NWT. Три путешествия по канадской Арктике

27 апреля, утро

Цвет утомленных солнцем кож
Весьма красноречиво
Просил пощады. Хошь не хошь —
Пришлось прислушаться, и что ж?
День отдыха подпортил дождь
Нежданный и тоскливый.
Роптать не стоит впопыхах —
На все есть Воля Божья…
Хоть на Гадюкино никак
Канада не похожа…

26 апреля я ничего не записал, потому что вечером магнитофон не работал – очевидно, сели батареи. Пришлось все отложить на утро.

Утро уже наступило, а я все еще, мягко говоря, в постели, потому что у нас сегодня выходной день. Ура, ура, ура!!!

Время 9 часов, жара стоит невыносимая! Вчера был дождь – вообще кошмар!

Утром 26 апреля я проснулся от того, что, в общем-то, прохладно. Оказалось, действительно, минус 25 градусов! Погода ясная, солнечная. Все в инее – красота неописуемая! Спокойный, легкий ветерок с юго-востока. Поднялись. Встали.

Начало дня было довольно удручающим. Палатка вся подмерзла, и я, разбирая ее, сломал одну из стоек, на которые натягивается палаточный тент. Хотя такая поломка в любой экспедиции – дело вполне обычное и, можно даже сказать, ожидаемое, все-таки она меня расстроила больше, чем всегда, хотя бы потому, что запасной стойки у нас не было. Весь запас стоек (в количестве двух штук) был уже исчерпан при ремонте палатки Уилла и Мицурика, сломавших стойки раньше нас при невыясненных обстоятельствах.

Отслужив краткий поминальник по утерянной стойке, я пошел вперед, стараясь держаться направления 140°, сулившего (во всяком случае по карте) встречу со злополучной рекой. Густая лесная поросль с восточной (левой по ходу движения) стороны практически не позволяла придерживаться выбранного курса. Обходя заросли, я все больше и больше отклонялся к югу. При этом заросли иногда были настолько густыми, что след мой петлял весьма замысловато. Помня, что за мной идут собаки, я старался не делать крутых поворотов и не огибать лыжами стволы отдельно стоящих небольших деревьев, как это легко и непринужденно делали лыжники из фильма «Самогонщики», скрываясь всего от одной преследующей их собаки. Здесь же за мной шли две упряжки, и собаки вряд ли бы простили мне подобную вольность.

Красота вокруг была необыкновенная. Малейшее дуновение ветерка – и невесомое облако инея слетало с веток елочек, рассыпаясь вокруг хрустальными осколками, переливающимися на солнце радужными бликами.

Идти было хорошо – я легко взбирался на холмы, проходил перелески. Оторвался от ребят довольно здорово. Часов в одиннадцать – начале двенадцатого я скатился к реке. Это, вне всяких сомнений, была река, потому что хорошо заметный снежный желоб русла тянулся в обе стороны. Это была молодая Карибу.

Река шла примерно параллельно нашему курсу в направлении юго-восток – северо-запад. Я быстро принял опрометчивое, как оказалось впоследствии, решение и пошел вдоль реки на юго-восток. Однако река неожиданно круто завернула к югу, а потом вообще пошла к западу.

Пройдя километра полтора, я понял, что иду куда-то не туда. Вернулся назад, надеясь, что ребята уже подошли. Никого еще не было. Посмотрев на карту, я выяснил, что, оказывается, отклоняясь к югу, я вышел на один из рукавов реки Карибу, однако не на тот, который был нам нужен. Теперь же, по моим понятиям, для того чтобы выйти на нужный рукав, нам следовало идти от развилки как раз в северном направлении.

Пришлось подождать ребят, чтобы определить позицию по GPS. Ждать пришлось еще минут пятнадцать, то есть общее отставание упряжек этим утром составило не менее сорока минут, что было вызвано глубоким и рыхлым снежным покровом на лесистых участках. Собаки проваливались в снег по брюхо, и тащить тяжелые нарты им было чрезвычайно тяжело.

Мы все скатились к реке и повернули на север. На этот раз выбор был правильным, и уже через полтора километра мы вышли на нужный рукав реки и повернули по нему на юго-восток. Так и шли вдоль реки, не теряя ее из виду.

Несмотря на относительно ровный рельеф, наше передвижение было достаточно медленным из-за того, что похожие на корыто берега этой реки как бы фокусируют лучи солнца. Беспощадное светило не оставляло снегу никаких шансов на выживание, приводя его в совершенно раскисшее состояние. Ветерок почти не ощущался нашими разгоряченными телами. Лишь изредка усиливаясь и заходя навстречу, он немного охлаждал наши лица и приносил небольшое облегчение.

Я миновал участок реки (по всей видимости, пороги), где образовалась большая черная промоина с нависшими над ней со всех сторон пухлыми снежными карнизами. Я подождал ребят – надо было предупредить их, чтобы они туда не рухнули.

После короткого перерыва на обед мы продолжили путь и примерно часа в четыре вышли на Долгое озеро, как вчера и предполагали. По озеру надо было пройти еще примерно километров двенадцать.

