Пропавший брат

Индусский факир Тунемо-Ниго

Пирожников купил дорогие билеты, в восьмом ряду.

Мальчики думали, что факир будет смуглый, высокий, с ястребиным носом и длинной черной бородой. Но на сцену вышел рыжеватый толстяк с круглым широким лицом, носом картошкой и большой квадратной челюстью. Полосатый азиатский халат цвета радуги, подпоясанный вышитым украинским полотенцем, плотно облегал его могучие плечи, а ярко-красная чалма украшала голову.

Факир поклонился публике, и в этот момент на сцену из-за кулис вышла худощавая, очень бледная светловолосая женщина с болезненным лицом. Она подала факиру мячи, и он начал жонглировать ими, подбрасывая сразу по семь штук. От мячей Тунемо-Ниго перешел к бутылкам и тарелкам.

Потом индус глотал шпаги. Длинный клинок входил в горло до самой рукоятки. В зрительном зале стояла тишина. Багровое от напряжения лицо факира становилось синим. На широком квадратном лбу сверкали капельки пота. Закинув голову, индус ходил по сцене. Сотни глаз следили за ярко начищенной медной рукояткой.

Но вот факир остановился и ловким движением руки выбросил проглоченную шпагу.

— Алле!

В зале хлопали в ладоши и кричали: «Браво! Бис!» Факир кланялся, широко разводя руками. Его бледнолицая помощница убрала шпагу и внесла на подносе пышный ком пакли. Петрик и Володя вытянули шеи. Женщина достала спичечный коробок. Факир отщипнул клок пакли.

В зале воцарилась мертвая тишина. Все слышали, как чиркнула спичка, и все увидели, как ярким огнем вспыхнула пакля.

Факир быстро сунул ее в широко раскрытый рот. Он проглотил огонь и крепко сжал квадратную челюсть. А помощница уже держала наготове второй клок пакли.

— Браво! — закричал Петрик и первый захлопал в ладоши.

Но на него дружно зашикали. На подносе лежала еще пакля.

Это был вечер сплошных чудес. Индус снял с плеч радужный халат и стал протыкать жирное тело длинными дамскими шпильками. Чтобы зрители не заподозрили мошенничества, Тунемо прошел среди рядов по залу, и Петрик с Володей действительно видели стальные иглы, вонзенные в грудь факира. Этот номер мальчикам не понравился: им было жаль рыжего индуса, вынужденного зарабатывать хлеб мучительным трудом.

Но зато в полный восторг Петрик и Володя пришли от превращения яичницы в кролика.

— Прошу на сцену двух помощников из публики! — сказал факир, готовясь к номеру.

Борис Петрович подтолкнул Петрика:

— Иди!

Петрик первым прибежал на сцену. Сзади него поднимался любознательный бородатый старик в поддевке и высоких сапогах.

— Пожалуйста! — сказал факир. — Встаньте с двух сторон возле этого столика.

Петрик увидел медный примус и алюминиевую кастрюлю. Бледнолицая женщина налила из бутылки денатурат и поднесла спичку. Спирт вспыхнул. Женщина быстро накачала воздух. Огонь зашумел на головке трепетным голубым цветком.

— Внимание, господа! — произнес факир. — Когда я уезжал из Индии, моя мама, провожая меня, дала мне в дорогу вот эти два мешочка. «Сын мой, — сказала она мне, — когда ты захочешь кушать, то потряси хорошенько мешочки и скажи: кэ-кэ-кэ-кэ! И тогда ты не пропадешь с голоду».

С этими словами индус дал голубой мешочек Петрику, а розовый — старику.

Мешочки были маленькие, из тонкого шелка. Петрик сжал свой мешочек в кулаке, как носовой платок, и громко крикнул:

— Пустой!

А старик даже вывернул наизнанку и потряс в воздухе.

— Теперь, — сказал факир, — присядьте на корточки и держите эти мешочки перед собой крепко-крепко двумя руками. И каждый повторяйте за мной: кэ-кэ-кэ-кэ!

В зрительном зале кто-то весело фыркнул.

— Кэ-кэ-кэ-кэ! — закудахтал курицей факир.

— Кэ-кэ-кэ-кэ! — кряхтел старик, краснея.

— Кэ-кэ-кэ-кэ! — радостно закричал Петрик.

— А ну, громче! — командовал факир. — Еще громче! Ну-ну-ну!

— Кэ-кэ-кэ-кэ! — надрывался Петрик. — Кэ-кэ-кэ-кэ!

— Кэ-кэ-кэ-кэ! — старательно продолжал хрипеть старик. — Кэ-кэ-кэ-кэ!

Тунемо-Ниго подошел к Петрику и — это было чудо! — из пустого мешка вдруг вынул яйцо. Зрители оглушительно захлопали в ладоши. Факир сунул руку в мешочек старика и тоже вынул яйцо.

— А ну еще: кэ-кэ-кэ-кэ!

И факир стал доставать поочередно яйца то из одного мешочка, то из другого. Он набрал их ровно десяток, выбил в кастрюлю и, закрыв ее крышкой, поставил на примус. Яичница зашипела.

