Пропавший брат

«Поезд опоздал»

После колчаковского переворота к Борису Петровичу чаще стали заглядывать клиенты. Почти ежедневно они приходили бриться, а после бритья исчезали на кухне. Володя в мастерской стоял на карауле. Ему теперь было ясно, что в парикмахерскую таинственные незнакомцы приходят не ради бритья. Но кто они такие и о чем шептались, а иногда даже и спорили на кухне с комиссаром, Володя не знал.

Петрик оказался догадливее брата.

— Это — большевики, — решил он. — Они тоже скрываются, как Борис Петрович, живут по чужому паспорту.

Однажды в субботу, под вечер, в парикмахерскую приехал на извозчике молодой человек в черном дубленом полушубке и пыжиковой шапке с длинными ушами и сразу прошел в кухню. Разговор с Борисом Петровичем продолжался у него недолго. Потом молодой человек торопливо вышел на улицу, вскочил в санки и, поднимая снежную пыль, быстро уехал.

Визит взволновал Бориса Петровича. Дрожащими руками он держал часы и с ужасом смотрел на циферблат.

— Ребята, — сказал комиссар дрогнувшим голосом, — выручайте. Осталось час сорок две минуты. Слушайте внимательно, что нужно сделать.

Борис Петрович опустился на кровать и вынул револьвер. Он собирался куда-то и доставал из корзинки патроны. Рассовывая их по карманам, говорил:

— Надо немедленно пробраться в Куломзино. Там, в железнодорожном поселке, на Вокзальной улице, живет машинист Долинченко. Это близко от станции, восьмой дом от угла. Ему нужно передать только два слова: поезд опоздал. Вот деньги... Берите извозчика... Давайте сколько запросит. Гоните во весь дух.

— А если его дома не будет? — спросил предусмотрительный Петрик.

— Будет! Я знаю. Он ждет. Только скорее. Не медлите ни секунды. Я тоже ухожу. Если раньше меня придете, ключ будет у хозяйки.

Таинственность поручения взволновала мальчиков. Бегом они понеслись в центр города, к театру, где обычно стояли свободные извозчики. Морозный ветер обжигал лица. Снег скрипел под ногами. Улица была пустынна.

Скоро Володя начал задыхаться от усталости. Он едва поспевал за братом. Петрик, крепко стиснув зубы, бежал вприпрыжку, повторяя про себя адрес машиниста Долинченко и два непонятных слова таинственного поручения: «поезд опоздал», «поезд опоздал».

Через базарную площадь мальчики вышли к центру города. Навстречу им попался извозчик, но в санках был седок. Пришлось бежать к театру.

— В Куломзино! — крикнул Петрик, подбегая к крайнему извозчику. Тот посмотрел на Петрика с оскорбительным недоверием.

— В Куломзино? А платить чем будешь?

— Деньгами!

— Деньгами... Проваливай! Тоже седок нашелся!

Петрик быстро вынул деньги из рукавицы и умоляюще сказал:

— Дяденька, доедем! Мать умирает... Поедем, дяденька!

Извозчик увидел в руках Петрика сторублевку и быстро согласился:

— Давай садись, коли так... Отвезу.

Петрик и Володя мигом вскочили в санки. Извозчик запахнул тулуп, чмокнул, взмахнул кнутом, и лошадь его, заиндевевшая на морозе, круто рванула с места. Ребята едва не вылетели в снег.

Проехав Люблинский проспект и миновав Железный мост, извозчик свернул на боковую улицу, чтобы выехать к Иртышу. Замелькали мимо одноэтажные домики, косые крыши, занесенные снегом, желтые огоньки в окнах.

Проезжая набережную, извозчик показал кнутом на большой двухэтажный особняк:

— Толчак здесь, сказывают, живет! Верховный правитель! А у нас его извозчики верховным грабителем зовут. Мужиков сильно обижает.

На Иртыше было холодно. Петрик и Володя прижались друг к другу, но теплее от этого не стало. Ветер свистел на реке и, казалось, хотел засыпать сани снежной пылью.