Когда мы вышли на озеро, небо закрыли тучи, и ветер разгулялся вовсю. Температура, мне кажется, была примерно градуса два. Ветер, хотя и теплый, все время дул навстречу и тормозил, буквально толкал меня в грудь. Если же учесть еще и рыхлый снег, а также то, что близился конец дня, становится понятно, что передвигаться стало намного труднее, и ноги, мягко говоря, устали. Я удивлялся, как они у меня вообще держатся, потому что выдирать лыжи, облепленные снегом, с глубины примерно сантиметров пятнадцать по четыре, а иногда и по восемь часов в день – это очень непросто (а каково нашим собакам, которые не могли даже пожаловаться на усталость!).

Часа через полтора этого мучительного во всех смыслах движения мне показалось, что я достиг берега. Однако, согласно карте, в этом месте озеро соединяется узким проливом с другим озерцом меньших размеров. В самой середине пролива я разглядел огромную промоину, и мы совершенно разумно решили отложить исследование этих мест до завтра, тем более что местность по сторонам была неплохая. Несмотря на то что до шести оставалось еще полчаса, мы решили расположиться здесь лагерем.

Лагерь мы поставили довольно удачно. Ветер неистовствовал, но я, укрывшись за нартами, достаточно быстро, минут за пятнадцать, починил палатку, и мы ее установили. После этого уже все пошло своим чередом.

Как только мы забрались в палатку, по крыше редкими каплями забарабанил дождь. Это было совершенно неожиданно, но, слава Богу, дождь быстро закончился – ветер сделал свое полезное дело и согнал набрякшие тучи куда-то в сторону.

Пока я варил лапшу, Джон с Уиллом пытались установить связь с далеким Марвом. На этот раз успех им сопутствовал, и нам удалось отправить все накопившиеся в памяти клавиатуры послания, включая мое стихотворное посвящение новобрачным Рику и Джейн. Эта поэма в авторском исполнении звучала примерно так:

We ‘re continuing dogsledding
Every day, every day!
Happy Wedding, Happy Wedding
Rick and Jane, Rick and Jane!
Hope, you ‘ll receive our greetings
Not too late, not too late.
Happy Wedding, Happy Wedding
Rick and Jane, Rick and Jane!
And we hope that you are ready
In the May, in the May
For Explorers make this Wedding
Once again, once again.
Be the best for every season
Rick and Jane, Rick and Jane.
Don’t have please at all the reasons
To complain, no complain.
In the mirror of barrens waters
Have we seen, have we seen
Couple brothers for your daughters
Two at least, two at least.
And we hope that in Churchill
In the May we again
We make toast for lucky Fortune
Rick and Jane, Rick and Jane!

Уилл, преодолев тяжелые последствия загара, набил сразу тысячу знаков – настоящий писатель. Когда же я довел до ума поэму, было совсем темно, совершенно ничего не видно. Тем не менее отнес эту машинку бедолаге Мицурику, который был последним в очереди на набивку (очередь устанавливалась Уиллом в алфавитном порядке по названиям стран проживания очередников, откуда ясно, что Мицурику с его японским происхождением в нашей интернациональной команде рассчитывать было не на что).

Мы с Джоном залегли спать, да и Марв на другом конце связывавшего нас невидимого провода уже наверняка спал, а добросовестный Мицурик в своей палатке все еще набивал текст.

Примерно часов в одиннадцать он притащил машинку и доверчиво просунул ее нам в дверь, очевидно, полагая, что без нее нам никак не уснуть. Поскольку это было не совсем так и, более того, мы уже легли спать, то из глубин спальных мешков мы предложили ему оставить машинку под половичком у входа. Утром Джон проверил содержимое памяти клавиатуры и не обнаружил там никаких следов творчества Мицурика! Обидно, конечно, но Мицурику придется набивать все снова.

На этом мои воспоминания о дне 26 апреля заканчиваются.

Будем жить днем сегодняшним и проводить его в праздном безделье – мы это заслужили. Ветра сегодня нет, и, судя по всему, очень тепло. Я думаю, нам будет чрезвычайно трудно выбираться отсюда, хотя, по нашим понятиям, до Черчилла осталось всего два с половиной дня ходу. Тем не менее, если погода будет такая теплая, мы тут закиснем. Вчера, например, ноги были абсолютно мокрые, несмотря на носки Gore-Tex, а, как мы знаем, эта компания стала всемирно известной, уверяя всех и вся: «GORE-TEX GUARANTEED to KEEP YOU DRY!», что означает, что Gore-Tex гарантирует всем, кто носит изделия с применением замечательного материала этой фирмы, возможность выйти сухим из воды!

На этот раз не получилось – в борьбе со вчерашним мокрым снегом и Gore-Tex оказался бессилен. Сегодня, я думаю, маклаки хорошо посушить не удастся, а если и удастся, то все равно промокнет все очень быстро.

Координаты наши на сегодня: 59°24′ 40'' с. ш., 95°26′ з. д., и, судя по карте, мы находимся немножко дальше того места, где предполагали быть.