История Индии

Хуже того, в запруженных телами теснинах реки Кабул красные от крови воды смыли миф о непобедимости солдат Компании, дисциплине армии и храбрости офицеров. Скорое новое вторжение и тяжкие карательные меры до некоторой степени восстановили бы британскую гордость, но, поскольку страна была опустошена до крайности, вставал вопрос о политической мудрости или, вернее говоря, о безумии «глиняных идолов» из Симлы и Калькутты, отдававших подобные приказы.

Завоевание и присоединение Синда в 1843 году — побочный результат нового вторжения в Афганистан — этих сомнений не рассеяло. Генерал-майор сэр Чарльз Нейпир мудро заметил: «У нас нет права захватывать Синд». Но даже он «втравливал» (его собственное слово) жителей Синда во враждебные действия, а затем со всей возможной грубостью проводил то, что называл «дозой очень выгодного, полезного, человечного жульничества». Он пачками нарушал договоры, заключенные им же самим с эмирами Синда. В Британии его методы повсеместно осуждали. Существует история о том, как Нейпир отправил известие о своей победе с помощью одной из самых коротких телеграмм: «Синдство совершено». На самом деле, такой заголовок напечатал английский юмористический журнал «Панч», поскольку Нейпир действительно совершил настоящее свинство, расположив к себе эмиров, а потом отняв у них владения. В Англии по этому поводу поднялась буря критики^{335}. Впоследствии Синд, хотя в Карачи и построили морской порт, не мог обеспечить доходов, на которые рассчитывал Нейпир. Хуже того, людям наподобие сипая Ситы Рама он доставил новые огорчения, поскольку большая часть Синда находилась за Индом и служба в его гарнизонах грозила проклятием — потерей касты. А компенсация за «заморскую» службу уже не полагалась, поскольку теперь это была британская территория. Неудивительно, что в бенгальских отрядах, отправленных в Синд, то и дело вспыхивали мятежи.

Маунтстюарт Элфинстон, возглавивший первое британское посольство в Афганистане в 1809 году, затем последний британский резидент при дворе пешвы в 1816-м, еще позже написавший превосходный труд по истории Индии, сравнивал поведение британцев в Синде после афганского похода с драчуном, которого на улице поколотили и он идет домой бить жену. Но если Британия — драчун, Синд — его несчастная жена, а Афганистан — улица, то хозяин улицы — Лахор. Чтобы не злить Ранджит Сингха, Дост Мухаммеда рисовали злобным врагом. Чтобы не пересекать сикхское царство в Пенджабе, «Индская армия» совершила тяжелый переход через Афганистан. Чтобы не допустить синдо-сикхского союза, пришлось сместить эмиров. Совершалось неслыханное — британцы ходили на цыпочках вокруг индийского правителя. Ранджит Сингх для прибоя британских завоеваний оказался утесом пенджабского гранита.

Подписав в Амритсаре договор о ненападении с британцами в 1809 году, Ранджит создал царство, скорее даже империю, которую один из путешественников описал как самое чудесное место на земле^{336}. Объединив Пенджаб, он достиг удивительных успехов в примирении мусульман, индусов и сикхов. Затем «раджа Лахора» заявил права на Мултан и Пешавар, завоевал большую часть горных княжеств Пенджаба и занял Кашмир. В 1836 году один из его вассалов, принадлежавший к народу догров, пересек соседний Ладакх по западной оконечности Тибетского плоскогорья. Оттуда в 1840 году, являя редкий пример агрессивности индийцев за пределами родины, Зоравар Сингх, генерал догров, фактически вошел в самый Тибет. Подобно действиям «Индской армии» и почти в то же время, этот поход сперва имел успех, затем окончился сокрушительным поражением. В разгар зимы на высоте 5000 метров над уровнем моря 6000 обмороженных догров столкнулись с китайским воинством, вдвое более многочисленным и гораздо лучше одетым. В тот трагический день «большая половина войска не могла удержать в руках оружия». Кто мог бежать — бежал. Китайцы не стали утруждать себя погоней, «зная, что безжалостная стужа не отпустит никого»^{337}.

Конечно, это были незначительное поражение и незначительная стужа, по сравнению с разгромом наполеоновской армии в России тридцатью годами ранее. Неудача в Тибете вряд ли сказалась на боевом духе армии в Лахоре, и, подобно давно забытому Канишке, повелитель сикхов все-таки шагнул в Гималаи. Как современники и могущественные противники Британии, Ранджит и Бонапарт напрашиваются на сравнение. Французский путешественник назвал безобразного сикха маленьким Наполеоном. Британцы вторили ему, признавая обоих военными гениями. Более того, «сикхская монархия была наполеоновской по своему внезапному возвышению, блестящему успеху и полному разрушению»^{338}. Сравнение особенно уместно из-за той готовности, с которой Ранджит пользовался услугами бывших наполеоновских офицеров. Ему служили генералы Авитабиле и Вентура, полковники Кур и Аллар и целая группа офицеров, сменивших пехоту и артиллерию на сипайскую армию Ост-Индской компании. «По выправке, оружию, организации, тактике, обмундированию, системе оплаты, устройству лагеря, порядку следования регулярные части сикхской армии сильно напоминают армию своих противников (британцев). В самом деле, в бою отличить сипая в алом мундире от сикха в алом мундире можно только по цвету пояса»^{339}. Это была пенджабская армия с сикхским ядром. «Наряду с мусульманами, индусами-дограми, джатами и раджпутами больше половины сикхской армии составляли… сикхи, и их число достигало 50 000 человек»^{340}. Среди государственных советников и высших чинов тоже преобладали сикхи. В государстве Ранджита, особенно в армии, религия сикхов служила средством достижения такого самоосознания и единства цели, какое было характерно для структур Ост-Индской компании и делало влияние Британии столь значительным.

