NWT. Три путешествия по канадской Арктике

24 марта

В русской бане пассатижи —Это вещь, и нет вопросов,Но впервые в жизни вижу,Чтоб на озере – торосы!И какие? Непростые,Как Великая стена.В них собакам мостовыеМы рубили допоздна…

Весна продолжается, но не на нашей улице, а где-то по соседству, а на нашей улице сплошная сырость.

Утром, когда мы проснулись, погода была, в общем-то, неплохая: небо ясное, солнце светит. Температура понизилась до минус двух градусов – это для полярников уже большой подарок. Снег немножко прихватило корочкой. Мы опасались, что собакам будет трудно бежать, потому что наст тонкий, и они, проваливаясь, поранят лапы, но наши опасения, к счастью, не подтвердились.

Предыдущая ночь, как мы и предполагали, была беспокойной – собаки все переругивались. Ульрик выскакивал дважды, молотил их изо всех сил. Его усилия увенчались тем, что одна собака сбежала, и пришлось ему, уже полностью одевшись, идти ее искать.

Утром четыре волка пробежали в непосредственной близости от палатки Джона. Точнее, Джон считает, что видел четырех волков, а вот стоящий рядом Мартин видел только двух. Мы стояли за углом и не видели ничего, поэтому остается предположить, что волков, возможно, было три.

Тронулись легко, как обычно, не спеша. Собаки наши прослыли самой неуправляемой упряжкой, потому что справиться с ними, надевая и снимая постромки (harness), – дело достаточно непростое. Стоит подойти к ним с упряжью, как они все дружно валятся на спину и пытаются всеми четырьмя лапами с тобой поиграть, т. е. нужно, во-первых, как-то самому уберечься от их лап и, во-вторых, попытаться пристроить постромки на то самое место, которое они должны занимать.

Сегодня мы снова двигались по большому озеру и снова преодолевали препятствия в виде ледоломов – нагромождений льда высотой, наверное, метра полтора. Для того чтобы через них перейти, конечно, желательно найти проход. Иногда нам такой проход найти удавалось, а иногда приходилось штурмовать чуть ли не вертикальные стенки и потом буквально прыгать с санями через месиво снега и воды вниз. Собакам это, похоже, нравилось. Мы нормально, без потерь, миновали несколько таких ледоломов, ни разу не перевернув нарты. Довольно часто нам попадались «открытые глаза» темного льда, прозрачного настолько, что была видна его нижняя граница. Лыжи на таком льду, естественно, разъезжались, и скольжение становилось совершенно неуправляемым.

Сегодня я выяснил, что лыжи, которые дал мне Джон, имеют одну интересную особенность – оба крепления на них на правую ногу. Однако, учитывая, что я имею счастье идти в совершенно бесформенных резиновых сапогах, большого значения это не имеет, тем более что едут лыжи, в общем-то, нормально. Сапоги сегодня – самая подходящая обувь, потому что встречаются места, где тонкая корочка льда проламывается, а под ней сантиметров пять – восемь воды.

Сегодня за обедом Уилл объявил, что принял решение перевести время на час вперед, а по какой причине – неизвестно. При этом еще и Гордон попросил сделать остановку на час раньше, чтобы иметь возможность поснимать в лагере, если будет хорошая погода. Однако, к его несчастью и счастью нашему, с юга наползли тучи, и съемки отменились. Вместо того чтобы идти до пяти часов, как предполагалось, мы шли до семи, как обычно, потому что штурм последней стены затянулся и, кроме того, надо было подойти поближе к берегу. По дороге спугнули большое стадо карибу, которых видели сегодня неоднократно. Не напрасно остров, который мы сейчас огибаем, чтобы снова выйти к Сноудрифту, называется Карибу.

Мы разбили лагерь на озере. У нас разделение обязанностей: Ульрик обычно устанавливает палатку и заготавливает воду, а я растягиваю злополучную антенну. При этом если Ульрик при исполнении своих нехитрых обязанностей опирается на вековой опыт путешественников и потому не сталкивается с особенными проблемами, то моя сфера деятельности в силу ее относительной новизны еще недостаточно обустроена, и мне приходится по ходу дела решать много мелких и не очень мелких проблем. Взять хотя бы полное отсутствие приспособлений для крепления оттяжек антенны. Вот и сегодня я забил штырь, привязал к нему трубу и осторожненько, чтобы не нарушить хрупкий баланс этого сооружеия, ретировался в палатку в надежде, что антенна не упадет на лед хотя бы до сеанса связи.

Сегодня с утра спина у меня была как деревянная, но к концу дня это ощущение постепенно прошло, и я даже отважился пробежать по льду на лыжах, развив при этом огромную скорость и ни разу не упав. Перебинтованное эластичной лентой колено меня сегодня практически не тревожило, и я надеюсь, что к завтрашнему дню с ним все будет в порядке. Чувствую, что мой организм постепенно приходит в норму, и я обретаю прежнюю физическую форму, чему, несомненно, способствуют благоприятная погода и свежий воздух.

Вчера мы прошли тридцать две мили, а сегодня, по-видимому, еще больше, потому что дольше двигались, несмотря на стоянки. Предполагаем послезавтра быть в Сноудрифте. Там мы оставим журналистов и продолжим движение уже вшестером. Надежда на то, что триумфальное и прискорбно для нас бурное наступление весны затормозится, еще нас не покинула, так как мы двигались на восток, в район Keewatin, что в переводе с эскимосского наречия означает нечто ветренное, холодное и негостеприимное. Нам просто ничего иного и не оставалось, как надеяться на лучшее, потому что очень не хотелось и дальше так же, как в эти первые дни, бороздить влажные и раскисшие не ко времени снега канадской тундры.

Поскольку мы сегодня задержались с установкой лагеря, весь привычный график сбился. Слава Богу, что у нас со вчерашнего дня осталось много спагетти. Первым делом я обильно забросал его сыром и разогрел. На ужин этого было бы вполне достаточно, но я на всякий случай поставил вариться мясо – Ульрика надо кормить, ведь он молодой и всегда голодный.

Только мы приступили к трапезе и достали две оставшиеся бутылки пепси-колы, как в дверь осторожно постучали, и к нам совершенно бесшумно вполз индеец Томас. Наверно, его привлекли звуки открываемой пепси-колы. «Ага, пьете!» – сказал он, явно рассчитывая составить нам компанию и при этом, очевидно, полагая, что пепси-кола – только увертюра к серьезной вечерней рапсодии. Пришлось его угостить, однако мы аккуратно, но твердо предупредили, что эта бутылка последняя. На самом деле, по-моему, у запасливого Ульрика была еще парочка. Пепси-кола, и правда, очень хорошо утоляет жажду, особенно холодная.

День подходил к концу, и я удовлетворенно отметил, что мое самочувствие приходит в норму. Первые два дня, насыщенные событиями и очень динамичные, стали резким и достаточно трудным переходом от размеренной жизни дома к этой, экспедиционной, и мой отвыкший от подобного насилия организм, прося пощады, слал недвусмысленные угрозы в виде отказавшего колена и бессонницы. Сейчас, похоже, все нормализовалось, и дальше должно было стать легче, во всяком случае, я на это надеялся.

Собаки пока вели себя спокойно, однако близость леса и карибу вполне могла спровоцировать ночью какой-либо многоглоточный концерт, билеты на который, причем в первых рядах партера, нами, увы, были уже куплены.