NWT. Три путешествия по канадской Арктике

22 марта

Вновь мы жребий с судьбой своей бросили,
И исхода не предугадать.
На бескрайнем Невольничьем озере
Для бродяжьих сердец благодать…
Бездорожье, следы перепутаны,
И броженье в собачьих умах,
Скалы ельником колким окутаны,
И все это почти задарма…
Задарма, не считая усталости,
Рук замерзших, натруженных спин,
Но смешно из-за этакой малости
Не играть в эти игры мужчин!

Мы находимся неподалеку от славного городка Йеллоунайф (Yellowknife) – столицы Северо-Западных территорий Канады, на льду озера под названием Great Slave Lake – Большое Невольничье озеро.

Я, как и многие мальчишки моего поколения, кто зачитывался в детстве романами Фенимора Купера, был наслышан об этом озере, ведь именно на его берегах разворачивались события романов Фенимора Купера «Следопыт» и «Последний из могикан». Помню, что мне было не совсем понятно, почему сын Чингачгука, храбрый Ункас, опережавший всех в сноровке и меткости в стрельбе из лука, назывался «последним». В моем детском представлении последний означало худший. Трудно было смириться с тем, что именно он последний в роду этого славного индейского племени.

Озеро Большое Невольничье всегда ассоциировалось у меня с неким африканским пейзажем: жаркое желтое солнце, спокойные воды в окружении болотистых берегов, вдоль которых тянутся бесконечные колонны невольников. В действительности все оказалось не совсем так: вместо спокойных вод необозримые поля заснеженного льда, обрывистые берега, утыканные остроконечными елями, холодное белое солнце, просвечивающее сквозь морозную мглу, и никаких невольников, если не считать нас – шестерых участников второй тренировочной экспедиции, проводившейся в рамках программы Международного арктического проекта.

Да и были ли мы невольниками в прямом понимании этого слова? Скорее всего, нет, а если и были, то нас можно было бы, наверное, разделить на невольников идеи (что, в общем-то, при хорошей и плодотворной идее было не так уж и плохо), к которым относились Уилл и я, и невольников невольников идеи, представленных Джоном и двумя новичками в команде – Ульриком и Мартином. Еще один член нашей команды – вольноопределяющийся Томас, индеец по национальности – был, как это ни покажется странным применительно к историческим традициям Большого Невольничьего озера, самым вольным из нас в смысле полной независимости от идеи Международной трансарктической экспедиции, предстоявшей нам через два года.

Первый вечер нашей экспедиции проходит прекрасно. Мы с Ульриком только что с удовольствием отужинали полусваренной олениной и хорошо проваренным рисом. Темно. Лед потрескивает. Пребываем в полном блаженстве, и поэтому теперь самое время предпринять небольшой экскурс назад, начав с того дня, когда я прилетел в США.

6 марта солнечным весенним днем я прибыл в Миннеаполис для подготовки и проведения второго тренировочного этапа экспедиции. Встретив меня в аэропорту, Уилл сразу же потащил меня на довольно занудную (после долгого перерыва в общении на английском языке все встречи, пресс-конференции и просто диалоги в формате больше двух участников мне представлялись занудными, так как приходилось все время напрягать внимание, чтобы уловить, о чем идет речь, и не сильно промахнуться с ответом, если таковой потребуется) пресс-конференцию, посвященную проблемам образования. Насколько мне удалось уловить, речь шла о возможном продолжении проекта «Образование через приключение», начало которому было положено в первой тренировочной экспедиции в основном благодаря героическим усилиям Марва. Нам предстояло передавать по радиоканалу (опять эти малопривлекательные и утомительные упражнения с антеннами!) информацию о том, что у нас происходит, день за днем, отвечать на всевозможные вопросы школьников и таким образом давать им еще одну возможность уклониться от обязательной школьной рутины, причем на самых законных основаниях.

Идея была прекрасна и благородна во всех смыслах, и даже предстоящие, скорее всего, мытарства с антенной, необходимость постоянного поиска компромиссов в выборе между радиосвязью и ужином, всенепременно пересекающимися по времени, не смогли бы изменить нашего общего положительного отношения к реализации в нашей экспедиции этого образовательного проекта.

На ранчо Уилла в Хоумстэде я познакомился с одним из трех новичков в команде Ульриком Веделом, молодым датчанином, который был приглашен в команду Уиллом для участия в тренировках, а возможно, и в главной экспедиции на Северный полюс в 1995 году. Второй участник, Мартин Хайнелл, был уже в пути – они вместе с Джоном перегоняли упряжки своим ходом из Виннипега в Йеллоунайф, где все мы должны были встретиться в двадцатых числах марта на старте второго этапа тренировочной экспедиции.

Ульрик – очень симпатичный парень, спокойный, как все представители нордической расы, спортивный и, как мне показалось, достаточно самоуверенный. Несмотря на его юный по сравнению с нами возраст (ему едва исполнилось 26 лет), за его плечами уже были два года службы в составе знаменитого гренландского ледового патруля с романтическим названием «Сириус». В задачу небольших мобильных отрядов этого патруля, состоявших из двух человек на двух упряжках по 11 собак, входил объезд в зимне-весенний период всей линии практически ненаселенного изрезанного фьордами восточного побережья Гренландии. Наш юный товарищ прошел на собачьих упряжках свыше одиннадцати тысяч километров, что сразу выдвигало его в лидеры экспедиции по этому показателю.

Подготовительные сборы на ранчо Уилла в Хоумстэде заняли около двух недель. Готовили мы главным образом снаряжение. Все три наши упряжки были в пути к точке старта второго тренировочного этапа – городу Йеллоунайф. Для того чтобы избежать дополнительных и весьма немалых трат, связанных с доставкой трех упряжек в Йеллоунайф самолетом, Уилл еще в середине января отправил Джона с Мартином в Виннипег, откуда они двинулись на собаках на север, в Йеллоунайф. Им предстояло преодолеть свыше двух тысяч километров заснеженной канадской тундры.

