NWT. Три путешествия по канадской Арктике

10 мая

Каноэ в собственной стихии,Чего нельзя сказать про нас.И ветви ливня налитыеНас хлещут в профиль и анфас.Взбесился ветер, и палатка,Его не в силах превозмочь,Тряслась от страха в лихорадке,Смотря в Вальпургиеву ночь.

Сегодняшний день запомнился тем, что мы получили еще одно весьма убедительное подтверждение правила: «не говори гоп, пока не перепрыгнешь».

Утро сегодня было совершенно чудесное, но ночь была типа Вальпургиевой. После памятной борьбы, теоретической и практической, с молниями наконец легли спать.

После того как я залез в мешок, дождь еще некоторое время барабанил по крыше палатки, а потом внезапно прекратился. Я подумал, что неплохо бы перевернуть каноэ вверх дном, потому что после грозы вполне возможно похолодание, и, если в каноэ будет много воды, могут возникнуть проблемы. Я выполз из спального мешка, выскочил босиком и перевернул каноэ. Был полный штиль, тишина – ни ветра, ни дождя. Я забрался в мешок, чтобы досмотреть свои любимые сны. Однако в три часа небеса как будто прорвало, и снова три часа подряд, с трех до шести, по стенам палатки молотил буквально тропический ливень. Что за напасть! Откуда столько воды в такое время?

В 6 часов утра, буквально за 15 минут до подъема, дождь прекратился. Я открыл дверь, и моим глазам предстала совершенно удивительная после сегодняшней ночи картина: в палатку струился чистый яркий свет, горизонт на западе был окрашен в голубовато-розовые тона, задувал легкий западный ветерок. В общем, было светло и тихо.

Воды заметно прибавилось. В луже, в которой мы вчера плескались, теперь вполне можно было совершать более серьезные омовения более сокровенных мест, что я и сделал с утречка. Наконец-то засияло солнце, и ветер почти совсем стих. Облака, которые обильно поливали нас дождем, уходили достаточно быстро за горизонт в восточном направлении. Настроение было прекрасное. Я подумал, что неплохо бы сейчас пройтись босиком по лужам.

Ульрик заметил, что под каноэ прыгает синичка – хорошая примета. Мы собрали свою совершенно мокрую палатку, уложили все вещи и пошли. Каноэ скользили по лужам действительно хорошо. Глубина отдельных луж доходила до 10–15 сантиметров. На западе в это время появилась грязноватого вида плотная облачность – висела там небольшим куском. Уилл считал, что эта облачность уйдет, но, к сожалению, оказался неправ: она не ушла, а пришла. Буквально через час небо затянули облака, а через два часа внезапно задул сильный ветер с юго-запада, сменившийся затем на западный. Ветер был настолько силен, что гнал рябь по лужам, которые становились все глубже и глубже по мере нашего продвижения вперед.

Во время одного из перерывов, около одиннадцати часов, Уилл предложил мне тащить сани в паре с ним, потому что как раз перед этим мы с Джоном достаточно сильно от них отстали, минуты на четыре. Уилл в очередной раз решил проверить, какие потенциальные возможности таятся в перемещении тягловых единиц. Однако, как ни странно, с Уиллом мне оказалось идти полегче. Он тянул достаточно уверено, и мне было легко держать широкий шаг. В результате мы, хотя и не без труда, сохраняли хорошую дистанцию между Ульриком с Джоном и нами.

Ветер тем временем усиливался, и скорость его уже достигала 12–15 метров в секунду. Грязно-серые тучи, надвигавшиеся на нас с запада, наконец нас настигли, и полил дождь. Идешь по колено в воде, да еще и сверху поливает – масса удовольствий. Однако куртки с «Gore-Tex» пока сдерживали напор водяных струй и не промокали. На чудом сохранившихся под дождем пятнах снега каноэ тормозили, а поскольку ты сам находился в это время, как правило, на покрытом водой льду, то приходилось серьезно упираться, чтобы стронуть их с места. Вот так мы и шли, поливаемые дождем сверху и обливаемые водой снизу. Чтобы как-то прервать эту явно затянувшуюся водную процедуру, мы решили сделать перерыв на ланч пораньше, часов в двенадцать. Однако это было не так-то просто сделать. Проблема состояла в том, чтобы найти место для палатки, потому что вокруг нас было очень много участков, покрытых мокрым снегом, и мало островков льда, пригодного для того, чтобы поставить палатку.

