Белый камень в глубине колодца

***

Забытый гаджет-бутерброд лежал на спинке кресла экраном вниз. Олег взял его, и чувствительная техника приветливо мигнула.

Просто так, на пробу: 31-12-15. Комбинация верная, заходите, смотрите. Поменяли только стандартную заставку, а числовой код остался тем же.

«Нет, Дубровин, ты мой пароль лучше знай. Вдруг забуду, и с этой хреновиной что случится. И кто меня тогда разблокирует?»

Было бы любопытно взглянуть, как обозвали его контакт на этот раз, однако дальше начального экрана Олег не пошел. Он смотрел на жену.

— Я подышу и вернусь. — При детях Ляна не упоминала, что идет курить. — Вы, это… — она помолчала, будто ждала чего-то, — не скучайте.

Дина сидела на диване с книгой, уютно подобрав ноги. В гостях у Татьяны Петровны она всегда находила и неторопливо листала именно эту грязно-бежевую потрепанную книгу с лентой-закладкой — «Грозовой перевал», который когда-то брала почитать в библиотеке, но так и не узнала, чем всё кончилось для главных героев.

Борька прильнул к материнскому боку, положив русую голову ей на грудь. Она придерживала его одной рукой, не возражая, когда сын прижимался теснее, ерзал на месте или принимался играть ее пальцами. Дина привыкла, что Боре она нужнее всего. Ведь он был рядом и зависел от нее гораздо дольше, чем Наташа, которая с ранних лет проявляла самостоятельность. Однако в заботе и ласке нуждалась не меньше.

Мама не хочет со мной обниматься, она так сказала. Мама меня не любит?! Почему она его обнимает, а меня нет? Давай его уберем!

Олег обнимал обиженную дочку, упрашивал жену: погладь, обними. Пожалуйста, не прогоняй. Так надо, родная. Пусть она знает, что всегда может прийти к тебе.

Да, порой им бывало сложно. Как удалось не споткнуться, сохранить равновесие? Олег не представлял до сих пор. Отчасти, разумеется, благодаря тете Ляне и бабушкам, но… Дина, он точно знал, любила на пределе своих возможностей. По-другому она любить не умеет.

— Мама, можно мне тоже к тебе? — Наташа заметила, что брат уснул, и постаралась понизить голос. — Я аккуратно.

Дина кивнула, опустила ноги, ухитрившись одновременно повернуться и придержать сына. Многозадачность приходила с опытом.

Они сидели втроем, как одно целое. Дочь крепко обнимала маму и заглядывала в книгу, если там появлялись картинки. Но сидела тихо. Маленькая разбойница обычно не упускала шанса рявкнуть на брата, незаметно ущипнуть его или потроллить, когда тот, случайно наступив на хвост коту, полдня ходил за ним по пятам, всхлипывал, жалел и просил прощения. В ответ на замечания отца, что, когда она подрастет, на всем белом свете у нее не будет человека роднее вот этого «плаксы» и «нюни-хрюни», Натка морщила нос и насмешливо фыркала. Не верила, факт. Да что говорить, он сам, не имея ни братьев, ни сестер, ни других близких родственников, кроме родителей, временами сомневался, что такое возможно.

Сейчас поверить было легко. Дубровин смотрел на свою семью, ему давно не было так хорошо и спокойно. Наружу, подогретые алкоголем, рвались самые главные, пусть и давно сказанные, много раз повторенные слова, но он не хотел никого тревожить.

В какой-то момент он потянулся за телефоном и ощупал пустой карман. Тогда Олег разблокировал Лянин «бутерброд» и сделал несколько фотографий на память. Потом попросит Ляну скинуть ему, если не забудет… Нет, надо обязательно не забыть.

— Не спите еще? — Ляна принесла с собой холод и горький запах сигаретного дыма, а на плечах «пудрового худи Верблюди» от Паши Втулкина таяли снежинки. — Такси вызвали?

Дина прижала указательный палец к губам, и ее близкие люди понятливо (правда, не совсем ловко) скрылись в прихожей.

— Собираемся потихоньку, — шепнул Дубровин. — Ты что, без куртки там торчала?

— Ну, мне ж в кои-то веки не вынесли мозг по этому поводу, — хмыкнула вредная Ляна.

Олег действительно постоянно напоминал ей, чтобы не выскакивала на мороз раздетой. Сестра шипела, как мокрый чайник на плите, но возвращалась и покорно надевала «аляску». А тут решила мерзнуть в одном тонком «Верблюди», хоть оно и фирменно-пудровое.

— Ладно, не парься. Я пока теплая, не околела.

Она забрала «бутерброд» и, опасливо трогая смартфон кончиком пальца, разбудила его паролем. На экран выплыло последнее фото.

— Ух ты, классно получилось. Вы, батенька, художник, однако. Нет, серьезно, очень классно. Только тебя не хватает.

— И тебя, — заметил Олег, обшаривая взглядом кухню.

Посуда, которую перемыла Дина, успела вернуться на места, а со стола неумело, но старательно протерла Наташа. О празднике напоминали только початая бутылка домашней «лимонки», в которой славное семейство Тищенко когда-то хранило коньяк, и три разноцветные герберы.

На вопрос «Какие цветы ты любишь?» Ляна Кудряшова, прижимая руку к груди, отвечала: «Понятия не имею», и это была чистая правда. Дине нравились фиалки, которые практически нереально достать в цветочном магазине зимой. Зато там нашлись любимые Сонины герберы.

— Шутишь, что ли? — Ляна тоже активно вертела головой. — Как раз я и лишняя. Задачка для самых умных: на кой ляд машине пятое колесо?

— Запасное, — без задней мысли предположил Дубровин, который и не вслушивался толком.

— Ой, дура-а-ак… Тебе налить? Пока я добрая. И теплая. Гы.

— Не надо. — Олег не понаслышке знал, какими коварными могут быть Пашины настойки. — Завтра не встану.

— Завтра воскресенье, проспишься.

— Всё равно не надо. Слушай, ты телефон мой не видела?

— Нет. — Ляна печально посмотрела на «лимонку», затем — на Олега сквозь «лимонку», и веселее ей явно не стало.

— Он должен быть где-то здесь. Дай с твоего наберу. Как я у тебя записан?

«Бутерброд» выхватили у него из-под носа, и силиконовое чудо за малым не выпрыгнуло из Ляниных рук.

— Дай сюда, убивец! — пробурчала Ляна. — Моя прелесть, сама хочу. Еще вспомнить бы, куда тут надо тыкать… Вот ведь басурманское создание…

Ее «спасибо» без единого смайлика и пояснений прилетело утром. Зато к нему прилагалось вчерашнее фото, о котором Дубровин всё-таки забыл.

«И тебе спасибо. Как после вчерашнего?»

Сам он был на удивление бодр, вопреки зимней темноте и частично сползшему одеялу.

Ляна печатала медленно, экран успел заскучать и погаснуть.

«Нормаль но твоих ромашек мутантов я вчера ощипала прости Я крапиву люблю оказывается».

Ляна такая Ляна. Она не меняется.

«Будем знать. Матери привет передавай».

Дубровин проверил почтовый ящик и листал новости, когда наконец прибыл ответ:

«И ты передавай всем нашим».

Дина жалобно застонала во сне, дернула ногой. Олег невесомо поцеловал ее пижамное плечо и осторожно укрыл одеялом маленькие голые пятки.