NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Коппермайн напомнил мне Арвиат. Те же уютные домики, рассчитанные на проживание одной семьи, небольшая церквушка, клуб по интересам, куда по вечерам собираются местные жители послушать музыку и обсудить свежие и не очень новости. Даже по числу жителей эти поселки похожи – около тысячи двухсот человек в Коппермайне и около тысячи человек в Арвиате.

Здесь, так же как в Арвиате, много детей, и это приятно видеть. Эскимосские дети – это еще те дети: для них совершенно обычно в тридцатиградусный мороз разъезжать без шапок на снегоходах. Как и все их сверстники на материке, они выбегают, пользуясь любой свободной минутой, из школы, чтобы поиграть в снежки. При этом становятся только румянее и не теряют кожи, как это происходит с некоторыми их белыми собратьями, считающими себя настоящими первооткрывателями Севера.

Вчера к нам пришел такой почтенный эскимосский дед – на вид довольно обветшалый, но держится бодряком, да и лет ему оказалось немного, всего шестьдесят пять. Он пригласил нашу команду на вечер – не поверите – танцев в местном клубе. Нам как раз только танцев и не хватало, особенно после тяжелых и изнурительных дебатов о лидерстве и контрактах, но мы пошли, гадая о том, что дедок подразумевал под танцами. Однако оказалось, что это и есть самые настоящие танцы, причем всех нас без исключения приятно удивило то, что это были вполне современные ритмы (не заунывная мелодия из одной ноты, что часто ассоциируется с понятием «эскимосская музыка»), а также присутствие местной молодежи в танцевальном круге вместе с совершенно почтенными бабульками возраста эскимосской старости – пятидесяти – шестидесяти лет.

Надо отдать дедам должное – тон задавали они: тот, что нас пригласил, и другой, ему под стать. Мы тоже встали в круг, пытаясь не отставать от темпа и по возможности повторять довольно замысловатые движения. Танец был очень динамичным, и мы, конечно, в своей экспедиционной одежде взмокли, как в парилке. Однако честь экспедиции мы не посрамили и сплясали до конца.

Уилл с нами не пошел, поскольку вынашивал планы раннего пробуждения. Мы наметили выйти в 10 часов, и он предполагал встать в 5 часов, потому как считал, что быстрее мы не соберемся. 12-часовая разница с московским временем, к которой я пока не адаптировался, привела к тому, что я легко вставал даже раньше пяти часов, когда все еще спали, а спать мне хотелось днем, когда у нас дома ночь.

Вчера мы успели съездить к собакам. Они выглядят отдохнувшими, полными сил. Кормежка сопровождалась привычными нам явлениями, такими как обрыв веревки и нападение всей стаи на запас продовольствия, но нам удалось купировать этот процесс. Вместе с Ульриком мы подтянули собак и накормили их не без помощи дубинки и пряника, роль которого в данном случае играла наша обычная Endurance Science Diet — научно обоснованная диета.

Ульрик продемонстрировал мне новые нарты, которые они сделали вместе с Майклом – плотником, работавшим на ранчо Уилла в Хоумстэде. Нарты получились исключительно хорошие, очень добротные, поскольку при их изготовлении объединились гренландский опыт Ульрика и мастерство Майкла. Посмотрим, как они будут работать на морском льду. Они прошли уже достаточно большое расстояние – около тысячи километров от Йеллоунайфа, и, хотя упряжки вместе с нартами двигались по зимнику с относительно ровной поверхностью, результаты испытаний можно считать достаточно хорошими.

Палатки тоже остались те же самые (с небольшими изменениями), что и в прошлом году. Палатки же, которые были сконструированы специально по заказу, по словам Ульрика, не подошли. Не знаю, то ли неправильно ставятся условия, то ли не контролируется процесс изготовления. Короче говоря, мы продолжаем использовать наши антарктические палатки, лучше которых я пока еще не встречал.