Буквально перед самым обедом неудачный маневр ведущей двойки привел к тому, что мы попали в достаточно большое разводье, глубиной гораздо выше, чем по колено. Однако я, к счастью, успел вытащить брючины из сапог и опустить их поверх последних. Это меня спасло. Вопреки моим ожиданиям воды налилось в сапоги достаточно мало, потому что она сквозь эти плотные штаны не проникала, так что я достаточно легко отделался. Джону пришла в голову идея после обеда опробовать наши гидрокостюмы.

Нам все-таки удалось найти более или менее сухой островок чистого льда, где мы и поставили палатки. Ветер при этом был уже такой сильный, что нам понадобилась вся наша сноровка, чтобы палатки не улетели. Мы поставили палатки по всем правилам, закрепив на оттяжки и привязав к каноэ, и были счастливы забраться внутрь с печкой, потому что промокли рукавицы, да и все остальное тоже промокло, и мы стали подмерзать, несмотря на то что температура была около нуля. Солнце не показывалось, а с запада на нас продолжали накатывать свинцово-черные тучи.

Мы с Джоном залезли в палатку и, перед тем как лечь, достали свои замечательные гидрокостюмы, окрашенные в желто-голубые цвета национального флага Украины. Я подумал, что хорошо бы для полного комплекта дополнить их столь же непромокаемой фуражкой с гербом города Киева.

Отдых, конечно, прошел совершенно незаметно. Дождь шел практически все время – не сильно, но уверенно. Поскольку процесс надевания гидрокостюма требует достаточно много времени, пришлось встать пораньше. В результате мы с Джоном выползли на улицу в костюмах, сияющие, как два новеньких доллара. Конечно, при надевании костюма опять возникли проблемы с очень узким резиновым воротом, который мне в прошлом году, подрезав, удалось немного расширить. Однако либо шея моя возросла в объеме, либо резина сжалась – кадык перемещался с трудом. Впрочем, несмотря на это, чувствовал я себя в костюме неплохо, особенно при таком ветре.

Лагерь мы сложили, когда ветер уже стал понемногу стихать, но никакой активности в палатке Уилла в это время не отмечалось. Мартин был уже снаружи. Потом, часа в три, Уилл вылез из палатки и, извинившись, что заспался, сказал: «Ребята, я сейчас, быстренько». Ну, мы подождали его под дождем. Когда в 3 часа 25 минут мы наконец тронулись, Уилл заявил, что мы пойдем сегодня примерно до половины седьмого. Что-то у него не ладилось в первой половине дня с его постромками – он придумал новую систему, и теперь, похоже, все наладилось.

После отдыха мы пошли уже совсем в другом направлении, прямо на восток. Приходилось искать относительно сглаженный лед со снежницами, потому что поля торосов преодолевать по рыхлому снегу достаточно трудно – проваливаешься очень глубоко, хотя теперь в наших костюмах это одно удовольствие. Просто идешь напролом, и пусть глубина тебе хоть по пояс, хоть по горло, все равно будешь идти сухим. Если бы еще и носки были сухие, то было бы совсем здорово.

Гидрокостюмы мы надели очень вовремя, потому что снежницы стали попадаться глубокие – некоторые размером 25–30 метров в поперечнике и примерно полметра глубиной, такие, что каноэ по ним плывет свободно. Пересекли одну трещину, настолько большую, что пришлось переправляться через нее с помощью каноэ. В основном мы шли так: находим кусочек гладкого льда и проходим его. Потом кто-нибудь из нас – я или Ульрик – карабкается на торос и смотрит, куда идти дальше. Идя такими зигзагами, мы отклонились достаточно сильно к востоку, что, в общем-то, было не страшно, потому что Черчилл находился от нас на юго-востоке.

