Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

Германия и мнимый больной?

Первым пунктом путешествия была объявлена Германия с ее модными водолечебными курортами[148]. Здесь «отрабатывалась» официальная цель продолжительного путешествия, обозначенная в документах на загранпаспорт — лечение.

Как мы помним, водами тогда лечили практически все болезни. В течение 1830–1850-х годов многие из знакомых Глинки испробовали это модное средство: Гоголь, Жуковский, Мельгунов, Соллогуб, Смирнова-Россет.

Но европейские водолечебницы пользовались популярностью не только как место оздоровления, но и как место развлечения. Они напоминали современные спа-центры с развитой инфраструктурой, шикарными отелями и культурной программой. Вот как описывал Соллогуб поведение русских аристократов на курорте Баден-Баден, одном из самых модных в Европе: «Все общеевропейские знаменитости обоего пола, к какому бы разряду они ни принадлежали, начиная Мейербером и кончая знаменитой французской кокоткой… стекались туда послушать музыку… а вечером себя показать и на других посмотреть в игорном доме, что считалось последним словом тогдашнего шика. Наши соотечественники, как и всегда, впрочем, особенно отличались. Нарышкинские выигрыши и проигрыши, демидовские попойки, празднества княгини Суворовой оставили в летописях баденских сезонов незабвенные воспоминания», «злословие и пустословие играли первенствующую роль» в российских нравах[149]. Эмс, Аахен (Ахен), Шлангенбад, Киссинген, венский Баден (не путать с баденским Баденом и с Баденом в Швейцарии) — все эти популярные курорты посетил и Глинка.

В Дрездене доктор Крейсиг, модный целитель, у которого просили совета не только русские аристократы, но, например, композитор Фридерик Шопен, назначил традиционное лечение — прием минеральных эмских и затем аахенских вод, купание в горячих ваннах из источников.

Во время остановок в дороге Глинка с Ивановым развлекались тем, что музицировали — распевали отрывки из легендарной оперы Карла Марии фон Вебера «Фрайщюц» («Der Freischütz»){211}. Они удивлялись, что в каждой деревушке и таверне можно было найти хорошее фортепиано и любителей музыки, которые им подпевали. Надо заметить, что в эти годы «Фрайщюц» завоевал и русскую публику{212}, даже попав на страницы «Евгения Онегина» Пушкина — «…разыгранный Фрейшиц / Перстами робких учениц». На протяжении поездки по немецким землям Глинка видел невероятную славу «Фрайщюца», которая была признана здесь первой национальной оперой. Композитор Карл Мария фон Вебер считался национальным героем. Выпускались чашки и трубки с надписью «Freischütz», продавалось пиво с аналогичным названием.

Глинка проезжал интересные места, рассматривал достопримечательности, например «Сикстинскую мадонну» Рафаэля в Дрезденской галерее, о которой он много слышал от друзей. Перед его глазами как будто оживали происходившие еще недавно исторические события Наполеоновских войн. Битва народов в 1813 году, воспринимающаяся его современниками как столкновение добра и зла. Франкфурт-на-Майне предстал перед русскими путешественниками разоренным после Наполеоновских войн. В Майнце Глинка опробовал новый вид транспорта — пароход, который станет его любимым способом передвижения до конца жизни. Они плыли по Рейну, легендарной реке, ставшей частью немецкой мифологии и романтизма.

Первая остановка Мишеля в оздоровительном круизе — курорт Эмс{213} с теплыми щелочно-соляными источниками, известными еще древним римлянам. Русские путешественники жили в простом, густонаселенном пансионе под романтичным названием «Роза» в центре города. Глинка всегда в путешествиях отличался здоровым прагматизмом — он находил удобное для туристических целей место, но по довольно невысоким ценам. Приемы горячих ванн сказывались сначала благоприятно на здоровье, но через месяц, как и на Кавказе, эффект от них оказался прямо противоположным — они сильно «расслабили меня»[150], указывал Глинка. Видимо, он говорил о физической слабости, апатии.

Дальше согласно предписанию немецкого врача Мишель с Ивановым отправились в Аахен, где самочувствие музыканта временно улучшилось. Целебные ванны были приятные, в них поддерживалась температура 30–36 градусов по Цельсию. Мишеля, увлекающегося историей, должна была заинтересовать главная достопримечательность города — это старинный готический Ахенский собор, в котором раньше короновались императоры Священной Римской империи. К этим архитектурным впечатлениям добавились впечатления музыкаль-ные — проездом из Парижа в Ахене в это время выступала труппа, как указывал Глинка, «хороших немецких певцов»[151]. Это были действительно выдающиеся певцы, составляющие конкуренцию итальянским звездам — особенно запомнились Каролина Фишер-Ахтен и тенор Антон Гайцингер.

В новом Ахенском театре{214} ставили немецкие оперы, здесь процветал культ Бетховена. Его «Фиделио»[152] произвел на Глинку сильное впечатление именно в сценической версии{215}. Позже Глинка скажет своему молодому другу и почитателю, композитору Александру Серову, что за «Фиделио» готов отдать все оперы Моцарта. Глинка погрузился в иную исполнительскую культуру, отличающуюся от итальянской и французской. Он познавал новую для себя оперную традицию, которая впоследствии повлияла на его замыслы.

В августе 1830 года здоровье Глинки опять ухудшилось, как он считал, из-за чрезмерного потребления минеральной воды и слишком частых купаний. Возобновились боли в шее и появилась «жесточайшая зубная боль», как он сам вспоминал. Спастись от страданий удалось, вернувшись в Эмс, где его ждала встреча с любимым другом Штеричем. Он тоже путешествовал по Германии для поправки здоровья, а потом должен был приступить к службе в Турине{216}. Они не виделись почти год.