Джон пригласил на этот перегон своего приятеля Пола Прежона, который очень хотел присоединиться к нашему отряду для участия в переходе через океан, но по каким-то причинам Уилл не спешил с его приглашением. Очевидно, присутствие в команде сразу трех (сам Уилл, Джон и Пол) представителей США, причем из одного штата – Миннесоты, не вполне соответствовало предполагаемому международному характеру нашей главной экспедиции. Поэтому Уилл отдал предпочтение датчанину Ульрику и англичанину Мартину.

Дабы как-то подсластить выданную отвергнутому Полу пилюлю, Уилл разрешил тому взять на этот перегон, который по всем статьям представлял собой непростую экспедицию, его молодую невесту Миллу Порсилд – датчанку, приехавшую в Миннесоту в поисках приключений. И вот теперь эта четверка на трех упряжках рассекала бескрайние морозные просторы Северо-Западных территорий между Виннипегом и Йеллоунайфом.

В Хоумстэде к моему прибытию оставалось десятка два собак, в основном молодняка, которые не прошли кастинг-зубастинг и изнывали в своих будках в ожидании своего шанса попасть в большую экспедицию. Ульрик со свойственной ему энергией взялся за тренировку этих собак. Наблюдая за тем, как Ульрик работает с упряжкой, я сразу отметил его отношение к собакам – очень строгое, даже чересчур, на мой либеральный взгляд. Он не давал никому никаких поблажек, дисциплина в упряжке возводилась им в ранг абсолюта. Однако процесс знакомства с новыми собаками шел не просто и не быстро. Собаки, естественно, еще не привыкли ни к нему, ни ко мне. Но это Ульрика, кажется, нисколько не смущало. Он был уверен в том, что рано или поздно собакам придется подчиниться.

Как бы в доказательство серьезности своего подхода к воспитательному процессу Ульрик привез из Гренландии кнут угрожающей длины – не менее двенадцати метров, изготовленный из тюленьей кожи. Это было абсолютным нововведением в нашей практике воспитания собак, когда максимально тяжелым и строгим наказанием за ослушание были неистовые гортанные крики предводителя, сопровождаемые иногда звучными оплеухами длинной пластмассовой линейкой, оказывавшие в основном психологическое воздействие, или строгий, акцентированный, даже с каким-то шипением выговор Джефа, не оставлявший у ослушавшегося пса никаких сомнений в неотвратимости страшнейшей кары, если ослушание не будет немедленно прекращено.

Управляя упряжкой, Ульрик орудовал этим огромным кнутом так, что иногда у меня возникали опасения по поводу моей собственной безопасности. Дело в том, что кончик кнута, двигаясь со сверхзвуковой скоростью после ловкого взмаха Ульрика, пролетал в самой непосредственной близости от моей головы, устремляясь оттуда в сторону той или иной провинившейся собаки.

Понятно, что Ульрику не всегда удавалось поразить именно виновника, и в этом, увы, не редком случае конец кнута, описывая замысловатую фигуру, не щелкал в воздухе, подобно выстрелу, а просто опутывал ни в чем не повинных и совершенно ошалевающих от этого собак.

В десятых числах марта мы выехали на машине в Виннипег – столицу канадской провинции Альберта, чтобы оттуда на самолете вылететь в Йеллоунайф и воссоединиться с остальными участниками экспедиции и собаками. Шестой и самый независимый участник Томас должен был присоединиться к нам в Виннипеге.

По пути в Виннипег не обошлось без приключений. Мы наметили выезд на первую половину дня, однако собраться нам удалось только к ночи. Мы впятером выехали на машине Патти Стигер, которая и в этот раз выступила нашим спонсором и обеспечила всю команду своими замечательными маклаками. Весь наш скарб, который мы загрузили в прицеп, весил, наверное, килограммов восемьсот. Дороги в Канаде и в США настолько хороши, что гнать по ним машину не составляет особого труда, даже если прицеп, который ты тащишь за собой, перегружен. Тем не менее резина не выдержала, и примерно в третьем часу ночи, когда я вел машину, правое переднее колесо с печальным стоном приказало долго жить.

И вот, глубокой ночью мы на трех колесах стоим на автостраде милях в пяти от небольшого городка уже поблизости от границы с Канадой. Рядовой в общем-то случай, однако избалованная доступным и хорошо организованным сервисом Патти не имела ни малейшего представления о том, где следует искать запаску. После того как общими усилиями запаска – колесо подозрительно малых размеров – было обнаружено под днищем авто, встал другой вопрос – каким образом ее оттуда достать. Выяснить это, читая инструкцию при свете фонаря, нам не удалось. Поскольку мартовская ночь поблизости от границы с Канадой была чудо как свежа – около минус 20 градусов, возникшее у нас поначалу желание поменять колесо самостоятельно довольно скоро улетучилось.

К счастью, на попутной машине нам удалось достаточно быстро добраться до города, до первой автостанции. Особого оптимизма и надежды на то, что в такое время на станции кто-то будет заниматься нашей проблемой у меня, во всяком случае, не было. Тем не менее мы нашли ребят, которые без видимого энтузиазма согласилсь нам помочь. Впрочем, вполне естественно, что позвонив пару раз по телефону, обрисовав нашу ситуацию кому-то на другом конце провода и получив достаточно вежливый отказ (ни я, ни Патти, стоявшие рядом с говорившим, не услышали ответов этих таинственных респондентов), наши несостоявшиеся спасители прекратили дозволенные речи.