NWT. Три путешествия по канадской Арктике

26 марта, раннее утро

В мерцаньи звезд и авроральных волнКолоратурили собачьи глотки,И, осторожность позабыв, не в унисонИм с хрипотцою подвывали волки…У нас был свой концерт, еще какой,Там первою и к ней второю скрипкойБыл Мартин с перевязанной рукойИ Гордон с недопитою бутылкой…

Вчерашний день складывался довольно удачно.

Ночь, как мы и предполагали, оказалась неспокойной. Ожидаемый ночной концерт все-таки состоялся, причем в качестве певцов за сценой выступали волки, бродившие всю ночь поблизости от нашего лагеря.

Концерт сопровождался чудесными переливами полярного сияния – настоящая полярная идиллия. Собаки, конечно же, подхватили волчью песню и завыли хором, отчего все мы проснулись, негодуя.

Начало дня было многообещающим – яркое солнечное утро, однако вместе с солнцем к нам в палатку заполз Гордон, чтобы поснимать нас в разных ситуациях. Не могу сказать, что такие визиты были в радость, потому как отвлекали от основного утреннего занятия – завтрака, в результате чего мы так и не успели сполна насладиться этим радостным утром.

Общую картину нашего злополучия усугубил еще один неожиданный визит. К нам в палатку вполз расстроеный Мартин, держа наперевес свой палец, обмотанный салфеткой, с которой капала совершенно натуральная кровь. Дело было в том, что, как и все участники экспедиции, Мартин имел нож под названием «цербер». Свое название нож полностью оправдывал, поскольку был чрезвычайно острым и, как оказалось, достаточно агрессивным, особенно в неумелых руках. Мартин, по-видимому, недостаточно аккуратно воспользовался этим бандитским ножом, а точнее, просто-напросто играл им неосторожно. В результате он довольно глубоко порезал себе палец и прибежал к нам за первой помощью, поскольку у Ульрика имелось начальное медицинское образование, обязательное для всех членов команды «Сириус», и он был нашим экспедиционным фельдшером. Именно Ульрику Уилл доверил экспедиционную аптечку.

Ульрик оказался на высоте: в его аптечке было все необходимое. Он осмотрел палец и, заявив, что рану надо зашивать, промыл ее и наложил два аккуратных шва. Мартин лежал на моей койке с закрытыми глазами. От предложенного виски больной отказался – и напрасно. Если бы Мартин отпил хоть немного, нам всем было бы легче сегодня утром…

Оказав раненому посильную помощь, мы достаточно бодро двинулись по хорошему льду. Преодолели несколько ледовых заторов, похожих на вчерашние. У нас уже был опыт их преодоления, который мы с Уиллом сегодня усовершенствовали. Находя удачный подъем на ледовую стену, мы теперь не спешили сразу же ее штурмовать. Я перебирался на другую сторону, лед на которой был, как правило, подтоплен и залит смешанной со снегом водой, и шел вдоль стены до тех пор, пока не находил приемлемого спуска. Уилл в это же время шел по противоположной стороне. Только найдя с обеих сторон подходящий для безопасной переправы участок, мы приглашали остальных, наблюдавших за нашими поисками участников экспедиции вместе с собаками перебраться через препятствие.

В обед опять начались съемки, но вскоре небо заволокла низкая облачность, и пошел снег – на смену радостному солнечному утру пришла довольно мрачная погода. Однако, несмотря на постепенное ухудшение видимости, нам посчастливилось найти дорогу. Местами она была просто чрезвычайно хороша: сплошной лед шириной примерно метра два с половиной. Катиться по такому льду очень здорово, надо только держаться на лыжах как следует. Собаки тоже неслись очень быстро. Правда, местами дорога была переметена большими языками снега, перебраться через которые иногда было непросто.

Всю вторую половину дня погода постепенно ухудшалась: повалил мокрый снег, и видимость периодически становилась совсем плохой – не более полукилометра.

