NWT. Три путешествия по канадской Арктике

20 мая

Весна перешла в наступленье —Все тает вокруг без следа,И даже в распухшем колене,Похоже, скопилась вода.Идти мне с ним было непросто,Но легче – крути не крути,Когда сложишь маты по ростуНа все, что мешает идти.

День отдыха, причем заслуженного, потому что вчера прошли за семь часов 27 километров. Лидировал Ульрик, потому как, несмотря на тигровый бальзам, ноге моей лучше не стало, и моя походка была значительно менее летучей, чем даже позавчерашняя. Если продолжать литературные сравнения, то вчерашняя походка напоминала походку каменного гостя из второго акта одноименной трагедии А. С. Пушкина.

Сейчас ветерок свистит, температура плюс 1–2 градуса. Снег осел, намок и обрюзг. Вчера на льду везде были лужи. Там, где снега было много, он не успел растаять и превратился в рыхлую, с трудом преодолеваемую нами кашу. Порой случалось проваливаться по колено, каноэ совершенно не скользило. Слава богу, часто встречались места, где снег растаял, и идти там, буквально шлепая по лужам, было легко и, я бы даже сказал, приятно.

Было похоже, что весна безоговорочно вступила в свои права и уже не сдаст своих позиций. Давление, правда, сегодня падает, но небо голубое, и свежий ветер лишь приятно холодит наши разгоряченные лица. Мы находимся на припае, поэтому, несмотря на ветер, лед под нами стабилен, и нам можно не опасаться, что нас унесет куда-нибудь в океан.

Сейчас около 11 утра, а мы все еще в лагере и никуда не спешим, потому что у нас сегодня выходной. По этой причине я такой счастливый и веселый, несмотря на проблемы с ногой, которая вчера временами практически сводила на нет все старания весны повысить нам настроение. Она сильно болела, особенно в самом начале пути, потом боль немного отпустила, но ненадолго. Тяжелее всего приходилось, когда нога внезапно проваливалась в глубокие сугробы между торосами. Острая боль в колене, почти как от удара электрическим током, передавалась вверх по ноге и, казалось, достигала мозга! Ощущение не из приятных! Вполне естественно, что в эти моменты я переходил на родной язык, и доставалось всем – и снегу, и льду, и каноэ, и, естественно, самой ноге! Уилл сочувственно поддакивал сзади и, кряхтя от дополнительных усилий, самостоятельно подтаскивал каноэ, давая мне немного прийти в себя.

Мы вчера перешли на замыкающую позицию. Перед нами маячили две женские фигурки, всецело поглощенные совершенно не женским занятием – перетаскиванием тяжестей на длинные дистанции. Нам с нашей позиции было по-своему интересно наблюдать за ними. Мы с Уиллом констатировали, что походка у них разная совершенно. У Такако она более женственная и привлекательная, с виляющим задом, а Джулия шла прямо, не позволяя себе никаких женских штучек, и на ум невольно приходило сравнение с линкором, рассекающим океанскую гладь.

Ульрик с Мартином вчера шли ровно и мощно, просто на загляденье, и оторвались от основного пелетона метров на сто! Собственно, почему бы им было не оторваться, если ориентир – две мачты на берегу – был четко виден и манил своей кажущейся близостью. Ульрик с утра заявил, что до мачт не менее 35 километров, но в это не верилось, казалось, что они совсем близко. На самом деле выяснилось, что они находились от нас на расстоянии 33 километра!

Эти мачты оказались буровыми вышками, рядом с которыми располагалась платформа с небольшим поселком буровиков. Можно было рассмотреть жилые домики, электростанцию, но не было заметно никаких признаков жизни. Мы остановились примерно километрах в шести от этого поселка, хотя казалось, что мы сможем сегодня до него дойти.

В 6 часов вечера, когда мы должны были становиться лагерем, набравшая невиданные обороты молодежь предложила продолжить до победного конца. Мы же с Уиллом, справедливо рассудив, что этот победный конец может вполне совпасть по времени с нашим собственным, настаивали на прекращении сегодняшнего маршрута и продолжении его после отдыха. Определенный резон в этом был. Мы выполнили свою дневную норму, рваться особенно было некуда, погода не обещала каких-либо перемен в худшую сторону, так что в такой ситуации можно было бы и поэкономить силы. Уилл, переживая, что опять придется спорить с молодежью, уступил мне право переговорного процесса. Я был предельно краток: «Ставим лагерь здесь, а завтра сходим к поселку, если будет желание и если будет близко. Если нет, то послезавтра, после отдыха, посетим его наверняка».

Вопреки опасениям предводителя никто из молодежи возражать не стал, и мы разбили лагерь, выбрав для этого участок сохранившегося снега. На льду было слишком много воды, и мы опасались подмочить нашу репутацию профессиональных путешественников. Установили все три палатки на своеобразном снежном островке среди льда и, что называется, позволили себе полностью расслабиться в предвкушении выходного дня.

Тихий весенний вечер. Один из очень немногих за все время экспедиции. Через открытую настежь дверь нашей палатки светит клонящееся к закату солнце и при этом заметно греет, что еще в новинку и приятно! Я лежу на животе, курю трубку. Уилл читает учение Будды, периодически делясь со мной извлеченными оттуда мудрыми мыслями.

К сожалению, Уиллу не удалось дочитать до раздела, где Великий Будда говорил о том, как лучше хранить мясо в условиях положительных температур. Именно такая проблема выдвинулась для нас в последние дни на передний план. Очень тепло, и потому приходится закапывать мясо в снег и, чтобы оно не пропало, увеличивать нормы отпуска на единицу трудоспособного населения.

До Тактояктака 97 километров. Если мы пойдем по такой погоде по семь часов в день и если никаких незапланированных водных преград на нашем пути не возникнет, то мы должны пройти это расстояние дня за четыре.

Я надеюсь, что сегодня моя нога поправится. Вчера положил на нее огромный специальный пластырь – патентованное средство китайской медицины, оставшийся в нашей аптечке еще со времени Трансантарктики. Правда, в 5 часов утра проснулся, оттого что не повернуть ни одного, мягко говоря, члена. Левое бедро не вращается, и правая нога не сгибается. Камнем застывшим поворочался в мешке и вот так с 5 до 10 часов с перерывами спал, потом разработалось все. То же самое, по его словам, ощущал и Уилл.