Белый камень в глубине колодца

***

В наш первый день в Испании я… можно сказать, отличилась.

Море — все вертелось вокруг него. Ради него все изначально и созидалось, Гауди, Диснейленд и желание подруги «пробежаться голышом по тому самому песку» шли только приятными бонусами. Но — море. Помню это ощущение из детства: в первый раз непременно хочется потрогать, объять необъятное, замочить ноги и, визжа от восторга, плюхнуться прямо в одежде. Мне было пять лет, Ксанке — два, плюхнулись вместе.

Юрка и Лекси сдержались: вокруг, несмотря на видимую упорядоченность и логичность, было слишком много людей, а на людях кричать, плескаться и получать удовольствие неприлично. Потом, правда, они привыкли и все равно вымокли. Слава Богу!

Марго, не теряя времени даром, с муравьиной деловитостью нашла и застолбила нам место, обустроив подобие лагеря, после чего как-то незаметно разделась до купальника (сколько времени мы с ней выбирали этот «купальник мечты», страшно вспомнить) и отправилась плавать. Питер спрятался под зонт, нацепил на нос «авиаторы» и уткнулся в книгу. А мы с Костей, как подвисшие компьютерные программы, стояли неподалеку и смотрели на море. На море воды — через море людей и разноцветных пляжных зонтиков. Ощущение было… странным. И не тем, каким должно было быть.

Я так и не решилась раздеться: пугала такого рода открытость. Сняла только обувь и опасливо зарывалась пальцами в гостеприимно-теплый золотистый песок. Вероятность отрыть здесь какой-нибудь «сюрприз» от предшественников стремилась к нулю, но привычки и представления о некоторых вещах так сразу не изменишь. Рядом сидел невозмутимый Костя в обычной для него закрытой одежде, на его лицо падала тень от зонта (долго находиться под прямыми солнечными лучами мужу запретили врачи). Видимо, сказывалась акклиматизация и общая ошалелость от происходящего, но мы лишь молча, внимательно и в 4 глаза наблюдали за сыном. Весь остальной мир пробегал мимо нас фоном, как волны — по обоим морям.

— Тебе нравится? — рискнула спросить шепотом.

Не отрывая взгляда от безмятежной синей глади, он неопределенно повел плечами.

— Не косись на меня, Катерина, не маленький. Если охота, иди купайся, загорай, за этим ведь приехали. Только Юрку на берег вытащи: пусть немного обсохнет, а то разболеется.

Я осторожно спустилась к воде и с трудом, но уговорила сына погреться. По пути со мной попытался познакомиться какой-то хорошо прожаренный двухметровый иностранец, но я шарахнулась от него, как от чумного, и, спотыкаясь, поспешила обратно в укрытие.

Посмотрела на мужа: улыбается. Смешно ему… Смешно, значит?

Демонстративно развернувшись к нашей пляжной сумке, я последовала доброму примеру Марго: скинула платье, расправила плечи и, слегка покачивая бедрами, преодолела тот же солидный маршрут от одинаковых шезлонгов до моря. Окунулась, как всегда делала в детстве, без раскачки — сразу по шею. Ухнула от неожиданности (вода теплая) и поплыла навстречу приключениям, не забывая краем глаза отслеживать, чем занимается сын.

Двухметровый иностранец оказался местным студентом, плохо понимал по-английски или делал вид, что не понимает, однако это не помешало ему ненароком развязать веревочки на верхней части моего купальника и попытаться шутливо облапить прямо под водой. Попутно выяснилось, что мы отплыли достаточно далеко от остальных отдыхающих, а моя реакция на несанкционированный доступ к телу по-прежнему далека от понятия «шутка». Я застыла, готовясь к удару побольнее и поточнее, а он, наверное, воспринял это как приглашение продолжить знакомство…

Гневный окрик заставил дернуться нас обоих. Второй детина, очень похожий на первого, но более мелких габаритов и заметно старше, усиленно жестикулировал, размахивая смуглыми руками и призывая вернуться на берег. Рядом с ним обретался Костя, сверля меня внимательным взглядом уже без намека на веселье. До боли знакомым отцовским взглядом, от которого скручивало желудок и слабели колени. Черт, черт…

— Прошу прощения, сеньора, — сказал на ломанном, но внятном английском второй испанец, когда я-таки выползла из воды вслед за первым, растерявшим весь свой захватнический пыл. — При виде красивой женщины мой брат забывает, где небо, а где земля. Обещаю, этого больше не повторится. Идем, — резкое обращение прозвучало как незнакомое мне ругательство. — Сеньор, — сдержанный кивок Косте. И нечто, смутно похожее на… благодарность? Даже не зная испанского, я отчетливо различила в конце слово «дочь». Что добило: Костя ответил ему… по-испански — Удачного отдыха!.

Мучительно покраснев и вжав голову в плечи, я плелась вслед за мужем к нашему зонтику. Босые мокрые ноги вязли в песке; Костя заметил это и сбавил скорость.

— В следующий раз, когда вздумаешь заставить меня ревновать, — не оборачиваясь, очень тихо сказал он, — будь добра, оставайся в поле зрения. Тёрки с местными ментами лично мне без надобности, разговорник листать долго, а не у каждого кобеля этого пляжа найдутся вменяемые братья, шпрехающие по-английски. Поняла?