Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

Золотуха, дача Кочубея и Черная речка

С ранней весны 1827 года по 1830-й, судя по «Запискам», Глинку одолевали боли, припадки, золотушные круги и воспаления. Болезнь вернулась и обострилась. Он обращался к разным врачам. Доктор Браилов предложил радикальный способ лечения — «декохт», то есть отвар лекарственных трав. Его надо было пить в огромных дозах. Глинка называл его отвратительным: «О, Боже! Что это был за декохт! Вяжущий, пряный, густой, отвратительного зелено-болотного цвета. Действовал же весьма сильно: слабил жестоко, с мучительною болью, а с другой стороны, не только не освежал, но гнал кровь к голове»[117].

Временное улучшение наступило, но через некоторое время началось золотушное воспаление в левом глазу. Окулист посадил больного в темную комнату и лечил разными лекарствами. Все эти меры приводили только к ухудшению здоровья. Но болезни миновали как-то сами собой. Так часто будет происходить в жизни музыканта.

Между приступами лихорадки Глинка участвовал в развлечениях света. Теперь наступала пора летних светских забав. Аристократия перебиралась из душного города на пленэр: в Павловск, Царское Село. И Глинка не отставал от моды. На даче у Штерича соревновался с Михаилом Виельгорским в сочинении канона{159}, ездили к Василию Голицыну на Черную речку, модное петербургское дачное место{160}, устраивали концерты для толп зевак, в Строгановском саду{161} вскрывали «гробницу»{162}, развлекали графа Кочубея на его летней даче.

Одно увеселение даже попало на страницы газет. В конце лета 1827 года, подводя итог дачному сезону, Фирс решил устроить невиданное представление на самой Черной речке — по аналогии с популярными в Европе праздниками на воде{163}.

В «Северной пчеле» был дан подробный отчет «серенады», так было названо это развлечение: «…в 9 часов вечера появился на тихих водах Черной речки катер, украшенный зажженными фонарями. Под зонтиком поставлено было фортепиано, и поместились сами хозяева. На носу находились музыканты Кавалергардского полка. За катерами следовали лодки с фейерверком. Берега речки со стороны селения и сада графини Строгановой усеяны были множеством слушателей. Попеременно пели русские песни, французские романсы и театральные арии хором, с аккомпанементом фортепиано. В промежутках пения раздавались звуки труб»[118]. Музыкальной частью представления управлял Глинка — он аккомпанировал и руководил хором. Рецензент забыл упомянуть про венецианскую баркаролу и хор из оперы Буальдье «Белая дама». Наибольшие аплодисменты сорвала мазурка Виельгорского, сочиненная только для труб. Эффект звучания от духовых инструментов на открытом воздухе был поразителен. Мазурка произвела и на Мишеля большое впечатление. Не случайно для аналогичного ансамбля из натуральных труб он напишет марш для финала оперы «Жизнь за царя». «Серенада» продолжалась до полуночи, а в заключение все участники, стоя, исполнили «Боже, Царя храни».