NWT. Три путешествия по канадской Арктике

16 апреля

Поднявшийся северный ветерПытаясь нас взять на испуг,Не справился с этим, поверьте,Поскольку мы едем на юг.

Ночь прошла великолепно. Ветер совсем стих, и температура к утру понизилась до минус 20 градусов. Тишина, снег искрится, и солнце отражается в бутылочном стекле озера. Однако это прекрасное утро для меня было несколько омрачено срывом обычного утреннего протокольного мероприятия. Тем не менее я забрался в палатку и начал готовить завтрак для вылезающего из объятий спального мешка Ульрика, у которого этот процесс занял, наверное, около получаса.

При установке палатки накануне вечером, несмотря на безветрие, мы сориентировали ее в направлении преимущественных ветров – с юго-востока на северо-запад (на случай если погода вздумает испортиться ночью), поэтому Ульрик, лежавший в палатке слева, утром оказался на солнечной стороне и задыхался от жары, а с моей стороны была тень, и мне было очень комфортно.

Позавтракав, мы принялись сворачивать лагерь, и вот тут совершенно некстати я вынужден был прерваться на протокольное мероприятие, что заметно нарушило ритм сборов, и в результате мы отстали от остальных ребят. Джонатан с Мартином уже собрались, а Уилл со свойственной ему сноровкой, вообще, собрался быстрее всех, хотя ему и приходится управляться с собаками и палаткой в одиночку.

Наконец все было собрано, и я опять пошел на лыжах вперед. Видимость сегодня была прекрасной. Метров через пятьсот я пересек обширный ледолом, образовавшийся на месте вскрытия льда. Солнце в чаше озера припекало настолько сильно, что, несмотря на отрицательную температуру, все равно было жарко. Я скинул с себя одежду, оставшись в одних брюках. Ветер приятно холодил нагретую солнцем спину, и я шел в таком виде минут сорок, поскольку с утра можно было не опасаться солнечных ожогов. Потом меня настигли собаки Джона, и мы пошли, неторопливо кувыркаясь по застругам, которых на озере было превеликое множество. Остальные упряжки отстали от нас достаточно сильно.

Высокая гора, по которой мы определили местоположение пролива, все не приближалась – до нее еще было 15 километров. Шли мы до этой горы почти три часа. Собаки тянули довольно вяло, что и определило нашу невысокую скорость. Уже поблизости от горы мы обнаружили достаточно хороший след и дальше пошли по нему. Собаки сначала обрадовались и оживились, но потом снова скисли. Поднялся северный, на этот раз попутный, в спину, ветер. Я вспомнил, что ровно год назад, именно 18 апреля, при движении от Арвиата ветер тоже был северным с той лишь существенной разницей, что тогда для нас он был встречным и очень холодным. Именно в тот день у нас состоялась судьбоносная для всего нашего маршрута встреча с эскимосами, которые и произнесли совершенно замечательную, особенно из их уст, фразу: «It is cold out there!», после чего мы сочли себя вправе изменить курс и повернуть на юг!

К обеду мы вышли к местечку Саус-Хениг. На карте оно обозначено якорем, что означает наличие порта, и самолетиком, что означает наличие взлетно-посадочной полосы, которую мы там действительно обнаружили. Картина перед нами предстала унылая: заброшенные дома, забитые снегом, недействующая мачта для антенны, разбросанные бочки. Вокруг полно следов от буранов, а Ульрик даже увидел освежеванного волка. Здесь находят пристанище охотники на волков и рыбаки.

Миновав это весьма неприглядного вида место, мы скатились вниз, к озеру. Попутно пришлось, что называется, покувыркаться на открытых каменистых участках, где уже сошел снег. Необходимо было соблюдать осмотрительность, чтобы не ободрать окончательно полозья. Укрывшись от разгулявшегося ветра на озере, мы перекусили. Развернув нарты лицом к солнцу, мы могли спокойно позавтракать, потому что ветер при этом дул нам в спину – стандартная ситуация при северном ветре.

