Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

«Круги на воде». Миланские знакомства

В отличие от других музыкантов, путешествующих по Европе, например Листа, Глинка не устраивал публичных концертов. Глинка приобретал известность в салонах благодаря его фортепианным сочинениям на известные темы из опер.

Салон — идеальное место для старта любой карьеры.

Благодаря знакомству с русским послом графом Иваном Илларионовичем Воронцовым-Дашковым (1790–1854) Глинка стал вхож в высший свет Милана{221}. Он помогал адаптироваться всем приехавшим русским, через него также шло финансирование поездки Николая Иванова.

Глинка указывал в «Записках»: «…желая поддержать приобретенную уже некоторую известность, я принялся писать пьесы для фортепиано»[159]. Прежний стиль его фортепианных пьес под влиянием моды на виртуозность получил еще больше блеска[160]. Вариации на две темы из балета «Сhao-Kang» (в русской традиции — «Као-Канг», «Чао-Чанг» или «Као-Кинг») с колористичными, изображающими колокольчики форшлагами композитор посвятил Воронцову-Дашкову{222}. Блестящее рондино с темой из оперы Беллини «Монтекки и Капулетти» — одной из дочерей известной меценатки маркизы Виктории Висконти д’Арагона{223}.

А вот сочинять вокальные миниатюры он не решался, слишком высока была культура оперного пения среди знатоков. «Для пения еще не осмелился начать, потому что по справедливости не мог еще считать себя вполне знакомым со всеми тонкостями искусства», — вспоминал Глинка. Он не знал всех malizie, то есть хитростей, которые, как он вспоминал позднее, любила здешняя публика.

Рикорди, создатель крупнейшего итальянского издательства, услышав новые фортепианные сочинения Глинки в его исполнении, сразу же публикует их. Узнав об этом в России, его друзья, верящие в превосходство русского искусства, уже праздновали победу и провозгласили Глинку итальянской знаменитостью[161]. Соболевский писал Шевырёву в Москву 14 ноября 1832 года из Милана: «Не мешало бы вам потрубить о нем в журналах», «трубите, ибо ему будет полезно впредь, а нашим ушам сладко»[162].

Благодаря пианисту Франческо Поллини{224} Глинка познавал новые приемы фортепианной игры{225}. Поллини прославился тем, что придумал новую технику: для большей виртуозности мелодию, проводимую в среднем регистре, делили между двумя руками, а оставшиеся свободные пальцы в это время могли выводить виртуозные рулады в разных регистрах. Музыка, сочиненная в такой технике, записывалась на трех нотоносцах вместо двух. Эту манеру впоследствии будут использовать Сигизмунд Тальберг и Ференц Лист. Русского композитора поразили те черты, которых он сам добивался в пианизме, — мягкость и отчетливость каждой ноты во всех пассажах. Искусством итальянец занимался ради удовольствия. А вот деньги зарабатывал с помощью… медицины. Он придумал особый «декохт» — отвар, названный им в честь самого себя, которым лечил сифилис, одну из самых распространенных болезней этого времени.

Уже летом 1831 года, страдая от жары и болей в солнечном сплетении, Глинка решил опробовать чудодейственный отвар пианиста. Предыдущий доктор Филиппи, хоть и был хорош и очень доброжелателен, не смог помочь русскому путешественнику. Поллини оказал Глинке честь — наблюдал за его самочувствием лично. Но после двух бутылок Глинку настигла невыносимая мигрень. Поллини, испугавшись результата, предложил отказаться от лечения.