NWT. Три путешествия по канадской Арктике

15 мая

Наш самолет, как та любовь,Пришел, когда его не звали,И вновь согрел он нашу кровьВ погрузки бешеном аврале.Но отчего, о Боже мой,Так безысходно стынут пальцы?Застой в крови, в душе застой —Пора в дорогу отправляться!

Понедельник, начавшийся в пятницу, похоже завершается субботой – это если переложить медленную мелодию нашего ожидания на быстротечные ритмы недели. В пятницу самолет не прилетел, и в выходные мы его не ждали. Вчера, правда, погода немного смягчилась, усмирив свой вздорный характер, и мы с надеждой ожидали понедельника. Однако понедельник подходил к концу, а самолета все не было. Мы уже и не надеялись на его прилет, а он взял и прилетел.

Получилось все, как всегда, неожиданно. Мы собрались в палатке Такако и Джулии, куда они пригласили нас на прекрасный ланч, на котором подавалась жареная рыба с лапшой. Мы еще не успели в полной мере насладиться ни тем, ни другим, как буквально над самыми головами, как ветер свободы, пронесся «Твин Оттер»! Сделав крутой и эффектный разворот над лагерем, он приземлился. Мы сразу повскакивали с мест и, одеваясь на ходу, выскочили из палатки. Ветер был все еще достаточно свеж. Возможно, из-за этого, а скорее всего, от длительного бездействия даже небольшой по арктическим меркам морозец пронизывал до костей, причем особенно страдали пальцы рук и ног!

Нужно было торопиться, потому что самолет, как и мы, старался наверстать упущенное из-за непогоды время и спешил по делам, столь же важным, как наше.

Ульрик выскочил из самолета и на ходу стал путано объяснять мне причину отсутствия двусторонней радиосвязи. Увы, как я и предполагал, он слушал нас на другой частоте и не мог услышать даже при идеальном прохождении. Сейчас это было уже не столь важно. По его словам, все эти дни он всячески уговаривал пилотов слетать к нам, несмотря на сомнительную погоду. Главной проблемой оказалось решение вопроса о том, кто будет платить в случае, если из-за непогоды самолет не сможет сесть и полет пройдет впустую.

Долгие переговоры на эту тему между авиакомпанией и нашим офисом в конце концов завершились победой последнего, и самолет вылетел сегодня, несмотря на неутешительный прогноз. Даже по пути к нам пилоты четыре раза спрашивали Ульрика: «Ты уверен, что мы должны лететь вперед? Еще не поздно вернуться и этот возврат будет вам стоить дешевле, чем если мы повернем от лагеря».

Тем не менее настойчивость Ульрика взяла верх, и в результате мы получили самолет.

Больше всех радовались прилету самолета заложники идеи о продвижении каноэ в полярные широты Кей и Кент. Они выскочили из палатки, суетясь и беспорядочно размахивая руками. Сложив свои вещи с невиданной скоростью, они быстро заскочили в самолет и более оттуда не показывались.

Мы с Такако занялись переливанием бензина из бочек в наши канистры в надежде вернуть пустую тару с самолетом, но не тут-то было. Пилоты – два невозмутимых канадских толстяка, которым по их габаритам впору было занимать пилотские кресла на «Боингах», отказались их взять. Тем не менее мы забили самолет до отказа. Гордон впопыхах собирал свои камеры.

Наш лагерь окончательно проснулся и ожил после почти что недельной спячки. Несмотря на совершенно замерзшие руки, мы работали изо всех сил.

Около 11 часов вечера самолет наконец-то взлетел и ушел на Инувик.

Мы начали разбирать привезенное барахло, и я перебрался в палатку к Уиллу. Все это время, несмотря на активную и подвижную работу, я продолжал ощущать сильный дискомфорт в области кончиков пальцев рук. Никогда еще за всю свою продолжительную полярную карьеру я не чувствовал ничего подобного. Потом, когда мы забрались в палатку, я быстренько зажег печку и увидел, что кончики пальцев на левой руке побелели – это означало, что я их подморозил.

Сортировку вещей и снаряжения мы завершили уже заполночь. Отказавшись от совместного чаепития – сказывалась усталость, мы разбрелись по палаткам допаковывать личное снаряжение. Уилл, который спал до этого по 17 часов в сутки, спать в отличие от меня явно не хотел. Я же уже в час ночи завалился в спальный мешок, все пытаясь отогреться. Даже в мешке еще некоторое время меня потряхивал озноб, но потом он потихоньку отстал, и я заснул.

В 7 часов будильник вернул меня к печальной действительности. Вся ее печаль заключалась в том, что нас вновь накрыла непогода, и прежде всего морозная белая мгла, стершая все контрасты. Слава Богу, что самолет смог прилететь вчера. Сегодня бы он точно не прилетел.

В нашей палатке все становилось на свои места. Я поджарил тосты и сварил овсянку. Уилл никак не мог оторваться от своей бездонной кружки с лимонным настоем – так он боролся с цингой, а это могло означать только одно: «В путь! В путь!».