Ветер, начавший было стихать, задул опять уверенно и сильно. Поскольку мы шли к юго-востоку, а ветер был западный, то дул он практически нам в спину, однако когда мы поворачивали к югу, то он задувал в правую щеку так сильно, что приходилось наклоняться и упираться палками, чтобы не свалиться. Каноэ, повинуясь ветру, шло боком, как собака. Брызги летят, мокрый снег. В общем, день был с приключениями.

Однако самое интересное ожидало нас, когда мы стали ставить лагерь, потому что и без того сильный ветер стал еще сильнее и достиг скорости настоящего шторма. Мы нашли хорошее местечко для всех трех палаток и поставили их так, что каноэ у нас работало как якорь. События, случившиеся затем ночью, показали, что ставку на полупустое и потому легкое каноэ в качестве якоря делать было нельзя.

С огромным трудом нам с Джоном удалось поставить нашу палатку. Тонкие трубки ее каркаса, выдержавшие не один антарктический шторм, вогнулись с наветренной стороны внутрь палатки так сильно, что мы с Джоном опасались, как бы их не сломало. Приходилось, лежа на спине внутри палатки, упираться в наветренную ее стенку обеими ногами и противостоять таким образом разгулявшейся стихии. При очередном сильном порыве ветра наше каноэ поехало в сторону палатки, оттяжки, закрепленные на нем, ослабли, и ситуация стала критической. Пришлось мне выскакивать и переустанавливать оттяжки, чтобы как-то закрепить палатку.

Я думаю, что скорость ветра в порывах достигала 25–28 метров в секунду, хотя спидометр и показывал 18–20 метров. Поскольку нас окружал лед, то метели не было, а мокрый снег летел струями параллельно земле. Пришлось закрепить каноэ специальным дополнительным якорем и обсыпать снегом. Палатка Мартина стояла на голом льду, поэтому Ульрик с Джоном носили ему снег мешками, чтобы он присыпал им палатку сверху по краям.

В конце концов все в лагере успокоились, и мы смогли приступить к церемонии по отгадыванию сегодняшней нашей позиции. Томас пришел к нам первым, когда мы с Джоном еще не успели завернуть свои вещи. Пришлось попросить его немножко подождать в своей палатке. Он ушел. Потом заявился Ульрик. В это время уже закипал чайник, воду в который набрать оказалось достаточно просто – буквально из соседней лужи. В этот раз Томас угадал широту, а Ульрик – долготу. Координаты наши на сегодня следующие: 59°01′с. ш., 94°37′з. д.

По прямой до Черчилла остается еще 35 километров, а значит, завтра дойти туда мы вряд ли успеем, но подойдем достаточно близко. Если все пойдет нормально, то послезавтра в первой половине дня мы должны быть в Черчилле. Пойдем напрямик, на юго-восток, будем искать дорогу, как мы это делали сегодня, потому что идти вдоль берега совершено немыслимо – это просто потеря времени. Надеюсь, что завтра погода улучшится и ветер ослабнет, но пока он не дает нам покоя.

На ужин я сегодня приготовил суп. Мясо жарить не стал, потому что уже поздно. Отдыхать сегодня, по-видимому, придется, упираясь ногами в потолок, чтобы не улететь. Когда я заполз в палатку, ее наветренная стенка практически лежала на полу. Оказалось, что не хватает одной веревки. Пришлось срочно эту веревку наращивать и опять привязывать к каноэ.

В общем, ветер нам сегодня работы добавил. Такого ветра не случалось за все время нашего перехода, и случился он в один из последних дней экспедиции. Так что надо держать ухо востро до самого конца. Все это еще раз подтверждает мысль о том, что в Арктике расслабляться нельзя никогда. И мы стараемся не расслабляться.