Трезво оценивая возможности друг друга, Лахор и Калькутта старались избегать прямых столкновений. К удовольствию британцев, Ранджит восхищался их методами управления. К удовольствию Ранджита, удачливые генерал-губернаторы спешили принести ему дань уважения и свои заверения в безопасности границ. Но в 1839 году, едва совместное афганское предприятие сдвинулось с мертвой точки, Ранджит умер. При жизни он осчастливил многих жен и еще больше других женщин, так что без наследников он не остался. Но его правление было столь единоличным, а власть столь абсолютной, что в государстве не имелось даже институтов передачи власти и утверждения наследника. Когда двор раскололся на враждебные фракции, каждая из которых стояла за своего кандидата, власть вернулась в первоначальную среду — в армию. В 1843 году, когда был убит уже второй со времени смерти Ранджита махараджа, началось настоящее кровопролитие. Не секрет, что британцы готовились к вторжению и, конечно, готовы были воспользоваться хаосом. Отправка 32 000 солдат на судах по Сатледжу, якобы для защиты сикхских княжеств от беспорядков, выглядела вызывающе. Сикхская армия надеялась только на себя, а претенденты на трон ожидали поддержки извне, в том числе от британцев, скорее всех готовых вступиться за нужного кандидата. Неизбежное столкновение произошло в конце 1845 года, когда с востока подошла еще одна британская армия. Сикхское войско перешло Сатледж ей навстречу.

Первая сикхская война началась с двух ожесточенных сражений вблизи Фирузпура. Британцы балансировали от поражения до победы дорогой ценой, чему способствовал один из сикхских предателей-придворных с собственной армией, которая в 1846 году использовалась при Аливале и Собраоне. Во втором случае потери сикхов составили 10 000 человек, а у британцев полегли 2400. Заманчивому, но затратному штурму Лахора британцы предпочли подписание мира на условиях выплаты контрибуции, частичной аннексии, сокращения сикхской армии и других мер безопасности.

Аннексия включала часть Пенджаба, так что граница британских владений отодвигалась от Сатледжа до реки Биас. Вдобавок взамен части контрибуции Британия занимала Кашмир со всем горным краем между Биасом и Индом. Затруднившись удерживать власть над столь обширным регионом, британцы продали его Гуляб Сингху, радже Джамму из народа догров, бывшему даннику Ранджита. Потеряв повелителя во время недавних беспорядков и став посредником на мирных переговорах в Лахоре, Гуляб Сингх сменил сикхских сеньоров на британских.

Так образовалось княжество Джамму и Кашмир, которым потомки Гуляб Сингха будут владеть на правах махараджей до 1947 года. Продажу целого индийского государства за три четверти миллиона фунтов резко критиковали, особенно когда стало очевидно его исключительное стратегическое значение для Британской Индии. Но особенность индусского правления в Пенджабе, среди мусульманских государств, осталась незамеченной. Чаще всего мусульмане управляли индусским населением, как в Авадхе, Хайдарабаде и много где еще. Не было причин думать, что власть индусов над мусульманами таит в себе взрывоопасный потенциал. Так считали целое столетие, на протяжении которого Кашмир наслаждался миром и процветанием, какое редко встречалось под властью сикхов или афганцев.

Как победа Корнуоллиса над Типу в Третьей майсурской войне оказалась лишь прелюдией к «охоте на тигров» Уэллсли в Четвертой, так и за Первой сикхской войной вскоре последовала Вторая. Обстоятельства, однако, изменились. После Первой сикхской войны часть британских войск, британский резидент и самые активные его помощники, оставленные в Пенджабе для образования совета регентов и управления им, действовали от имени нового махараджи Дхалип Сингха. Считалось, что только так может сикхский двор устоять против мятежников в армии, не говоря уже о других, менее дисциплинированных войсках.

В этом случае британское присутствие расценили как оккупационное, и начались беспорядки. Однако британцы продолжали придерживаться своего курса. В 1848 году гарнизон махараджи в южной части Мултана взбунтовался. Были убиты двое англичан, некстати там оказавшиеся. Сообщение о подходе крупных британских войск на ситуацию не повлияло. Но в 1848 году в Индии появился новый генерал-губернатор. Это был лорд Дальхузи, модернизатор и властный трудоголик, не скрывавший, что Индия должна служить расширению британского влияния, несмотря ни на какие протесты. Мултанский мятеж как раз был одним из таких протестов. Если быстро его подавить, это послужит укреплению существующего режима. Если оставить без внимания, он расползется на весь Пенджаб. Тут же значительные силы были сосредоточены вдоль сикхской границы, готовые к полномасштабному вторжению, если таковое потребуется. За вторжением должна была последовать аннексия.

Так и случилось. За четыре месяца мятеж распространился по всему Пенджабу Мятежники призывали на помощь афганцев. Положение войск и чиновников, уже находившихся в Пенджабе, стало опасным — мог случиться второй Кабул. И снова возле Фирузпура крупная британская армия перешла Сатледж, затем Рави и Чинаб. В начале 1849 года сражение при Чилианвале, на реке Джелум было объявлено сикхами победой. Хотя британцы считали иначе, они потеряли в этом бою 3000 человек, больше, чем при Полируре, самом тяжелом поражении войск Ост-Индской компании на субконтиненте. Отыгрались они через месяц, в битве за Гуджарат. Британцы принудили сдаться армию сикхов, что дало Дальхузи повод для аннексии. «29 марта 1849 года махараджа Дхалип Сингх в последний раз в жизни провел прием, на котором латинскими буквами подписал документ об аннексии и стал британским пленником. «Покров величия», поднятый махараджей Ранджит Сингхом, канул в прошлое»^{341}.