NWT. Три путешествия по канадской Арктике

1994 год Путешествие третье: Йеллоунайф – Коппермайн – Тактояктак

Играть возможно без ферзя,Но партии исход неясен,А в экспедиции, друзья,Без предводителя нельзя,А с предводителем… опасно!?Маршрут сначала омраченКонфликтом вечным поколений,И предводитель обреченМенять наследственный почетНа трудовое уваженье.

Заключительный этап нашей подготовки к предстоящей в 1995 году Трансарктической экспедиции начался для меня ранним утром 12 апреля в канадской Арктике в поселке Коппермайн на самом берегу Ледовитого океана, куда я прилетел несколько ранее, чем планировал, по настоятельной просьбе Уилла. По тону его телеграммы я понял, что в команде возникли некоторые проблемы, и он, Уилл, срочно нуждается в поддержке.

Маршрут третьего этапа был проложен таким образом, чтобы значительная часть его проходила по морским льдам Северного Ледовитого океана. Выбор начальной и конечной точек маршрута не в последнюю очередь определялся из соображений минимизации расходов, и потому мы вновь определили в качестве стартовой точки уже хорошо нам знакомый Йеллоунайф, куда авиакомпания «First Air» доставляла нас и наших собак.

Кратчайший путь из Йеллоунайфа до океанского побережья лежал по зимнику на север, к поселку Коппермайн, в названии которого лаконично и просто отражалась и история его создания, и, возможно, его последующая судьба. В дальнейшем мы предполагали следовать вдоль побережья моря Бофорта до устья великой Маккензи к поселку с музыкальным и очень ритмичным эскимосским названием Тактояктак. Конечно же, в сознании практически любого русского ритмичность этого названия может быть легко ассоциирована с не вполне литературным выражением крайнего неудовольствия кем-то или чем-то: «Так твою… растак!». Однако, для того чтобы иметь право или еще лучше основания для подобных ассоциаций, мне надо было, по крайней мере, туда еще и добраться, что я, собственно, и собирался сделать вместе с моими товарищами по команде, прилетев ранним морозным утром в Коппермайн.

В небольшом аэропорту меня встречал только Ульрик. Он выглядел озабоченным, и было видно, что ему не терпится поделиться со мной последними событиями. Дело в том, что состав нашей команды по сравнению с прошлым годом изменился, причем радикально: двое участников сменили пол! Вместо мужественного, всегда готового к совершению подвигов Джона Стетсона в команду вошла Джулия Хэнсон, уроженка штата Миннесота (опять Миннесота!). Как сообщил мне Ульрик, Джулии лет сорок, она весьма спортивная и вполне достойно проявила себя на первом участке маршрута – от Йеллоунайфа до Коппермайна. По словам Ульрика, это проявилось, прежде всего, в создании и поддержании командного духа, открытости характера и оптимизме. Сообщение о спортивности Джулии не вызвало у меня особого удивления. Рассказывая нам в прошлом году о возможном включении в команду двух представительниц очень прекрасного пола, Уилл называл спортивность в качестве основного критерия отбора кандидатов в нашу команду. В то же время отмеченные обычно очень строгим и сдержанным в оценках Ульриком черты характера Джулии не могли не радовать.

Вместо загадочного и порой непредсказуемого Томаса в команду вошла представительница Японии Такако Такано, журналистка по профессии, имеющая опыт международных экспедиций – она входила в состав женской интернациональной лыжной команды «Метелица», основной костяк которой составляли хорошо мне известные российские лыжницы во главе с Валей Кузнецовой. О Такако Ульрик высказывался не столь подробно, как о Джулии, но и особых нареканий в отношении Такако у него, похоже, не было.

Получив всю эту информацию, я подумал, что мои предположения о том, что причиной, побудившей Уилла столь срочно вызвать меня на маршрут, скорее всего, были не включенные в команду женщины, а нечто другое. Я оказался прав. Основной проблемой на первом участке маршрута, по словам Ульрика, был… сам предводитель. Из всего того, что Ульрик сбивчиво и горячо рассказывал мне по дороге из аэропорта, я смог составить свое представление о том, что же у них, собственно, стряслось.

Налицо был типичный конфликт поколений. Представьте себе команду, состоящую из шести человек: двух молодых парней возраста около тридцати, двух женщин примерно того же возраста и одной женщины еще моложе (на пути из Йеллоунайфа шестым участником вместо меня была молоденькая японская студентка, взятая Уиллом на простой в техническом отношении начальный участок маршрута по настоятельной просьбе спонсоров). Шестым же участником всей этой спортивно-молодежной команды был убеленный сединами и овеянный немеркнущей славой первопроходца пятидесятилетний Уилл!

В определенных условиях и с другими подходами к понятию «Роль личности в формировании энергичного спортивного коллектива» подобная структура могла бы стать вполне работоспособной, но только не в случае с Уиллом. Я знал его более семи лет, пройдя с ним не одну тысячу километров по снежному бездорожью, и поначалу я тоже, как, наверное, и все участники нашей молодой команды сегодня, не переставал удивляться представлениям Уилла о роли руководителя экспедиции. Он никогда ни во что не вмешивался, предпочитал позицию в арьегарде, не брал инициативу на себя и не проявлял ни особенной заботы, ни предусмотрительности в своих отношениях с командой. В конце концов я к этому привык и, вообще, почитал за благо отсутствие жалоб, претензий и ценных указаний с его стороны, хотя иногда он мог, что называется, взбрыкнуть и посамодурствовать, что свойственно настоящему предводителю.