Собаки во второй половине дня пошли очень хорошо. Ульрик их все время подбадривал криками и улюлюканьем. Это действовало на собак самым вдохновляющим образом, получше всякого кнута. В результате мы даже обошли оторопевшего от негодования предводителя, на упряжке которого был аккредитован Нил – корреспондент такого уважаемого издания, как Wall Street Journal. Понятно, что Уиллу хотелось попасть на страницы этого журнала в самом выгодном для предводителя свете – то есть быть впереди. Нил тем временем, позабыв про карандаш и блокнот, всячески старался попасть в рваный ритм движения упряжки и то ехал на нартах, когда собаки шли ходко по ровному льду, то сползал с них, надевая лыжи и пытаясь, порой тщетно, удержаться за собаками, преодолевавшими очередной снежный занос. Тут-то мы и обошли их упряжку, приблизившись вплотную к Мартину, но в это время я остановил Ульрика, потому что видимость стала совсем плохой и ехавший теперь за нами Уилл исчез из поля зрения. Мы подождали его, и все вместе двинулись дальше все в том же рваном темпе. Ситуацию усугубляли попадавшиеся порой проталины – приходилось идти практически по воде, тем не менее лыжи пока кое-как скользили.

Во второй половине дня встретили сразу два снегохода с эскимосами, оба в сторону Йеллоунайфа. Позже, уже когда мы остановились и поставили лагерь, встретили еще двух эскимосов. Они ехали на ярмарку в Йеллоунайф и назвтра собирались возвращаться, так что движение по трассе было достаточно оживленным, хотя, слава Богу, пока обходилось без пробок.

В лагере нас позабавил Саус, наш легендарный пес, который настолько дремуч, что когда я ему под нос после его обычной еды (он спал уже) положил кусок рыбы, он некоторое время вообще ее игнорировал. Потом, соблаговолив наконец посмотреть на то, что я принес, он лениво ее съел. Интересно было наблюдать из палатки за его реакцией.

Вечером после такого удачного дня, когда мы с Ульриком приступили к ужину, я предложил отметить этот день традиционным для российских полярников способом – выпить по стаканчику виски, непочатая бутылка которого с укоризной и даже некоторым вызовом отсвечивала из глубины нашей сумки с продовольствием. Ульрик, понятно, не возражал. За этим славным занятием нас и застал Гордон, слонявшийся со своим фотоаппаратом по лагерю в поисках подходящего сюжета. «Как кстати, – вскричал он, мгновенно оценив ситуацию и найдя ее как нельзя более подходящей для своего очередного сюжета, – это как раз то, что я ищу!». Забросив кинокамеру, он подсел к нам. За разговорами, закусывая вареным холодным мясом со спагетти, мы быстро нашу бутылку прикончили.

В результате рабочий ужин превратился в мощную вечеринку, продолжавшуюся до тех пор, пока желтые глаза «Безенчука» не угасли окончательно и бесповоротно (пополнение запасов этого замечательного во всех отношениях напитка в ближайшей перспективе не просматривалось). «Это все Мартин виноват», – подумалось мне, когда я, уже окончательно утомленный пройденным и выпитым, забрался в мешок. Если бы Мартин согласился выпить виски сегодня утром, у меня хватило бы сил на то, чтобы наговорить очередную страницу дневника вчера вечером, как я по обыкновению делал. Сон мой был глубоким, а сегодняшнее пробуждение – тяжелым.

Сегодня видимость улучшилась, и о вчерашнем снегопаде напоминал лишь небольшой снежок. Тепло, примерно минус 1 градус – пока весна продвигается вместе с нами.

Я вышел на улицу и принял душ. Самочувствие неплохое, поскольку свежий воздух – лучший лекарь и средство от похмелья.

Сейчас мы будем завтракать. Аппетита, понятно, особенного нет. Холодный завтрак – овсяные хлопья с молоком.

Пора, однако, выступать – есть надежда добраться сегодня до таинственного Сноудрифта.