NWT. Три путешествия по канадской Арктике

7 мая

В который раз так получилось,Что, встав с тяжелой головой(Какого черта ему снилось?),Наш предводитель, впав в немилость,Решил устроить выходной.И мы отнюдь не в праздной лениСегодня провели весь день,В итоге бурных выступленийНад хрупкой дружбой поколенийНависла грозовая тень…

Сейчас половина шестого, а мы все там же, на подходах к мысу Батерст, в нашем лагере. Накануне мы уже собирались выходить из палаток, когда в дверь просунулась лохматая голова предводителя и провещала: «May be we will make day off today. Weather is real shit, it’s blowing what’s really bad as for travel as for shooting». По тону можно было без труда догадаться, что решение о выходном Уилл уже принял и просто таким «демократичным» полувопросом нас об этом информирует. Похоже, что даже лед, который вчера казался предводителю опасным, вполне его сегодня устраивает. Нам ничего не оставалось делать, как согласиться, хотя, как я уже многократно отмечал, внеплановый день «офф» отличается от планового так же, как неожиданный сюрприз от долгожданного праздника.

Неожиданный сюрприз, даже по сути своей заслуживающий самой положительной реакции, именно вследствие своей неожиданности может произвести на вас прямо противоположное впечатление. Представьте, к примеру, что вы присмотрели в магазине какой-то товар, который вам чрезвычайно понравился, но которого по обыкновению нет в наличии, и вам клятвенно обещали привезти его в ближайшую среду. Понятно, что товар этот стоит немалых денег (иначе, как бы он вам понравился?). И вот вы готовитесь к ближайшей среде, собираете деньги и, зайдя совершенно случайно в магазин накануне, во вторник, видите, к своем ужасу, что товар этот уже привезли и, более того, за ним очередь, а у вас нет с собой денег, и вы явно пролетаете мимо. Ну и как вам такой приятный сюрприз?!

Примерно то же самое и в нашем случае. Вместо того чтобы поспать вдоволь, не спеша приготовить большой завтрак и начать предаваться праздным мечтам, вы встаете, как обычно, наспех готовите завтрак, полностью одеваетесь и. Словом, не то, совершенно не то! Тем не менее, как я говорил, дневной сон оказался намного эффективней ночного, а поэтому мы все выспались и не очень переживали.

За ночь намело достаточно много снега и продолжало мести со стороны юго-востока. Собачки, свернувшись клубками, спокойно спали. Им было легче, потому что они всегда спали так, как будто следующий день у них будет днем «офф», и узнавали они о том, что это, увы, не совсем так, от нас непосредственно перед выходом из лагеря, потому что мы их будили в самую последнюю очередь, когда все было готово к выходу.

Иногда у меня складывалось впечатление, что Уилл в предыдущей жизни был активным политработником в каком-нибудь отдаленном советском военном гарнизоне – так неистребима была у него тяга ко всякого рода собраниям и митингам. Вот и сегодня после объявления дня отдыха Уилл сказал: «В 9 часов мы придем на митинг».

В качестве полевого конгресс-холла выступала, естественно, наша палатка – как всегда, самая большая и чистая. На ее стенах недавно появилось изречение, вычитанное мною в моей полевой книге с редким названием «Polar star», которую я читал, когда позволяло время, для усовершенствования английского. В этой книге описывались всяческие приключения и драматические события, происходившие на советской (где же еще могли твориться такие ужасающее беззаконие и безобразие единовременно и во многих лицах!) рыбопромысловой базе, которая вела незаконный промысел в американских территориальных водах.

Я вычитал в этой книге очень интересную фразу, которая уже стала лейтмотивом нашего путешествия! Капитан базы – настоящий морской волк, не по-советски независимый (тут у автора вышла явная промашка), отвечая на вопрос следователя о его отношениях с девушкой, погибшей на базе при неясных даже для автора книги обстоятельствах, сказал: «Когда я ловлю рыбу, я ловлю рыбу, когда я трахаюсь, я трахаюсь. Я никогда не мешаю эти два занятия».

Ульрику эта фраза чрезвычайно понравилась, и мы решили изобразить ее на стенке нашей палатки, несколько трансформировав: «Когда я путешествую, я путешествую, когда я трахаюсь, я трахаюсь, и я никогда не мешаю эти занятия». Это в полной мере относилось и к нашему дружному коллективу, особенно в его нынешнем составе.

Коллектив действительно собрался дружный, но разборки состоялись сегодня тяжелые – Уилла вновь потянуло на воспоминания о начале конфликта поколений и о роли предводителя в истории. При этом он предпринял очередную попытку самореабилитации и обвинения противоположной стороны в непочтительности к его опытным сединам. Лучше бы он этого не делал, так как эффект от его выступления был прямо противоположным его ожиданиям. Ему пришлось выслушать немало упреков в свой адрес, в том числе и от меня, в том, что он не лидер в самом распространенном понимании этого слова. Какой смысл причитать о том, что нет команды, пока коллектив наш – это объединенные стечением обстоятельств группы индивидуальностей и индивидуалистов.

Я опять продолжил нагнетать напряжение по линии женского вопроса, но опять был не понят. На мой прямой вопрос, чего девушки хотят от этой экспедиции, они начали мяться, сказали, что хотят того же самого, что и мы – достичь Северного полюса. Ну, Бог с ними, посмотрим, что из этого выйдет.

