Белый камень в глубине колодца

***

В тот послебольничный период мое желание взаимной откровенности все-таки вырвалось наружу.

Его прямой вопрос «Что ты хочешь узнать, Катерина?» я не забуду никогда.

Костя на полном серьезе предлагал спросить что угодно. И наверняка ответил бы — я отчетливо видела это по его лицу, а спросить… не смогла.

Если разобраться, чего я о нем не знаю? Желание было инстинктивным, иррациональным. Чтобы хотелось делиться. Любовь — это доверие, и все такое…

В уже далеком 2007-ом Костя потихоньку, по крупицам выспросил всю мою жизнь. А я, влюбленная девятнадцатилетняя дура, мечтая ему угодить, рассказывала все взахлеб, как заколдованная. Говорила и говорила, до конца не осознавая, что несу. Родители столько обо мне не знали, сколько отец неблизкой подруги — чужой человек. Я доверяла ему. А он меня самым наглым образом «вампирил».

Теперь же как-то так получилось зацепить разговор… Он спросил, я ответила, в свою очередь задала вопрос — и мы проговорили до утра. Ни о чем и одновременно обо всем. О людях, которых давно нет с нами и которые знакомы мне только по рассказам. Костя потрясающий рассказчик, когда речь идет о хорошем — добром, светлом, глубинном, еще детском. Как будто собственными глазами видишь. Уверенность, что об этом, помимо Кости, знаю только я, с каждым словом все крепла.

Он нарочно не стал рассказывать о дурном, хотя ему уже нечего было терять.

После того случая отпала необходимость в психоаналитике. Я ведь даже узнала телефон, черкнула на стикере, чтобы позвонить позднее, а стикер машинально оставила под зеркалом в прихожей.

Подозреваю, что Костя обыграл меня и здесь.