Как я и предполагал, команда, и особенно новички, ожидали руководящих указаний и поистине отеческой заботы со стороны такого опытного путешественника, каковым, без сомнений, в их глазах являлся Уилл. Однако, увы, они очень скоро поняли, что Уилл живет какой-то своей, ему одному ведомой и интересной жизнью, понуро и иногда с закрытыми глазами скользит на лыжах, держась одной рукой за стойку нарт, не замечая или делая вид, что не замечает, ничего вокруг. Понятно, что в этой ситуации Ульрик взял чисто внешне бразды правления на себя. Все бы, наверное, так и шло, и в конце концов все бы привыкли к такому стилю руководства со стороны Уилла, если бы не одно событие, повергшее молодежь в шок и заставившее их чуть ли ни объявить вотум недоверия Уиллу как предводителю.

Случилось это на маршруте в один из очень ненастных дней, когда упряжки двигались одна за одной по накатанному зимнику. Видимость была исключительно плохой, однако не настолько, чтобы не различать идущего с тобою рядом по другую сторону нарт товарища по команде.

Уилл шел последним в паре с молодой японской студенткой. Во время технической остановки он внезапно обнаружил, что остался один. Собаки, нарты, снежные вихри вокруг – все было по-прежнему, только вот, казалось, еще мгновением ранее идущая с ним рядом студентка бесследно исчезла. Пришлось всем возвращаться и организовывать поиски потерявшейся. Разумеется, она была найдена – девушка стояла на следе. Рассказ ее привел всех ребят в состояние, близкое к оцепенению. Оказалось, что она, зацепившись за что-то лыжей, потеряла равновесие и упала. Уилл, находившийся на расстоянии метра от нее, был настолько погружен в себя, что не заметил этого и не остановил собак. Такое поведение предводителя никак не укладывалось в сознании участников команды, и весь оставшийся до Коппермайна путь они не разговаривали с Уиллом. Понятно, что он чувствовал себя крайне некомфортно в таких условиях и срочно запросил меня о помощи. Таким образом, первое, что мне предстояло сделать, – попытаться восстановить отношения в команде и вернуть предводителю утерянный им в условиях непогоды статус.

В Коппермайне экспедиция остановилась в доме, любезно предоставленном нам представителем местной эскимосской общины. Условия были походными: мы спали на наших матрасиках на полу в спальных мешках, но все остальное было настоящим – и душ, и туалет, и кухня.

Уилл страшно обрадовался моему приезду и изложил мне свою версию произошедшего, вопреки обыкновению жалуясь на молодежь, на ее излишнюю амбициозность и неуважение к старшим (то есть к нему). С моим приездом он почувствовал себя увереннее и незамедлительно перешел в атаку, предложив на общем собрании команды, состоявшемся в конце дня, подписать кабальные контракты. Содержимое этих бумаг до боли напомнило мне контракты самого начала нашей активной путешественнической деятельности, согласно которым, каждый из нас в экспедиции обязуется работать совершенно бесплатно и без всяких требований. Одновременно накладывались достаточно жесткие ограничения. В частности, член команды не имеет права давать интервью, делать публикации, издавать книги и т. д. без согласования с некоей свежеиспеченной компанией с совершенно неизбитым названием типа «Expeditions Unlimited Incorporated», бессменным президентом которой, естественно, являлся сам Уилл.

Для меня эта тема была в некотором смысле весьма щекотливой. На протяжении всех наших последних экспедиций я пытался добиться от предводителя и его спонсоров заключения настоящего контракта, в котором была бы предусмотрена оплата совершенно недетского труда, и в частности моего. Надо сказать, что я совершенно не преуспел на этом поприще. Я ничего не смог поделать с бьющей куда-то ниже пояса аргументацией предводителя – мол, у самих нет денег, потерпи, все образуется в большой и главной экспедиции. И я терпел и надеялся. Однако тут вот опять предлагают подписать совершенно неправильную с моей точки зрения бумагу. Мне представлялось, что этот шаг Уилл предпринял именно в связи с тем, что ситуация вышла из-под его контроля, и он надеялся таким образом несколько обуздать амбиции Ульрика и показать, кто здесь на самом деле главный!

Я не преминул обратить внимание Уилла на два момента: во-первых, середина маршрута – не самое правильное время для обсуждения каких бы то ни было контрактов, и, во-вторых, содержание контракта никак не соответствует моему представлению о справедливости.

На это естественно последовало объяснение, что у них, то есть у этой самой могущественной компании «Expeditions Unlimited» экспедиции как таковые безграничны, а бюджет обречен и ограничен. Другими словами, как всегда, нет денег. Поскольку речь могла идти, если и не о чисто символических суммах, то, по крайней мере, о небольших и вполне обоснованных, и это было более чем понятно предводителю, при желании всегда можно было выкроить в бюджете экспедиции такие средства для не очень обеспеченных материально ее участников.

Я, собираясь сюда ехать и предчувствуя, что в команде возникнет достаточно трудная психологическая ситуация, послал факс в офис Уилла, в котором написал, что согласен участвовать в этой тренировочной экспедиции только в том случае, если буду получать за это деньги.

В итоге после длительных и утомительных для меня переговоров впервые за все время наших совместных экспедиций, видя мой вполне серьезный настрой довести начатое давно дело до логического и желаемого мной завершения, Уилл в конце концов согласился выделить мне по завершении экспедиции денежную компенсацию, которая соответствует тому, на что я рассчитывал, с учетом некоторого сокращения продолжительности нашей экспедиции.