Короче говоря, состоялся второй тур переговоров. Ульрик вновь высказал свои претензии к предводителю и, вообще, к организации нашей экспедиции, и все остальные молодые участники его, в принципе, поддержали. Однако, по-видимому, все останется на своих местах, то есть каждая сторона – при своем: обиженный Уилл, раздосадованный Ульрик и недоумевающий я. (Уже по прошествии времени я могу с уверенностью сказать, что все то, что произошло у нас на старте большой экспедиции в 1995 году, было прямым результатом этих сегодняшних недостигнутых договоренностей.) Гордон, осторожно принявший участие в дискуссии, только подлил масла в огонь, выступив, как и полагается работавшему по контракту фотографу, в пользу предводителя.

Во время второго витка дискуссий, состоявшегося уже после обеда, на сытый желудок, каждый из нас рассказал подробнее о своем бизнесе. Ничего нового из этих рассказов я не почерпнул. Все это было мне, если и не до боли, то чрезвычайно знакомо. Уилл традиционно сетовал на трудности с бюджетом и отсутствие в этой связи возможности оплачивать наш недетский труд в этой и в последующих экспедициях. Мне было известно, что для того чтобы работать в США за деньги, официально необходимо получение рабочей визы, которую так просто не получить. Все остальные механизмы материального поощрения сводились либо к получению наличных денег, которых, по словам Уилла, было негусто, либо расплате натурой, а именно спонсорскими товарами народного потребления. Однако все товары, достававшиеся нам, имели узкую и специальную сферу применения и потому не могли, в принципе, рассматриваться как некий общеприятный эквивалент затраченного труда.

Получался замкнутый круг, пребывание в котором все равно было мне интересно, потому как соответствовало моему предназначению в этой жизни – путешествовать и радоваться жизни во всех ее проявлениях, невзирая на мелкие неприятности и устраняя крупные.

Уилл заявил, что, по всей видимости, предстоящая экспедиция станет для него заключительным проектом такого масштаба. Ее главное предназначение он видит в образовательном аспекте, который мы и должны, по его словам, реализовать с помощью Джулии и Такако. Для меня совершенно ясно, что такое определение задач нашей экспедиции продиктовано не только и не столько внутренними убеждениями предводителя, сколько стремлением привлечь внимание к проекту со стороны крупных компаний-спонсоров, которые более охотно отдают деньги на общественно значимые и выигрышные в смысле общественного резонанса проекты.

Не желая отступать от наболевшей темы, я спросил Уилла напрямик: «Если мы наладим канал связи и разработаем необходимые образовательные программы до нашего выхода на маршрут – а времени было для этого предостаточно, зачем в таком случае нам брать в экспедицию женщин? Пусть они занимаются образованием, сидя на Большой земле и обрабатывая присланные нами данные, а мы вчетвером пойдем». В ответ никакой реакции. Почему мы не взяли студентов вместо женщин? В ответ опять молчание. Ну, думаю, и Бог с вами, еще вспомните на маршруте мои слова.

Опрос общественного мнения по поводу того, что каждый из нас рассчитывает получить для себя в итоге экспедиции, дал следующие результаты.

Джулия и Мартин заявили, что мечтают просто попутешествовать. Они не нуждаются ни в чем, и не хотят от экспедиции ни книг, ни прав, ни денег. Их привлекает лишь само участие в этом проекте.

Ульрик обрисовал свою ситуацию достаточно подробно и со свойственной ему обстоятельностью. Он сказал, что ради участия в проекте бросил свою работу и службу и что его жена Кристина не работает, и он рад бы, конечно, поучаствовать так же бескорыстно, как Мартин с Джулией, но надо думать о будущем и семье. Все это было сказано достаточно невнятно, и только с подсказки старших товарищей мы смогли вытянуть из Ульрика признание, что если Кристина найдет работу, то он, Ульрик, готов участвовать в проекте на бескорыстной основе.

Тут я взял слово и сказал достаточно просто и коротко: «Ребята, я могу рассматривать и рассматриваю свое участие под вполне определенным углом. Для меня это не хобби, а работа, особенно в связи с последними обстоятельствами, поэтому если я буду получать 2,5–3 тысячи долларов в месяц, или 15 тысяч долларов за эту экспедицию, то это было бы вполне приемлемо для меня. Технически это можно сделать достаточно просто – надо учесть указанную сумму в общем контракте с моим агентством «Викаар», которое будет обеспечивать логистику нашего проекта.

Ну, тут же, по горячим следам, на меня насели со всех сторон: «Ты будешь в экспедиции? Отвечай немедленно!». Я кивнул головой, а про себя подумал, что это пока не окончательное решение. Я приму во внимание то, что предводитель решит по поводу моего предложения с оплатой, и если решение будет положительным, то это уже кое-что. Можно будет даже смириться с тем, что эти женщины идут с нами. Вознаграждение за четыре месяца упорного труда будет вполне достаточным материальным довеском к воздушному, неосязаемому чувству глубокого собственного удовлетворения. В качестве запасного остается вариант с участием в экспедиции Меснера.

Сегодня погода резко улучшилась, и мы выйдем пораньше, чтобы Гордон смог вдоволь поснимать при хорошем освещении. Давление росло всю ночь, то есть весь день, и сейчас облачность высокая. Солнце, штиль, снежок, и собаки, хорошо отдохнув, рвутся в бой.