, что она следит за мной и выжидает чего-то. Сейчас меня мало волновало ее поведение, ведь большую часть времени я тренировалась с Лордом, а она очень часто отправлялась в числе групп налета, и каждый раз меня глодал крохотный червячок надежды, которого я не могла прогнать.

Кроме всего прочего, я не оставляла своих поисков осведомителя, прижившегося в ближнем круге Лорда, и, стараясь не привлекать к себе внимания, расспрашивала Барти и Долохова о тех Пожирателях, о которых у меня не хватало сведений, составляла в дневнике целые таблицы, куда записывала информацию о каждом, включая возможные предпосылки к предательству. При близком рассмотрении практически у всех подозреваемых нашлись существенные изъяны. Круг Пожирателей ширился, что радовало Лорда и заставляло нервничать меня, ведь в организацию приходили новые люди, а значит, потенциальный круг опасности расширялся. Я вглядывалась в лица на собраниях, следила за личными отношениями в кругу. Дошло до того, что мне повсюду начали мерещиться косые взгляды и недобрые намерения.

Большинство Пожирателей сложно было назвать приятными людьми, но постепенно я узнавала про них все больше и проникалась. У меня сложились дружественные отношения с Барти и Долоховым, доброжелательные с Эйвери. Мы ладили и с Хвостом, я несколько раз защищала его от нападок, поэтому он стал еще больше лебезить и заискивать. Следить за Малфоем в его собственном доме мне не позволяло приличие и уважение к Нарциссе. Я вообще подумывала вычеркнуть его из списка подозреваемых, ведь Малфои всегда были на виду и рисковали больше всех. У меня по-прежнему была только одна зацепка — Горбин, но наложенные чары молчали, и я забеспокоилась, что наложила их неверно, но идти в лавку снова пока было нельзя, это могло показаться подозрительным.

Эти недели были тяжелыми и насыщенными. Я засыпала мертвецким сном, как только добиралась до постели, но одной ночью мне впервые за долгое время приснился странный сон.

* * *

Дамблдор, одетый в фиолетовый халат с серебристыми звездами, сидел за столом в своем кабинете в Хогвартсе и молчал, взирая из-под густых бровей на второго себя. Тот второй Дамблдор вовсе не был так спокоен, напротив, его голубые глаза сверкали недобрыми огнями, густая борода была всклокочена, а подол лоснившейся мантии обрызган грязью, словно он бежал по лужам. Второй Дамблдор был в бешенстве.

— Ты хитер, Альбус, но не думай, что я настолько глуп, чтобы не заметить! Ты вновь втянул меня в одну из своих грязных авантюр! Напрасно я доверился тебе! Ты сидишь здесь высоко в башне, среди портретов и золота, отсюда мир, верно, кажется тебе простым и незначительным! Верно, так ты думаешь, когда позволяешь себе вмешиваться в чужие судьбы и играть во власть, разменивая жизни?! Ты мнишь себя мудрецом? А может, Богом?! В таком случае, тебе место по соседству с твоим старым дружком, которого ты любил больше, чем родную сестру! Ты забыл?! Забыл ее, Альбус? — ревел он густым басом, так что воздух звенел вокруг.

Остановившись, чтобы перевести дыхание, он оперся тяжелыми кулаками на стол, разделявший его и директора школы. Жалобно звякнул чайный сервиз, и сильнее зажужжала золотая юла на тарелочке. Многие портреты на стенах предпочли покинуть рамы, теперь они зияли, как пустые глазницы. Оставшиеся смельчаки взирали на сцену с любопытством и опаской.

— Ты врал ей, ты врал мне, ты врал всем, кто тебе верил, и до сих пор не можешь утолить свою жажду власти! Ты ничем не лучше Волдеморта, братец! Сколько лет живем мы, деля убийство на троих? Тебе и нравится это? Тешишь себя мыслями о том, что наказал обидчика? Так вот! В этот раз виновник — ты! Не отпирайся!

Дамблдор слушал, не перебивая, и лицо его становилось хмурым и бледным, тогда как второй наоборот раскраснелся и напоминал разъяренного медведя. После недолгой звенящей паузы директор вздохнул и тихо сказал:

— Присядь, пожалуйста, эта долгая бессонная ночь порядком меня измотала, но ты должен знать. Тебе я скажу то, что известно сейчас лишь единицам.

— Не стану я рассиживаться! Мне известно достаточно! — рявкнул посетитель и обвел кабинет таким взглядом, словно желал его разнести. Он резко развернулся и гулкими шагами направился к двери, рванул ручку и, не оглядываясь, вышел. За окнами занимался рассвет.

* * *

Я проснулась и почувствовала тяжесть на одеяле — это Нагайна свернулась узлом в изножье. А у окна, преграждая путь рассветным лучам, возвышался черный силуэт Лорда. Я резко села, стараясь согнать с себя остатки сна. Такая встреча была странной, Лорд никогда не заходил сюда.

— Что-то случилось? — спросила я хрипловатым от сна голосом.

Лорд ответил не сразу, продолжая смотреть в окно, на разгоравшийся за верхушками деревьев рассвет.

— Ничего, заслуживающего моего внимания.

— А-а… А почему вы здесь? — переспросила я, все еще не понимая сути происходящего. Со стороны Лорда послышался смешок.

— Ты, верно, забыла, что это мои комнаты, но я любезно поделился ими с тобой, дабы не стеснять наших драгоценных хозяев.

Я не нашлась с ответом и продолжила смотреть на черный силуэт в окне.

— Кроме того, ты разговариваешь по ночам. Тебя бывает интересно послушать, во всяком случае, интереснее, чем днем, — донесся до меня его едва слышимый шепот.

После этих его слов я проснулась окончательно и хотела было уже рассказать о своих снах, но Лорд повернулся и двинулся к выходу.

— Сегодня будет собрание, не опоздай, — бросил он уже у двери и вышел.

А я еще долго сидела и смотрела на пустой проем.