Белый камень в глубине колодца

Глава 9. Романс осеннего дождика

Преуспевать в чем-то — всегда палка о двух концах. С одной стороны, тебя ценят и выбирают среди сотни других таких же, но, с другой стороны, твоя неделя расписана буквально по секундам.

Казалось бы, что такое частный нотариус? Тишина и стабильность. Ни от кого не зависишь, с карьерной лестницы не падаешь ввиду отсутствия этой самой лестницы. Нотариусом сядешь — нотариусом выйдешь, и громкое слово «карьера» относится больше к доброму имени, чем к карьере как таковой.

Однако после новогодних праздников хваленая стабильность куда-то подевалась: народ повалил, будто сговорившись. И, как на подбор, обиженный, обделенный и совершенно безграмотный с точки зрения российского законодательства. А это лишнее время, потраченные задаром нервы и очередная суббота коту под хвост. Как говорит Костя, после двухнедельного разврата — самое то.

В ожидании клиента у Сони выдалась свободная минутка. Целых шестьдесят секунд, чтобы проверить, все ли у нее подкрашено-уложено и не отражается ли в прекрасных глазах желание убивать. После того злополучного спектакля желание убивать само не уходит, приходится выгонять насильно. А все мсье Лаперуз виноват, будь он неладен!

— Туки-туки, можно?

Софья спешно захлопнула пудреницу и выпрямилась.

— Нужно. Заходи…

В дверях стоял и улыбался во все тридцать два (или сколько у него там?) вышеупомянутый мсье. Ради разнообразия — в джинсах, свитере и педиковатом шарфике со снежинками. Окажись поблизости Костя, лично бы придушил. Этим самым шарфиком.

— …те. — Соня беззвучно выдохнула, проглотила удивление и включила «режим нотариуса». — Присаживайтесь, — перед глазами послушно всплыла его стильная визитка, — Павел Андреевич.

— Для вас можно просто Паша. — Втула плюхнулся напротив Сони и сцапал ее кисть. — Я сегодня не куривши, так что, — поцелуй вышел бы донельзя деловитым, не погладь ее Паша по мизинцу, — мое почтение, мадам Чингачгук. Правильно, что взяли псевдоним, — не мог не поддеть он, — быть просто мадам Суворовой в наше время неинтересно.

— Мсье Лаперуз, помимо вас у меня другие клиенты, так что давайте сразу к делу. Вы ко мне как к нотариусу или… за добавкой?

Паша погрустнел и осторожно потрогал сплюснутое ухо, еще хранившее следы стальных пальцев Игоря. С таким же, только, пожалуй, чуть более удивленным выражением лица Игорь трогал синяк на голени и гыкал. Пинался скромный интеллигент Паша Втулкин на девять баллов из десяти.

— Не-не-не, благодарю, прошлого раза мне хватило. Я вообще-то не к вам, а к нотариусу Суворовой С.К., но раз уж так получилось и мы снова встретились… — Заискивающая Пашина улыбка разбилась о ядовитую Сонину, как китайская ваза о паркет. — Короче, я по поводу завещания моей бабушки.

Соня кивнула и сказала: «Угу». Издержки профессии.

— Давно она умерла?

— Бог с вами, мадам! — испугался Втула. — Живее всех живых.

— Значит, только собирается. Составлять завещание, я имею в виду. А почему она сама не пришла?

— А надо было? — почесал лысую репу Паша. — Я и сам все могу составить. Она объяснила, чего хочет. На пальцах. Показывать не буду, а записать, чтобы цивильно было, вы мне, надеюсь, поможете. Вы вон какая, — он посмотрел куда-то за голову Сони, где на стене висели в рамках сертификаты и лицензия, — ученая.

— Павел Андреевич…

— Паша.

— Павел Андреевич, — с нажимом повторила Софья, — боюсь, что я ничем не смогу вам помочь. Завещание должно быть совершено только лично, передача полномочий по составлению завещания представителю не допускается. Ваша бабушка дееспособна?

— Дееспособней всех дееспособных, — буркнул Втула.

— Она передвигается?

— Плохо. Почти нет.

— Тогда вам нужно пригласить нотариуса на дом, только и всего, — развела руками Соня, радуясь, что легко отделалась. На дом она не выезжала ни за какие деньги. — Могу подсказать очень грамотного специалиста…

— Мадам, вы не поняли, — перебил Втулкин. — Я… то есть мы хотим вас. Агнесса хочет именно Софью Суворову и никакую другую. Ей соседка баба Тося рекомендовала. Мировая бабка. Во какая! Отсудила у своей сестры, вы не поверите…

Соня закусила щеку, чтобы не улыбнуться.

— Это, конечно, очень лестно, но я не выезжаю на дом. Тем более что такие вопросы необходимо согласовывать заранее.

— А если я накормлю тебя обедом? Ты ведь даже не завтракала, по глазам вижу.

— А с каких это пор мы с вами на «ты», Павел Андреевич? — прищурилась Суворова.

— С тех самых. Театральных.

— Ах, с тех самых! — протянула она. — Дайте-ка я вспомню. Это когда вы, извиняюсь, проржали весь спектакль, как тыгыдымские кони, а потом…

— Да-да, с тех самых пор, — безмятежно отозвался Паша, развалившись в кресле. — Так вот, предлагаю бартер: с меня обед плюс двойная оплата, с тебя — завещание для Агнеши. По-моему, справедливо. Или бесстрашная мадам Чингачгук испугалась бедного маленького Паши Втулкина?