Дальше мы пошли в полном соответствии с картой. Через некоторое время мы обнаружили след от вездехода, по которому и шли достаточно длительное время. Периодически мы его теряли, но тогда мы шли дальше в соответствии с картой. Потом след этот, естественно, пропал, и мы увлеклись другим следом. В конце концов, совершенно запутавшись в этих следах, мы решили идти по собственному усмотрению и в результате пришли совершенно не туда, куда стремились, значительно отклонившись от намеченного курса. И куда, как вы думаете, мы отклонились? Разумеется, к югу! Это было просто очередным подтверждением правоты классика Владимира Высоцкого, спевшего в своей замечательной песне про Арктику: «Все года, все века и эпохи подряд все стремится к теплу от морозов и вьюг…». Естественно, при северном ветре мы отклонились на юг. Завтра придется выбираться, и, конечно, мы выберемся без особого труда – я уже по карте сориентировался. Прошли мы сегодня 45 километров.

Окружающая местность нас, увы, не радовала: рыхлый снег, ельник, булыганы и даже целые гряды камней. Полянку, на которой расположился наш лагерь, пересекал отчетливый след лап могучего волка. На этот след мы и поставили нашу палатку.

Опять не обошлось без инцидентов. Я не перестаю удивляться тому, как можно так часто наступать на одни и те же грабли! Не знаю, может быть, это оттого, что у них, в частности у Мартина на его родине, в Англии, этих граблей достаточно, и каждый, наступая на свои собственные, не считает, что он кому-то мешает. Сколько раз мы уговаривались о том, чтобы при постановке лагеря начинать кормить собак одновременно! Даже, если кто-то вырвется вперед и установит мировой рекорд скорости разворачивания своего лагеря, все равно необходимо выждать, пока все собаки будут расставлены по местам и погонщики приготовятся к кормлению. В этом и только в этом случае можно избежать ситуации, когда еще не кормленные и даже не расставленные вдоль доглайнов собаки становятся отнюдь не безмолвными свидетелями кормления своих ближайших соседей. Собачье сердце не в силах выдержать такого, и происходят страшные голодные бунты.

Так и случилось сегодня. Когда все собрались вместе, между собаками, естественно, произошла небольшая потасовка. Пока мы привязывали наших собак, Мартин, который, насколько я успел отметить, имел весьма неуравновешенный характер и был способен совершать порой непредсказуемые поступки, отличился и на этот раз. Пока мы с Ульриком разводили и привязывали своих собак, он начал кормить свою упряжку. Наши тут же, понятное дело, взбунтовались и все как одна рванулись к месту кормежки. Я из последних сил старался их удержать, пока Ульрик, чертыхаясь и торопясь, забивал якорь для цепи.

Совершенно для себя неожиданно я получил подмогу… в лице, точнее морде, Чикаго! Наш самый матерый пес, славившийся своим сварливым и драчливым характером, неожиданно встал на мою сторону и, используя свои клыки, сдерживал голодные порывы своей упряжки, хотя сам облизывался от голода. Разумеется, когда бунт был усмирен и все участники получили заслуженную порцию, Чикаго получил полторы!

Сегодня мне удалось убедить Джона выделить нам кусок мяса из имевшихся у них запасов – огромной ноги карибу. Как им удалось ее сохранить – одному Богу известно. Разрубив мясо на твердом снегу, я взял себе кусочек, и мы с Ульриком направились к себе в палатку. Наперерез мне вышел предводитель с коробкой конфет и поинтересовался, откуда это мясо. Я, естественно, объяснил. Уилсон развернулся на 180 градусов, подошел к мясу и, не спросив Джона, отрубил себе кусок. Завтра, я думаю, мне придется иметь с Джоном длительную беседу. Однако в результате на сегодняшний вечер все имеют мясо. К сожалению, приготовление мяса занимает достаточно много времени, поэтому отужинали мы только в половине десятого, уже без особого аппетита – очень хотелось спать. Тем не менее полная кастрюля внушает оптимизм в отношении завтрашнего ужина.