NWT. Три путешествия по канадской Арктике

9 мая

Любить грозу в начале маяУверен – может только тот,Кто до ее начала знает,Что крыша точно не течет,Кто знает, что удары молнийНе поразят его в ночи,Тот будет жить, судьбой довольный,Ина ночь Тютчева учить.

Сегодня была гроза: гремел гром, сверкали молнии – своеобразный салют в честь праздника. Всю предыдущую ночь лил дождь – налил полканоэ. С утра я успел умыться дождевой водой, и это было очень приятно. Однако погода нас не радовала. Ночью дождь иногда моросил, а иногда и просто колотил по крыше вместе с ветром. К утру ветер ослаб, но дождь не прекратился. Мы сначала посомневались, выходить или нет, но потом решили выйти. И, как только мы это решили, дождь совсем прекратился. Конечно, все вокруг текло, было сыро и противно, но слой воды на льду делал скольжение каноэ достаточно приятным.

Итак, мы вышли. Нам действительно повезло: за весь день не выпало ни капли дождя, даже иногда проглядывало солнышко. После обеда сгустился туман. Однако поначалу мы шли довольно легко, до тех пор пока не приблизились к мысу Пойнт-Хобарт (Point Hobart), где лед был достаточно всторошен. Мы оставили собачий след и пошли сами по себе. Тут мы, конечно, слегка просчитались, потому что в и без того рыхлом снегу было полно снежниц, достаточно глубоких – иногда по колено. Я шел сегодня в других ботинках, непромокаемых, в которых ноги должны оставаться сухими, однако ботинки, естественно, сразу промокли. Упираться сегодня пришлось достаточно серьезно, особенно при движении по рыхлому снегу. Я даже сломал наконечник палки.

После того как мы перевалили мыс Пойнт-Хобарт, ситуация лучше не стала и даже усложнилась: вокруг теснились нагромождения всхолмленных, вздыбленных, разрезанных трещинами старых льдин. Тем не менее дорогу найти было можно. По льду мы еще кое-как передвигались, но идти по снегу было совершенно невозможно. Проваливаешься по колено, а оттолкнуться не можешь – просто не от чего! Как прав был Архимед, воскликнув в сердцах: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир!». Одним словом, тяжело было идти. До обеда мы этого до конца не прочувствовали, зато сразу после обеда получили все сполна. Хорошо еще, что нам перед этим удалось отдохнуть.

Мы пошли сначала довольно резво, а потом замедлили ход, потому что попали в очередную зону ледовых завалов. Однако метаться в поисках исхода не стали, потому что стояли на свежем следе, оставленном нартами индейца Джорджа, профессиональному чутью которого у нас не было оснований не доверять. Мы с Джоном лидировали и приняли решение продолжать движение по этому следу в расчете на то, что он куда-нибудь в конце концов нас выведет, потому что по такому хаосу ни один приличный путешественник не путешествует. Так и получилось.

Через полчаса мы вышли на открытое пространство сглаженного льда, толстого, переметенного снежными полосами, но не всторошенного, и пошли по лужам, причем достаточно быстро. Это вселяло определенные надежды на то, что нам сегодня удастся пройти приличное расстояние.

Мы лидировали по очереди. Последний час нашу гонку возглавили Уилл с Ульриком, пока мы не дошли до места, где поставили лагерь. Наиболее удачливым в состязянии по определению нашего местоположения опять оказался Ульрик. Наши координаты на сегодня 59°15′ с. ш., 94°43′з. д.

Мы уже были в лагере, когда неожиданно вновь разразилась гроза. Она пришла к нам со стороны Черчилла. Дождь полил как из ведра, но, на наше счастье, мы имели возможность от него укрыться. Уиллу пришла в голову весьма плодотворная идея о том, как использовать этот внезапно пролившийся на нас дождь. Он выскочил из палатки нагишом и рухнул навзничь в небольшую – глубиной в пару сантиметров – лужу, моментально образовавшуюся на льду рядом с его палаткой. Он так заразительно фыркал, обливая себя водой, черпая ее пригоршнями из той же самой лужи, что мы все последовали его примеру. Этот импровизированный душ нас здорово освежил.

В связи с полыхавшей молнией у моих товарищей по команде возникла небольшая паника – решали, как поступить правильнее с антенной, чтобы избежать поражения атмосферным электричеством, имевшимся судя по всему в большом избытке в этих местах.

Я предложил просто выкинуть разъем от антенного кабеля на улицу. Джону этого показалось мало. Заявив, что он – специалист по молниям (ну, кто бы в этом сомневался!) и знает, насколько молнии опасны, Джон не поленился выскочить на улицу и завалить антенну. Потом примчался в одних трусах и в сапогах на босу ногу Ульрик, посланный, по-видимому, предводителем, со своими предложениями о том, что нам надо сделать с антенной. Он просунул голову в палатку и заявил: «Виктор, давай свернем антенну». Я ответил: «Ульрикаша, благодаря стараниям Джона она уже лежит на льду и не представляет никакой опасности. Более опасно сейчас находиться в палатке и тем более стоять, потому что в этом случае именно тот, кто стоит, а в настоящий момент это ты, и есть высочайшая точка в этой палатке». Ульрик ретировался, как мне показалось, обидевшись на это мое замечание. Зная его чувствительный характер, я счел необходимым немного спустя, когда раскаты грома заглохли, пойти в палатку к Ульрику и извиниться за мой, возможно, показавшийся ему резким ответ, попытавшись в пределах моего английского пояснить механизм работы молнии.

Сегодня мы прошли 26 километров. Надеемся завтра пройти примерно столько же и выйти на границу 59-го градуса. Сеанс радиосвязи нам пришлось прервать по причине сильных помех.

С утра я пытался поздравить всех с праздником, но энтузиазма по этому поводу почти никто не выказал. Уилл отреагировал нормально, а Джон сказал, что об этом празднике в США мало кто помнит, и его почти никто не празднует. Здесь, конечно, праздновать можно только за чашкой чая, но это неважно. Главное, хранить память о таких событиях.

С утра сегодня была нулевая температура, сейчас плюс пять градусов и, как я уже говорил, проливной дождь. Возможно, к завтрашнему дню фронт над нами пройдет, и погода изменится. Уилл в этом сомневается и считает, что завтра, скорее всего, будет туман. Однако хочется надеяться на лучшее.