— Передай «маленькому Паше», пусть сильно не напрягается.

— Да я не об этом.

— Ну-ну. Знаешь, скрытые комплексы — они такие непредсказуемые, выползают неожиданно и некстати.

— Страшная женщина, с тобой невозможно разговаривать. Тройную оплату!

— Тебе денег не жалко?

— Для любимой бабушки — хоть Париж, — надул щеки Втула.

Она засмеялась.

— Павел Андреевич, я не люблю лысых. Смиритесь.

— Я парик надену. Кудрявый. Хочешь?

— Иди ты, — фыркнула Соня, — к бабушке.

— Пошли вместе.

— У меня клиенты. Всего доброго, Павел Андреевич. — Она демонстративно встала из-за стола, и это было серьезной стратегической ошибкой. — Ты что?!..

Паша сграбастал ее в объятия и понес к выходу.

— Я где-то читал, — вещал он, удерживая брыкающуюся Соню, — что если понравилась женщина, ее нужно на плечо и в пещеру. Вопросы будут? Ай!

Суворова ухитрилась вцепиться ему в ухо.

— Блондинку свою… того-этого… в пещеру, понял? — Соня говорила тихо, уперевшись ногами в стену и не давая Паше открыть дверь. — Пусть она тебе устраивает наскальную живопись, а я пас. Поставь где взял!

— А как же бабушка?

— А она вообще существу?..

Бумс! Соня таки вывернулась из Пашиных объятий и грохнулась на жесткий пол.

— Ну, что ж ты так неаккуратно-то? — запричитал Втула, проворно оказывая «первую помощь», а именно растирая пострадавшее мягкое место и заодно все прочие.

— Руки убери! — Она, охая, поднялась на ноги и проковыляла обратно к столу. — Что ты за человек такой, Павел Андреевич?

— Загадочный? Непредсказуемый? — стрельнул глазами тот.

— Придурочный! — рявкнула Суворова и обхватила голову руками. Голова не болела — болело мягкое место, но обхватывать его при Паше было неприлично. — Бабушка с тобой в одной квартире живет?

— Ага-с.

— Мои ей соболезнования!

Пока Соня растирала виски и думала как быть, Втулкин ходил по кабинету и трогал все подряд. Шторы погладил любовно, как хозяин гладит верного пса. Буркнул: «Интересное решение», и Соня невольно почувствовала гордость за свой художественный вкус. Эти дизайнерские шторы она выторговала на немецкой ярмарке и собиралась повесить в Костином кабинете, но они незаметно перекочевали в ее собственный кабинет.

Зато обои Паше категорически не понравились. Соня узнала, что «виниловый монохром — это уже немодно», а на вопрос «Что же, по-твоему, модно?» получила ответ: «Голые стены и лосиные головы».

— Ну, мадам, что вы решили? — Втула вернул на книжную полку пирамидку из оникса. — Жажда наживы в вас сильнее беспочвенных страхов?

Соня покрутила на пальце обручальное кольцо, которое продолжала носить по привычке.

— Павел Андреевич, признайтесь честно: никакой бабушки нет и вы сейчас нагло меня разводите. Признайтесь, и я с вас ни копейки не возьму.

— Да за кого вы меня принимаете? — Паша сердито подбоченился и полез в карман за мобильником. Ткнул пальцем в экран, прижал трубку к уху. Удовлетворенно цыкнул и протянул телефон Софье. — Нате, поговорите! Агнесса Юрьевна.

— Алло, — осторожно сказала Суворова. — Агнесса Юрьевна?

Разговор с Пашиной бабушкой значительно притупил Сонин скептицизм. Да, бабушка. Да, старенькая, но вполне себе боевая. Да, хочет составить завещание. Нет, внучок один, единственный наследник. Ну, мало ли что может приключиться? Да, очень рекомендовали. Если Софье Константиновне удобно, можно и сегодня. Но если неудобно, она потерпит. Просто бабушка старенькая, годы уже не те. Мало ли что завтра случится…

— Я вас поняла, Агнесса Юрьевна. — Соня сделала пометку в ежедневнике. — Всего доброго. Ты победил, — уже Втуле, — раз такая мудрая и деликатная женщина хочет тебя обезопасить, значит, ты не совсем пропащий. В знак уважения к ней оплата стандартная, но с тебя обед и доставка меня сюда. И чтобы без глупостей!

«Гнеша, я тебя люблю», — подумал хитрый Паша.

— Есть без глупостей, — отрапортовал он и полез в шкаф за Сониной шубой. — Прошу!

— Наглый ты. — Суворова достала из соседнего шкафа папку с бумагами. — Учти, я замужем, — вышло жалко и как-то совсем по-детски. — Завезешь куда-нибудь не туда…

— Да помню я, мсье Чингачгук бдит, хоть у него и выходной сегодня. На крайняк, Игорю позвоним. — Втула галантно помог ей надеть шубу, не преминув воспользоваться доступом к телу. — Все, все, не шипи, руки на месте. Пошли уже, прекрасная маркиза.