В левой стороне над Иртышом висел железный громадный мост, на противоположном берегу темнел поселок, а сзади сверкали бесчисленные огни сибирской столицы.

Уставшая лошадь пошла шагом. Извозчик повернулся и спросил:

— Матка-то что, больная? Или старая? Помирает-то с чего?

— Больная, — ответил Петрик неуверенно.

— Так-так... Доктора надо.

— Ты поезжай, дяденька, скорей, Мы торопимся.

Извозчик причмокнул и дернул вожжи.

— Н-но!

И снова лошадь побежала по укатанной дороге. И снова забушевал ветер, поднимая снежную пыль из-под свистящих полозьев.

На середине реки дорогу внезапно преградили три вооруженных всадника.

— Стой!

Извозчик натянул вожжи. Всадники окружили сани. Один из них направил на извозчика дуло винтовки.

— Ты кто?

— Легковой. Из города.

— Кого везешь?

— Ребят, — сказал извозчик. — Матка у них помирает. В Куломзино везу. У городского театра наймовали.

— Ребят?

Один из всадников повернул коня возле самых санок. Лошадиная морда чуть не сбила шапку с головы Петрика. Лошадь фыркала над самым ухом. Всадник нагнулся с седла.

— Мальчишки, ваше благородие! Не врет!

— Все равно задержать. И ребят и извозчика. Ни одного человека из города не пропускать!

— Поезжай вперед шагом! — приказал солдат.

Дальнейший путь в Куломзино ребятам пришлось совершать под конвоем кавалериста.

Извозчик, сидя на козлах, бормотал проклятия, а Петрик и Володя с ужасом думали, что важное поручение не будет выполнено в срок. Петрик прикидывал, нельзя ли как-нибудь удрать. Но кавалерист скакал так близко, что всякую мысль о побеге пришлось оставить.

Братья были в Куломзино, когда разыскивали пропавший эшелон № 153/462. Они хорошо помнили маленькую железнодорожную станцию и знали, что домики поселка начинаются сразу от вокзала. Но конвоир велел извозчику ехать вдоль берега, степью, а Петрик решил, что их везут не в Куломзино.

— Теперь прямо!

Навстречу попадались патрули. Проехал грузовик с двумя пулеметами. Потом встретился небольшой казачий отряд. Дорога вела к дому, стоящему на отшибе от поселка. Здесь кавалерист приказал извозчику остановиться. Петрик и Володя увидели: у ворот стояли вооруженные солдаты.

— Арестованные! — крикнул конвоир. — Кому сдавать?

— Сюда давай!

Извозчик привязал лошадь под навес, а сам, с кнутом под мышкой, зашагал за ребятами. Фельдфебель открыл дверь амбара и крикнул:

— Заходи! Ну, живо!

Петрик первый шагнул через порог в непроглядную темноту, за ним последовали его спутники.

— Вот так приехали! — сказал извозчик и крепко выругался.

В ответ на его ругань чей-то тихий, осторожный голос спросил:

— Товарищи, откуда вы? Не с Колокольниковой мельницы?

— С городу, — ответил извозчик, видимо, довольный, что в амбаре оказались люди.

— Из города? Что там делается?

— А ничего!

Кто-то чиркнул спичку, и слабый огонек вырвал из темноты десяток бледных лиц.

— Как ничего? Разве бой не идет там?

— Бой? Да ты что, в уме? — изумился извозчик. — Это тут что-то неладное творится.

— Не может быть! — произнес голос. — В городе восстание!

— Восстание? — извозчик даже свистнул. — Сказал тоже! Восстание!

Петрик и Володя в свою очередь подтвердили, что в городе действительно спокойно. Словам их плохо поверили, но чей-то голос произнес:

— Ничего удивительного нет. Час назад там было спокойно, а что теперь делается, мы не знаем.

Другой голос поддержал;

— Совершенно верно. Двадцать минут назад мы были на свободе, а сейчас сидим в плену.