— Алле! Готово! — крикнул индус и снял кастрюлю. Но едва он приподнял крышку, как из-под нее вдруг выскочил маленький белый кролик с длинными ушками и красными глазками. Куда делась яичница, Петрик не мог понять. Индус показал чистое дно кастрюли.

Помощница факира сунула кролика в клетку и, высоко держа ее над головой, раскланялась. Публика шумела и стонала от восторга, отбивая ладони.

Старик, ошалевший от изумления, с трудом нашел свое место в зрительном зале. Петрик тоже был поражен и восхищен.

В заключение индус показал волшебный сундук. Он пригласил из публики десять человек, велел им внимательно осмотреть громадный ящик, окованный белой жестью, и толстую длинную веревку. После этого Тунемо-Ниго приказал своей помощнице лечь в сундук и сам захлопнул тяжелую крышку.

— Закройте ее на замок! — факир протянул большой ключ. — И завяжите хорошенько веревкой, чтобы она не убежала.

Десять человек принялись старательно перевязывать сундук. Они перекрутили его во всех направлениях и затянули добрый десяток узлов.

— Готово? — спросил индус. — В таком случае прошу перенести и поставить сундук вот сюда. За эту ширму. У кого есть часы, заметьте время.

Факир скрылся за ширму и вернулся ровно через полминуты.

— Прошу! — сказал он. — Уберите ширму. Удостоверьтесь, что это тот же самый сундук. Развяжите!

Почти четверть часа развязывали ящик, а когда развязали, он оказался пустым. Помощница факира уже находилась в зрительном зале и, расточая улыбки, шла к освещенной сцене.

Публика неистово хлопала в ладоши и никак не могла успокоиться. Индусский чародей решил повторить понравившийся номер. Бледнолицая женщина снова легла в сундук.

На сцену вышли новые помощники. Среди них был Борис Петрович. Перевязка сундука теперь проводилась под руководством белебеевского комиссара. Два пожарника, почтальон, купец, телеграфист, два студента, железнодорожник, человек в солдатской гимнастерке выполнили все его указания. Одной веревки не хватило, принесли вторую. Сундук был опутан ими, как сеткой.

На квадратном лице факира играла лукавая усмешка.

Сундук унесли за ширму, и факир исчез за ней, но пробыл он на этот раз немного дольше. Лицо его показалось Петрику и Володе расстроенным. Борис Петрович первым бросился к сундуку.

Ну и пришлось же повозиться с развязыванием веревок, почти вдвое дольше, чем в первый раз!

Когда открыли ключом сундук, на дне его увидели громадный конверт.

— Прочтите! — сказал факир, обращаясь к Пирожникову. — Это, несомненно, вам, как самому старательному.

Борис Петрович разорвал конверт, но вложенную в него записку читать не стал, а передал телеграфисту. И тот прочел громко:

«Завтра я уезжаю. Приходите запаковывать мой багаж. У вас к этому большие способности».

Петрик и Володя отбили все ладоши. Они и не заметили, что на стуле Бориса Петровича, рядом с ними, сидела помощница факира. Когда она подсела, мальчики не видели, потому что не спускали глаз с волшебного сундука.

Так закончился этот изумительный вечер. Возвращаясь домой, Володя и Петрик забросали Бориса Петровича вопросами о волшебных фокусах индусского чародея.

— Волшебства тут никакого нет, — сказал он. — Просто чистая работа. Тунемо-Ниго — мастер своего дела.

...Петрик и Володя, расстелив на полу старые газеты вместо матраца, легли и накрылись полушубками. Они долго обсуждали фокусы факира, но так и не могли догадаться, каким образом выскочила из заколдованного сундука помощница Тунемо-Ниго и откуда появился в кастрюле кролик.

Володя заснул первым. В кухне горел светильник. За отсутствием керосина Пирожников употреблял для освещения сливочное масло. Из кухни в мастерскую шел легкий чад, напоминающий Петрику родной дом. На масленице, когда мама пекла блины, в хате стоял вот такой же сладковатый запах горелого масла. «Мама!» — вздохнул Петрик и ощутил тоску по дому. Сколько времени прошло с тех пор, как они с Володей покинули Киштовку? И когда-то они теперь попадут домой? Когда-то мама снова будет кормить его блинами?

Тик-так! Тик-так! За перегородкой раздавался легкий стук. Петрик приподнял голову. Мыши?

Тик-так! Тик-так! Это Гоголь что-то делает. Бумага шелестит. Пишет, должно быть. И карандашом постукивает. Нет, это не карандашом.

Тик-так! Тик-так!

Мальчик натянул полушубок на голову, чтобы не слышать надоедливый однотонный стук. Но и это не помогло. В ушах настойчиво раздавалось: тик-так! Тик-так!

Светлый лучик месяца пробился сквозь щель ставни и лег узкой полоской на полу. Стук прекратился. Гоголь задул светильник и лег на заскрипевшую койку.