Белый камень в глубине колодца

Глава 16. Клиенто облико морале

Утром после хорошей попойки сложнее всего сделать две вещи: открыть глаза и остаться при этом культурным человеком. С первым Соня худо-бедно справилась, хоть ресницы и склеились намертво, а в висках и затылке визжал перфоратор. Через стоны, через боль, но глаза открылись и даже увидели что-то, смутно похожее на дверь.

Проблемы возникли со вторым пунктом. Соня едва успела свеситься с кровати, чтобы поделиться вчерашним ужином не с покрывалом, а с голубым пластмассовым тазиком, услужливо оставленным у кровати. Перфоратор завизжал громче, во рту стало не просто гадко — гадко, горько и больно. Зато немного расслабился узел из кишок и прочих внутренностей, появилась возможность дышать. И клясться:

«Я больше никогда не буду пить. — Суворова утерла рот рукавом пижамы и уставилась на этом самый рукав. Она не помнила, как переодевалась. Она не помнила вообще ничего с тех самых пор, как проходила каравеллой мимо Виталика-старшего. Дальше — сплошной белый шум и стыдливое пиликанье цензуры. — Это ж надо было так нажраться!»

Ей поможет только цитрамон. И холодная минералка. Дальше — по обстоятельствам.

На кухне обнаружилось кое-что поинтереснее воды и таблеток: благоухающий любимым Сониным мылом и неизвестно откуда взявшимся гелем для бритья Втулкин гремел посудой, доваривал кофе и подпевал радио «Культура». Транслировали «Нотр-Дам», и Соня успела как раз вовремя, чтобы насладиться партией Флер де Лис в исполнении Паши Втулкина. Ей оставалось только обхватить голову руками и бессильно сползти вниз по стеночке. Стон, полный боли и отчаяния, прорезал кухню.

— Вы-клю-чи!

— В душ ползи, алкашка, — приказал Паша, не оборачиваясь, — тогда и поговорим… «Но поклянись мне головой, но поклянись мне головой, что эту ведьму вздернут»… Хотя подожди! Где у тебя сковородки?

— В духовке, — простонала Соня уже на полпути к ванной. — Кажется.

— А логика где?

— Закончилась, блин!

— Да, тяжелый случай, — вздохнул Втула, но сковородку по указанному адресу нашел. И противень. И даже утятницу. Видимо, ни для чего другого, кроме как для хранения утвари, духовка в этом доме не использовалась. — Будешь тонуть — кричи!

После душа ей действительно полегчало. Настолько, что появились силы ворваться на кухню и поинтересоваться причинно-следственными связями. К чести Сони, негромко и относительно вежливо.

Паша в это время раскладывал по тарелкам новорожденную яичницу. Радио он, к счастью, выключил.

— Вот за что я тебя люблю, так это за постоянство. Как ни приду, твой большой белый друг стабильно стерилен, — поделился он, капая на яичницу кетчупом и выщелкивая из блистера пару таблеток. Все это вместе с полулитровой бутылкой холодного «Меркурия» поставили перед Суворовой. — Я про холодильник, если что. Ладно, алкомаркет моей мечты, — сжалился Втула, — не забивай голову. Садись, ешь, пей, жуй, можно в произвольном порядке.

— Спасибо. — Соня проглотила таблетки и приложила полупустую бутылку ко лбу. Закрыла глаза. — Хорошо-то как…

— Ну, еще бы. — Паша приземлился рядом и принялся за яичницу. — После такой-то пьянки.

— А ты чего бодрый такой? Выпили мы вроде поровну.

— Я даже больше, — самодовольно сказал Паша, — просто кое-кто не знает золотое правило: чрезмерные отрицательные эмоции подавляют активность алкогольдегидрогеназы. Другими словами, нажираться с горя — верный путь в никуда и в «обезьянник». Если пить, то с удовольствием, а не топить своих бывших в хорошем урожае. Топить лучше в ванной, предварительно оглушив. Ясно?

— Угу. — Ей вдруг стало стыдно. Мучительно стыдно, потому что слово «бывшие» потянуло за ниточку, а эта ниточка — за другую ниточку. — Втулкин, а ты случайно?..

И без того довольная Пашина физиономия обзавелась безмерно пакостной улыбкой. Соня поняла, что сейчас ей за все воздастся. Зная Втулкина, сторицей и без скидки.

— Лучше сразу скажи, что я натворила. Только не ври.

— Ты уверена, что хочешь это услышать?

Софья кивнула. У нее было какое-никакое, но оружие: за коим надом Паша отвез ее домой и с какой радости остался? Кормит яичницей, поит минералкой. Тазик оставил. Смысл? Не в тазике, конечно (в тазике смысл был), а в самом Паше. Развозить пьяных уже-не-дев по домам, слушать пьяные же откровения и далее по списку — удовольствие сомнительное. Такие, как Втулкин, на него не позарятся.

Пожалел? Ага, с чего вдруг. Отомстить хотел? Для этого необязательно ехать, слушать и выхаживать.

Да уж, сомнительное оружие. Как бы самой не напороться.

Паша отложил вилку и потер руки.

— Начну, пожалуй, с того, что мы заказали еще одну бутылку…

Насладился Втула сполна: Соня то краснела, то бледнела, кусала губы и ерзала на стуле, порываясь спрятаться под стол. Не добавляло радости и похмелье — первое, как он правильно определил, за солидный промежуток времени.

— Врешь ты все, — робко пискнула она, когда Паша добрался до описания плача Ярославны.

Детального, почти порнографического описания с предельно честным выражением лица. Любой бы купился. Купилась и мадам Чингачгук.

— А смысл мне врать? Ты подожди, нам еще Константин Николаич не звонил.

Неизвестная картина Пикассо «Паника». Истинный шедевр. Взял бы и повесил на стенку.

— Втулкин, — сипло, вцепившись скрюченными пальцами в его запястье, — что ты сказал Косте? Это уже не смешно!

— Сама подумай. Раз мы с тобой до сих пор живы, а город стоит, значит, ничего криминального, но-о… — Он не удержался от томительной паузы, шевельнул бровями. — Наш папа приятно заинтригован и жаждет подробностей. Обещал после двенадцати позвонить, так что минут сорок на подготовку у тебя есть… возлюбленная моя София.

Картина «Паника» плавно трансформировалась в более современную «Error 404» или «Разжижение мозга второй степени».

Пауза длилась не больше секунды. Опрокинув стул, Сонька бросилась в спальню за телефоном.

Ни одного пропущенного звонка от отца, только короткая эсэмэска:

Позвони, как проспишься. Лично поздравлю.

— Пришлось признаться, что я сделал тебе предложение, — посетовал Паша из кухни. — Хотел же, как положено, семейный торжественный ужин, а ты — сразу папе звонить. Весь сюрприз испортила, пьянчужка!

Соня смеялась. Без истерики, тихо и над собой. Если бы только можно было вернуться в прошлое и отказаться от этого чертова пари на удивление! Или хотя бы удивиться букету… свадьбе… карете… что там еще было? Потому что у Паши окончательно сорвало стоп-кран, раз он ухитрился подключить к делу Костю!