Через несколько минут Володя, Петрик и извозчик уже знали, почему их задержали на Иртыше. В Куломзино восстали рабочие. Они заняли железнодорожную станцию и готовились захватить иртышский мост. Для подавления восстания прискакал отряд атамана Красильникова и окружил поселок. В бой с повстанцами казаки вступать не решались, но всех, кто шел или ехал в Куломзино, они задерживали и направляли в штаб.

— Ничего, кончится все это — и выпустят, — успокаивал тихий голос в углу. — Пустяки. Вот если бы покурить у кого, ребята, нашлось, было бы дело. А?

— Тише! Никак, пулемет?

В амбаре притихли. Где-то неподалеку строчил пулемет и гремели винтовочные залпы.

— Вот когда бой начался!

— Жарко сейчас там.

Петрик и Володя сидели, прижавшись друг к другу. Оба они думали о Борисе Петровиче и его поручении к машинисту Долинченко. «Поезд опоздал!» Что означали эти слова, и почему Борис Петрович был так встревожен, когда отправлял их в Куломзино? Куда он торопился сам, набирая патроны? Что за человек приезжал в дубленом полушубке и пыжиковой шапке с длинными ушами? Знал ли Борис Петрович, что в Куломзино восстание, или нет? Если знал, почему он их не предупредил?

Одно ребятам было ясно: таинственное поручение комиссара несомненно имело связь с восстанием. Но какую именно, разгадать они не могли. И сейчас, прислушиваясь к беспрерывной стрельбе, братья страдали от одной мысли, что Борис Петрович будет недоволен, когда узнает, что они не сумели вовремя попасть к машинисту Долинченко.

Ночью в амбар привели несколько человек, задержанных при переходе через Иртыш, в том числе двух беспризорников. Один из них имел прозвище Большого Пальца, хотя ростом был мал.

— Почему тебя Большим Пальцем зовут? — спросил Володя.

— Так... Я в приюте жил, — сказал беспризорник. — У нас коммуна была. И все ребята на пятерки делились. А старший Большим Пальцем назывался. Я тоже был Большой Палец. Омским мальчишкам рассказал, и они меня стали так звать.

— А где ты был в приюте?

— В Питере, — сказал Большой Палец. — А потом нас в Башкирию повезли. На станцию Глуховскую.

— В Башкирию! На Глуховскую!.. А ты не врешь?

— А чего мне врать?

— Слушай! — Володя задыхался от волнения. — У меня брат там был... Боря. Фамилия Козлов... Не слыхал такого? А? Он тоже питерский... С Удельной.

— Боря?.. Козлов?.. — Большой Палец вспоминал. — У нас были два Борьки... Козлов был. Его Странником звали. Тоже Большой Палец... Был такой...

— А где же он сейчас? Где?

— Где? Не знаю! — равнодушно ответил беспризорник. — В Сибири, должно быть.

Петрик, молчаливо слушавший разговор Большого Пальца с Володей, вмешался в беседу. Он заставил беспризорника подробно рассказать о переезде ребят из петроградского детского дома в Башкирию и об отправке в Сибирь. Большой Палец охотно рассказал историю длительного путешествия от Петрограда до Омска, где ребят выбросили из теплушек, отправили в солдатские бараки, а потом разогнали по разным городам Сибири.

— Меня в Тару возили, — сказал Большой Палец. — В детский приют. Только я убег оттуда. Воспитатель дрался подтяжками.

Случайно услышанная весть о пропавшем Боре была невероятной и радостной. Петрик и Володя на минуту забыли, где они находятся и что происходит за стенами амбара, превращенного в темницу. А как раз в это время казачий отряд атамана Красильникова занимал Куломзино, выбивая повстанцев пулеметным огнем. Чехи и английские солдаты Миддельсекского батальона обстреливали железнодорожную станцию со стороны иртышского моста, закрывая путь к отступлению.

Двери амбара вдруг распахнулись, и вошли пленники, взятые на поле боя. Их было много.

Заключенным пришлось подняться с пола и стать, один к одному.

— Весь двор набит, — сообщил пленник, последним перешагнувший порог амбара. Дрогнувшим голосом он закончил: — Похоже, что наше дело погибло, товарищи. Казаки заняли станцию. Теперь пощады не жди.