NWT. Три путешествия по канадской Арктике

21 мая

Сегодня случай вычислил:

Сбивался Мартин с левойВ войсках Ее ВеличестваБританской королевы…Похоже, что ему не леньЖить, нервы теребя,Он долго целился в мишень,Ну а попал в себя!

Вчерашний день отдыха был настоящим днем отдыха: сон до 11 часов, легкое чтение, прекрасный завтрак, длинный митинг.

В 2 часа дня мы собрались вместе – гонять чаи и обсуждать наши планы: какие спальные мешки, какие палатки, какое продовольствие, какая подготовка.

Особенно долго обсуждали вопросы страховки в предстоящей экспедиции. Сошлись на том, что страховку необходимо получить каждому в своей собственной стране. Должны были бы быть, по крайней мере, два вида страховки: страховка на случай эвакуации из экспедиции и страховка от несчастного случая (самым несчастным из всех возможных на нашем нелегком пути случаев все единодушно признали полную и окончательную гибель кого бы то ни было из нас). Опять, так же как при подготовке Трансантарктики, мы не обошли вниманием вопросы с репатриацией наших тел в случае наступления самого несчастного случая. Часа четыре, наверное, болтали об этом и о многих других менее несчастных случаях, которые вполне могут случиться на длинном пути через океан.

Тем временем ветер сменился, и стал накрапывать дождь. Это вызвало прилив неуемной энергии у всех нас без исключения – мы выскочили на улицу укрывать каноэ. Вот что делает с людьми отдых, пусть даже и очень заслуженный. Я был готов побиться об заклад, что во время обычного рабочего дня никто бы не обратил внимания на такой пустяк, как дождь, и уж во всяком случае не стал бы с криками выскакивать из палаток для защиты экспедиционного имущества. Дождь тоже был такого же мнения о нас и, не дав нашему рвущемуся наружу энтузиазму реализоваться в сколь-нибудь значимых делах, просто напросто прекратился сам по себе! Всю облачность унесло в сторону северо-запада, горизонт опять стал пронзительно чист, и снова воссияло солнце. Ветер явно пробовал весну на прочность – менял направление, силу, характер, но тепло не отступало.

Палатка Ульрика и Мартина явно собралась отомстить за каноэ, лишенные всех прав своего обычного состояния, то есть воды, и потому отправилась в небольшое каботажное плавание – вокруг нее образовалась лужа. Ребята поставили ее пониже нашей – вот и поплатились. У нас с Уиллом пока все в относительном порядке, если не считать небольшой протечки пола со стороны предводителя и частично подмокших вещей. Все-таки снег – прекрасный абсорбент талой воды, и пока он под палаткой сохранялся, нам можно было не опасаться ее отправления в плавание вслед за ее соседкой.

Однако мы сегодня, слава Богу, снимаемся с места и идем в сторону Тактояктака. Возможно, нам удастся найти место и посуше.

Вчера произошло еще одно событие, заслуживающее упоминания. Ульрик, обходя вечерком окрестности нашего огорода и найдя их, очевидно, небезопасными, решил проверить нашу боеготовность и подверг внимательному осмотру ружья. К немалому своему удивлению он обнаружил, что часть ружей отсырела! Кто бы только мог подумать, что при движении в условиях почти стопроцентной влажности ружья отсыреют!

Ульрик незамедлительно предложил ружья просушить. Теперь в нашей самой миролюбивой палатке со вчерашнего вечера установлен режим «Мир входящему»: ружье наше, положенное на сетку под потолком палатки для просушки, совершенно недвусмысленно упирается длинным стволом прямо во входную дверь.

Сам же Ульрик, ружье которого под стать своему хозяину пребывало всегда в боевой форме, принялся за свое любимое занятие – беспорядочную стрельбу по случайным мишеням, как то разные банки, устанавливаемые им на вершинах близлежащих торосов. Мартин, который во всем старался подражать своему крутому товарищу, тут же на свою беду примкнул к лучшему стрелку всех времен и северных народов. После первого же выстрела он как-то неловко осел. Подойдя поближе, я выяснил, что произошло ровно то, что и должно было произойти с человеком, который ни разу до этого не стрелял из ружья с оптическим прицелом. Мартин нерасчетливо прижал окуляр прицела к глазу и, не задумываясь, спустил курок. Отдача была велика, и металлический ободок окуляра прицела глубоко рассек бровь несчастного.

Пришлось Ульрику отложить свои военные упражнения и заняться совершенно мирным делом – врачеванием. Он извлек из аптечки скобки и стал зашивать порез. Это был второй уже случай оказания Ульриком помощи Мартину после неосторожного обращения того с оружием. В первый раз оружие это было холодным, во второй – вполне горячим. Этим поступком Мартин окончательно доказал, что температура оружия не является существенным фактором при нанесении им травм средней и высокой степени тяжести. Что называется, порезвились. Хорошо еще, что глаз уцелел.

Тем временем, пока молодежь играла во взрослые игры, мы с предводителем время зря не теряли и без сожаления отправили за борт каноэ некоторые излишки продовольствия, и в первую очередь всю овсянку и даже часть шоколада. Все это было направлено на облегчение нашей участи в предстоящем переходе.

Сегодня с утра все лужи покрылись корочкой льда, но очень непрочной. Я вышел прогуляться босичком – неприятно. Снег подмерз и стал довольно жестким, а лед на лужах проламывается. Однако все равно это для нас лучше, чем вчерашнее откровенное таяние.

Облачность серой грязной пеленой ушла на северо-запад, ветер повернул с запада, столбик термометра нервно крутится около нулевой отметки. Но, похоже, днем будет теплее. Надо скорее выходить, чтобы хоть первые часы пройти с хорошим скольжением. Мы решили пройти к буровой и посмотреть вблизи, что там делается. Хотя это и не совсем нам по дороге, но недалеко, километров приблизительно в пяти.

Вчера мы попытались с Уиллом залечь спать пораньше – около 10 часов, но ребята нам не дали. Возбужденные перестрелкой и ранением Мартина, они долго слонялись по лагерю, периодически заявляясь к нам и предлагая самые нелепые варианты обмена своих не нужных им вещей на наши вещи, нам необходимые. В итоге угомонились, наверное, в первом часу ночи.

Спать было не очень комфортно, как и всегда после дня отдыха, – я все время просыпался. В результате проспал до 6 часов. Будильник прозвенел, как и положено, в четверть седьмого, но еще раньше я услышал шум в соседней палатке – девушки начали резвиться. Уилл встал довольно помятый и тоже посетовал на плохой сон. По его словам, ночью все, включая девушек, нещадно храпели, гортанно кричали неизвестные птицы, и все это, безусловно, мешало предводителю спать.

А может, это все проделки весны и вызванного ею бурления крови – кто знает.