Белый камень в глубине колодца

Глава 21. Фармацевт

— Да вы что, парни?! 90-е уже давно закончились!

— А люди, застрявшие в 90-х, остались… «Большая разница»

Наши дни

Два слова, которые написал на свободном участке безымянного документа Артем Гореславец, по отдельности были совершенно обыденные, но вместе содержали невероятную, отчасти роковую для многих присутствующих сегодня на фирме информацию:

Коршевер здесь.

Костя Рязанский не верил в призраков. В девяносто восьмом он лично прошелся по остаткам того, что было трехэтажным особняком Григория Дмитриевича Коршевера, больше известного как Фармацевт, и за пару минут превратилось не в развалины даже — груду обугленного строительного мусора и человеческих ошметков. От самого дома уцелели только фундамент и часть винтовой лестницы. Все, что еще могло гореть и тлеть, догорало и тлело.

По официальной версии, произошел взрыв бытового газа. Рязанский позаботился о том, чтобы невинных людей в убежище Фармацевта и поблизости от него оказалось как можно меньше, однако совсем без жертв не обошлось. Холеный Боря Фортуна, помнится, позеленел и отвернулся, заметив на месте, где раньше располагался пафосный холл с сусальным золотом, картинами, мрамором и прочей псевдо-художественной дребеденью, фрагмент сильно обгоревшего, но явно женского трупа. Федька Лисицын, который после гибели брата потерял всякое уважение к смерти как таковой, клацнул затвором, сплюнул в сторону и вслух выразил свое удивление, что там вообще осталось что опознавать: рвануло так, что соседние дома закачались, стекла в них повышибало и пластик поплавился.

— Собачку жалко, — зубоскалил Федька, помахивая случайно найденным на земле грязным собачьим ошейником. — Человека не жалко, а собачку жалко…

— А ну-ка цыц! — прикрикнул на Федьку белый от волнения и, что уж скрывать, от ужаса Рязанский. Пальцы в черных перчатках заметно дрожали, и он сунул их в карманы, стараясь глядеть под ноги и не споткнуться. В ноздри лезли едкий дым и острый запах взрывчатки, бетонная пыль оседала на языке. Первое в жизни убийство, пускай и чужими руками, даром для Кости не прошло. — Мы здесь не за этим! Проверить тут всё, и ходу!

Люди Рязанского искали не живых — считали трупы, брали материал на идентификацию. Цифры сошлись: никто посторонний не входил и не выходил. От Фармацевта не осталось даже тела — пара пальцев с оплавившимися перстнями и окровавленная фаланга. Позже криминалисты подтвердят, что пальцы именно Коршевера, и кое-кто из Костиного окружения даже возьмет себе один на память.

А сейчас Рязанский стоял на пепелище, пинал кирпичи и смотрел в готовое пролиться дождем, не по-апрельски сизое небо. Фортуна, который курил неподалеку, видел, как шевелятся его губы, шепча навсегда врезавшиеся в память слова заупокойной молитвы.

Костя вернулся в настоящее. Олега уже увели, и Гореславец с остальными ждали дальнейших указаний. А Рязанский никаких указаний не давал, только скалился ровными белыми зубами. Картинка сложилась мгновенно, красивая и понятная. Кроме восстания из ада, понятно стало всё. Ему даже немного полегчало, отпустило, как отпускает напряжение студента, когда билет в руках и вопросы известны. А вот знает ли студент Ларионов ответы на поставленные вопросы или нет — разговор отдельный.

— Ну и кто его сюда пустил? — ласково спросил Костя.

— Через второй паркинг пролезли, там же ремонт, — тяжко вздохнул Артем, утирая платком вспотевший лоб. — Всех, кто мешал, втихую положили, за собой почистили, камеры дружно «липу» гонят. В зале такой звездец творится, все тебя ждут. Те, кому надо, Фармацевта как себя помнят, а тем, кому не надо, нашептали уже.

— Плохо, Тема, плохо. А как с настроем у нашего покойничка?

Рязанский неторопливо застегнул наручные часы. Проверил, удобно ли лежит «Макаров». Его люди топтались на месте, мало что понимающие, но готовые рваться в бой по первому слову, а он медлил.

— Улыбается, — напряженно сказал Гореславец и выдавил из себя соответствующую моменту улыбочку.

— Значит, будем улыбаться. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь! — в нос тянул Костя, подражая кому-то. — Пока мы на своей территории, мы хозяева жизни… Где Руднев?

— Руднев пришел, — как по заказу, заглянул в предбанник один из «наружных».

Представительный молодой человек в костюме поправил очки и кивнул всем собравшимся. А к Бегемотику неизвестно какой по счету раз пришла мысль, что потопить миноносец «Костя Рязанский» способен лишь Григорий Дмитрич Коршевер, как и избавиться от Фармацевта суждено только Косте и никому другому.