Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

В московской прессе появилось выступление Януария Михайловича Неверова, друга Мельгунова и Одоевского: «Никогда еще у нас сценическое произведение не возбуждало такого живого, полного энтузиазма» отклика. Неверов публично озвучил общее ощущение момента: «Создать народную оперу — это такой подвиг, который запечатлеет навсегда его имя в летописях отечественного искусства»[246].

Гоголь напечатал в «Современнике» в мае 1837 года свои отзывы об опере (хотя сам на премьере не присутствовал) в статье «Петербуржские записки 1836 года», в которой он ставил «Жизнь за царя» в один ряд с другими популярными в то время операми — «Фенелла», «Норма», «Роберт-дьявол», «Семирамида». Он рассматривает оперу как плоть от плоти народную — составленную из народной музыки. Но главное для Гоголя — не столько точное цитирование, сколько показ славянского народа поющим, что, по его мнению, отвечает истине. «Покажите мне народ, у которого бы больше было песен. Наша Украина звенит песнями. По Волге, от верховья до моря, на всей веренице влекущихся барок заливаются бурлацкие песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи, и как грибы вырастают города. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек. Всё дорожное: дворянство и недворянство — летит под песни ямщиков. У Черного моря безбородый, смуглый, с смолистыми усами козак, заряжая пищаль свою, поет старинную песню; а там, на другом конце, верхом на плывущей льдине, русский промышленник бьет острогой кита, затягивая песню. У нас ли не из чего составить своей оперы?!»[247] — восклицает Гоголь.

Французский композитор Адан, оставивший в 1840 году заметки о музыкальной жизни Петербурга, с удивлением отмечал, что опера Глинки «имела такой же успех, как и либретто, и даже спустя несколько лет… опера не прекращает получать аплодисменты публики»[248]. Подобной долгой жизни оперы на сцене не знали французские театры, где шла стремительная смена репертуара.

Вульгарной прямолинейностью грешит мнение, появившееся позже и воспроизводимое до сих пор, что опера Глинки являлась иллюстрацией идеологии Уварова и всецело была подчинена государственной задаче[249]. Надо заметить, что художественный текст оперы шире и многограннее политического. Еще раз напомню, что триада действительно отражала воззрения интеллектуалов и самого Глинки на природу русского народа, русской истории и ее главных качеств. И значит, она вошла в «кровь и плоть» сочинения, составила ее каркас, но каркас естественный, выросший из истинного патриотизма и вдохновения{300}. Три концепта переплетены столь сильно, что невозможно представить сюжет вне этой конструкции. В опере православие как истинная вера, вера отцов служит системой координат для поступков всех героев{301}. Современные исследователи видят в опере неразрывную связь с ходом церковного богослужения, которое хорошо знал Глинка[250]. В ней воплощаются основополагающие идеи православия — вера в спасение души и жизнь вечную, преображение человека путем покаяния и добрых дел. Главный герой умирает, но его смерть идет во благо новой династии и способствует воскресению страны[251]. В «Жизни за царя» проходят два православных обряда — венчание на престол, как обручение царя с царством, и венчание дочери Сусанина Антониды с воином ополчения Собининым. Тем самым рифмуются народная, самодержавная и православная линии в оперной драматургии[252].