История Индии

Учитывая, что мир продлился четверть столетия, надежды Гастингса на долгое перемирие были обоснованными. Но миром англичане обязаны прежде всего поколению выдающихся вождей маратхов, правивших в середине 1790-х годов. Нана Пхаднависа, брахман, которого даже британцы признавали самым проницательным политическим лидером своего времени, продолжал контролировать Пуну до 1796 года. Когда юный пешва, от чьего имени он правил, вошел в возраст, его телохранители просто стали тюремщиками, а Пхаднависа сохранил власть. Он сражался по примеру Типу, в том числе не слишком активно поддерживал Корнуоллиса в ходе Третьей майсурской войны и совершил ряд территориальных приобретений в Карнатаке. Важнее то, что ему удалось устранить угрозу своему положению со стороны других вождей маратхов.

Это были Холкары из Индора, чьи основные владения в Малве переживали нечто вроде золотого века под властью Ахальябхаи, невестки Малхар Рао Хол кара. Судя по их переписке, Малхар Рао всю жизнь целиком полагался на мудрость юной Ахальябхаи. Он скончался в 1766 году, его никчемный сын, муж Ахальябхаи, умер раньше, а после умер и не менее никчемный внук. У Ахальябхаи не осталось очевидных конкурентов. Пол все равно не позволил бы ей наследовать трон, если бы она не выказала экстраординарные способности, завоевав уважение подданных и союзников, включая Пхаднавису Примерно за 30 лет твердого и сострадательного правления она принесла мир и процветание в южную Малву. Для администрации маратхов, напротив, ее правление было немногим лучше узаконенного вымогательства. Правление Ахальябхаи характеризовали «умеренные налоги и почти сакральное уважение к правам местных деревенских чиновников и собственников». Сэр Джон Малкольм, британский служащий, напрямую заинтересованный в заселении центральной Индии и собиравший устные воспоминания о ней в 1820-х годах, видимо, был не на шутку очарован ею:

Позднейшие биографы называют ее «царицей-философом», отсылая, вероятно, к «царю-философу» Бходжу, чья столица Дхар находилась на расстоянии недолгой прогулки верхом от излюбленной резиденции Ахальябхаи около Нармады, в священном городе Махешвар. Построенные при ней крепости и дороги обеспечили Малву дополнительной защитой, а покровительство храмам и другим религиозным учреждениям, даже в Варанаси и Дварке (Гуджарат), прославило ее по всей Индии. И слава ее жива до сих пор. «Сегодня в Малве у нее репутация святой, — сообщает современный автор. — Таков результат хорошего, честного правления»^{328}.

По контрасту, ее современник и северный сосед Махаджи Скиндия редко покидал седло. Он также правил более 30 лет, охромел в битве при Панипате и за это время завоевал больше северных земель, чем любой другой маратх. В конце концов, хоть и не без потерь, он утвердил Пвалиор в качестве крепости Скиндиев, вернул Дели и Агру, сделал действующего императора ставленником маратхов и выступал гарантом салбайского договора от лица всех маратхов. Позже он нанес серьезное поражение афганским рохиллам, а в 1790 году практически уничтожил раджпутов Джайпура и Джодпура. Их территории еще не оправились после опустошения, когда в 1820-х годах полковник Джеймс Тоуд, исследуя те же «поселения» в Раджастхане, которые изучали в Майсуре Томас Манро, а в центральной Индии — Джон Малкольм, впервые открыл своих любимых раджпутов.

Выдающийся успех Махаджи был основан на созданной им профессиональной армии под командованием графа Бенуа де Буаня, француза и ветерана Английской компании. Он набрал несколько бригад пехоты и артиллерии под началом европейцев, в основном из мусульманских и раджпутских наемников, которых предпочитала Компания. Результат оказался весьма впечатляющим. Но наемники стоили дорого, и, в случае задержки выплат, возникали сомнения в их верности. Превосходство Махаджи на севере, как и среди товарищей-маратхов, достигалось той ценой, которую едва могли себе позволить его наследники, и такими способами, которым они едва могли следовать.

Когда Махаджи умер в 1794 году, он вел в Пуне переговоры с Пхаднависой по поводу признания пешвой его заслуг и выплаты компенсации за содержание его войска. С его смертью начался быстрый упадок маратхов. В следующем году умерла Ахальябхаи, а ее наследник из Холкаров открыто оспорил превосходство Скиндии. Затем в 1796 году бессильный, но все еще необходимый пешва совершил самоубийство. Потомства он не оставил, поэтому для рода Рагунатха Рао вновь открылась возможность прийти к власти. Четыре года Нана Пхаднависа выступал судьей в этом крайне запутанном деле. В результате Баджи Рао II, старший сын Рагунатха, был признан пешвой при поддержке наследника Махаджи, Даулата Рао Скиндии. Но в 1800 году, когда умер сам Пхаднависа, «правительство [Пуны] лишилось мудрости и умеренности». Вскоре Пуну охватила война между Ясвантом Рао Холкаром и Даулатом Рао Скиндией за контроль над новым пешвой. Холкар вышел победителем в напряженном сражении. Новый пешва Баджи Рао II, отчаявшись сохранить независимость, бежал через Гхаты к побережью, в распростертые объятия британцев.

Бомбей обнадежил Баджи Рао обещанием помощи. Зная воинственность генерал-губернатора Ричарда Уэллсли, опальный пешва вряд ли остался разочарован. По договору Бассейна (1803) Британия брала на себя ответственность за восстановление власти Баджи Рао в обмен на его содействие, оплату нахождения английских солдат на своей территории, присутствие британского резидента в столице и все остальные ограничения, связанные с привычной ролью «второстепенного союзника». Артур Уэллсли, после побед в Майсуре, был послан на север для завершения новой фазы дигвиджайи своего брата и должным образом охранял пешву в Пуне. «Этот факт представлял собой конец государства маратхов как независимой силы. Окончилась история британским завоеванием на деньги завоеванной территории»^{329}.