История Индии

Сильная позиция Конгресса обескураживала провинциальные подразделения в княжествах. Но местных лидеров, многие из которых уже попали в правительство, это не смущало. Приводя аргументы, которые больше подошли бы Дальхузи, когда тот в 50-х годах XIX века защищал британские аннексии, они объявляли правление князей пережитком прошлого. Как не прислушаться к беспристрастному мнению коллег и соседей, которым выпало жить под гнетом самодержавия? В княжествах проводилась финансовая и организационная поддержка популистских движений. Активисты и агитаторы так и сновали через границы. В Кашмире, Хайдарабаде, Майсуре и других местах вспыхивали беспорядки, звучали требования

назначить более подходящее правительство. Там, где князь-индус правил мусульманами, как в Кашмире, или наоборот, как в Хайдарабаде, возникала напряженность на религиозной почве. Неудивительно, что низамы, набобы, раджи и махараджи перепугались. Если местные представительства Конгресса являются такой грозной силой, что будет, когда партия возьмет на себя руководство на федеральном уровне?

Конгрессу ситуация представлялась иначе. Если федерация будет создана, депутаты двух палат будут избираться косвенным голосованием, кандидатов станут выбирать провинциальные собрания (в Британской Индии) и князья (в княжествах). На выборах 1937 года Конгресс сделал все, чтобы оставить за собой внушительный блок мест в правительстве. В дальнейшем такое удастся только при условиях контроля над кандидатами из княжеств. А это, в свою очередь, возможно, только если заставить князей присылать кандидатов по народным мандатам. «То есть, — пишет Айен Коупленд в подробной работе, посвященной княжествам, — сложность новой стратегии Конгресса в княжествах состояла в том, чтобы заставить князей назначать в федеральные законодательные органы только кандидатов, избранных народом»^{392}.

Уж если князья впадали в панику при мысли о федерации, то мусульмане тем более. На первых порах отношение Мухаммеда Али Джинна и Мусульманской лиги к новой системе было неоднозначным. Как националисты они ее отвергали, поскольку она ограничивала их независимость. Как меньшинство они прельщались очевидной безопасностью. Но в 1938 году, когда Конгресс надавил на княжества, а региональные правительства, посаженные Конгрессом, ограничили власть мусульман, Али Джинна тоже заявил об опасности наступления «царства Конгресса». Если обвинения в дискриминации мусульман в провинциях раздавались и раньше, теперь они получили широкую огласку. Под лозунгом «Ислам в опасности» Лига начала готовить массовое сопротивление, которого до этого избегала. Правившая в Бенгалии Мусульманская партия, входившая в Лигу, большинство мусульман в Уттар-Прадеше и Пенджабе первыми начали подрывать согласие, достигнутое юнионистами. Претензии Лиги на выражение воли большинства мусульман наконец-то стали воплощаться в жизнь.

Схема создания федерации, рассчитанная на поддержку князей и мусульман, вероятно, и так была обречена на провал, но началась Вторая мировая война, которая похоронила ее окончательно. Этот провал оставил пятно на репутации Конгресса, как и раскол общественного мнения, и испуг князей. Принимая власть в провинциях, депутаты Конгресса вскоре обнаружили, что им придется пожертвовать частью принципов. Планы аграрной реформы были подправлены, отношения с профсоюзами рабочих пересмотрены в пользу таких промышленников, как Тата и Бирла, поскольку они финансировали Конгресс. Ответственность за закон и порядок заставила более осторожно подходить к радикальным элементам. «Для руководства Конгресса и партийных министров характерен устойчивый уклон вправо при сохранении левой риторики». Даже Неру, для которого британцы были немногим лучше коммунистов, «вместо того чтобы проводить левые акции на родине, все чаще совершал какие-нибудь международные жесты, вроде поездки по охваченной войной Испании»^{393}.

Из-за разногласий между социалистической и коммунистической частями Конгресса новые возможности появились для радикального бенгальского лидера, Субхаша Чандры Боса. Неистовый противник бхадралока в 1935 году, он был в 1938-м избран председателем Конгресса и показал себя противником новой системы, в частности, общинных решений и федерации. Конгресс был готов прекратить сотрудничество с провинциями и грозил новой волной сатьяграхи ради подлинной независимости. ГЬн-ди в 1934 году почти ушел из Конгресса, но, не доверяя Босу, вновь вернулся в схватку и при поддержке Неру и прочих в 1939 году добился смещения Боса. Бос, который вскоре станет известен как Нетаджи (Вождь), основал радикальную партию Форвард Блок и принял террористические методы. В 1940 году он был арестован. Накануне суда ему удалось бежать, сперва в Афганистан, затем в Москву и Берлин.

Продолжил свою деятельность Бос под покровительством Японии, высадившись в 1943 году в Сингапуре с японской подводной лодки. Подобно Сукарно в Индонезии, несмотря на левые взгляды. Бос восторгался японской дисциплиной, дерзким вызовом мировым державам и вдохновлялся ее успехами в Азии. Когда ему пришлось выбирать между двумя империями, он отдал предпочтение той, которая на тот момент казалась более динамичной и понятной.

К концу 1943 года Бос привел японский империализм на родину, став главой государства Азад Хинд (Свободная Индия) и главнокомандующим Индийской Национальной армии (ИНА) численностью 20 000 человек, набранных из индийских военнопленных в японских лагерях. Государство Азад Хинд и Андаманские острова в Бенгальском заливе — единственная индийская территория, оккупированная японцами. До этого Андаманские острова служили Британской империи местом заключения политических преступников. Как ни странно, проделав путь в 20 000 километров, Бос попал в то самое место, куда был сослан, словно бы и не убегал из Индии.