Ульрик заменил порванный во время памятного майского шторма тент и отреставрировал внутреннюю часть палатки. Все смотрелось хорошо. Изменения коснулись и внутреннего убранства палаток. В частности, вместо картонных ящиков из-под собачьего корма, использовавшихся нами в качестве столов, были изготовлены многофункциональные фанерные ящики, служащие в качестве столов и кухонных комодов одновременно. Одним словом, сейчас все, что касалось лагерного снаряжения, выглядело более организованно – чувствовалось, что над этим вопросом профессионально и целенаправленно работали.

Вчера же мы с Ульриком пересортировали наше продовольствие, разделили его на части и взяли то, что считали необходимым. Остальное в количестве, достаточном для 25 дней пути, оставили здесь – все это со следующей оказией нам должны были подбросить на маршрут.

После завершения всех подготовительных операций мы обсудили с Уиллом планы предстоящей большой экспедиции. Относительно точки финиша наши мнения разошлись. Если для точки старта выбор у нас был небольшой – или традиционно мыс Арктический архипелага Северная Земля, или остров Грэм Белл архипелага Земля Франца-Иосифа, то точек финиша вдоль северного побережья Канады было бесчисленное множество – от базы Алерт на северо-западе Гренландии до мыса Барроу на Аляске. На сегодня наши предпочтения изменились: вместо прежней точки финиша – устья реки Маккензи – мы выбрали северную часть острова Принц Патрик. К основным недостатком выбора в качестве точки финиша устья Маккензи, помимо значительного увеличения дистанции, относился и тот факт, что на пути к устью Маккензи в начале лета мы могли встретить большие пространства открытой воды.

Помимо явного прогресса в подготовке экспедиционного снаряжения по сравнению с прошлым годом, я не без удовольствия отметил еще одно приятное изменение в стационарной фазе нашей походной жизни. Связано оно было, как нетрудно догадаться, с появлением в команде женщин. И если оценить все плюсы и минусы их появления на маршруте я пока не мог, хотя, если судить по первым впечатлениям Ульрика, плюсов было больше, то здесь, в Коппермайне, преобладание плюсов было налицо. Прежнее скромное (в основном из-за нашей лени) меню завтраков и, особенно, ужинов стало значительно разнообразней и, я не побоюсь этого слова, вкуснее.

Вчера после танцев силами команды был дан ужин в честь моего прибытия. Традиционное блюдо – рагу из мяса молодого карибу с моими любимыми макаронами – было усилено бутылкой водки «Абсолют», бутылкой джина «Бифитер» и упаковкой японской рисовой водки сакэ. Самое удивительное, что все это было выпито, причем женщины, и в особенности Такако, выпивали на равных с нами, что убедительно подтверждало их желание и готовность стать полноправными членами нашей команды.

Меня поразила непринужденность и, я бы даже сказал, легкость, с которой женщины расправлялись с такими серьезными противниками, как водка и джин. Явно чувствовалась «русская школа», полный курс которой Такако могла пройти только во время экспедиций с нашей «Метелицей» – на сакэ подобного уровня достичь было немыслимо. Единственным, о чем мне пришлось пожалеть потом, было то, что пришлось для поддержания высокого темпа соревнований нарушить старое правило о недопустимости понижения крепости напитков в процессе. Это нарушение, как и можно было ожидать, вызвало легкую головную боль и полное отсутствие аппетита утром.

Состав стартовых двоек был определен таким образом: я буду в палатке с Ульриком, Такако – с Джулией, Уилл – с Мартином. Определенные сомнения вызывало решение проблемы совместимости единовременного исполнения протокольных мероприятий по утрам в нашем смешанном коллективе. Опытный Уилл успокоил: «Нет проблем, просто все стараются немного подальше отойти для совершения этих дел и усиленно делать вид, что не замечают друг друга!». Посмотрим, удастся ли мне не заметить всего этого безобразия и буду ли я сам незамеченным?

Но это, наверное, не так, в общем-то, и важно.