NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Самое главное – окончательный баланс содеянного, а у Уилла, по моему глубокому убеждению, он был положительным, во всяком случае, пока! Поэтому в наметившемся противостоянии я был солидарен с Уиллом. Так мы и шли рядом, думая каждый о своем и, как можно догадаться, о нашем с ним общем.

Река тем временем вырвалась из каменных теснин каньона, и мы вышли на обширное пространство совершенно открытого чистого, бесснежного льда. Ветер свистал изо всех сил и, казалось, из всех углов. Нам стоило больших трудов балансировать на лыжах и удерживать на курсе наши нарты, которые несло так, как может нести при очень сильном ветре не очень тяжелый предмет, стоящий на лыжах, по ровной поверхности совершенно гладкого и очень скользкого льда. Казалось, расставь мы руки – и никакого паруса не надо, докатим прямо до Палотака, причем очень скоро.

Наши собаки шли последними, и это вызывало определенные проблемы. Видя перед собой убегающих товарищей и не чувствуя привычной и обрыдлой тяжести нарт на своих постромках, собаки наши неслись невзирая на все наши предостерегающие крики и попытки придать движению управляемый и контролируемый характер. Особенно тяжело было на поворотах, когда мы проходили каменистые отмели. Наш вожак постоянно срезал углы, в результате чего наши нарты выносило на камни. Пару раз мы с Уиллом вылетали на полном скаку с голого льда на голые камни. При этом наши лыжи и полозья наших нарт подвергались самому серьезному испытанию на этаком созданном природой вибростенде.

Как обычно случалось в критические моменты, предводитель проснулся и самым энергичным образом попытался вмешаться в процесс. Под его страшные крики и отборную, изысканную оксфордовскую матерщину мне приходилось отскакивать в сторону, призывая ополоумевших собак вернуться на более или менее скользкую поверхность. В то же время надо было следить за тем, чтобы лапы их не заплелись винтом на этой самой скользкой поверхности.

Вся эта гонка, напоминавшая порой Гранп-При Канады в классе Формулы 1, продолжалась довольно долго. Нам уж стало казаться, что так будет до самого Палотака, но в конце концов мы выкатились на некое подобие поймы, покрытой черным, уже осевшим и рыхлым снегом местами даже с проплешинами песка. Ничего лучшего и придумать было нельзя для экстренного торможения набравших космическую скорость нарт.

Однако, когда мы благополучно остановились, немедленно и естественно возник вопрос, а что же дальше? Палотака как не было, так и нет, надо было найти подходящий вариант дальнейшего движения. Мы уже начали было с сожалением вспоминать наше лихое и стремительное скольжение по льду реки, но, не дав нашей ностальгии развиться непозволительным для настоящих путешественников образом, Ульрик, наш неугомонный Ульрик, взявший на себя при явном попустительстве предводителя роль лидера экспедиции, забрался на хребет и, представьте, разглядел некий просвет, суливший сносные условия движения. В этом направлении мы и отправились.

Наше победоносное поначалу движение длилось, увы, недолго. Внезапно шедший впереди Ульрик остановился. Часы показывали половину шестого – наше обычное время для постановки вечернего лагеря.

Я подкатил к Ульрику с вопросом, почему стоим. Ульрик ответил вопросом на вопрос: «Ну, что, пойдем далее или будем ставить лагерь?». «Здесь? В этой грязи? – воскликнул, я не веря своим ушам. – Даже и не думай! Пойдем сегодня до победного конца, которым является Палотак – до него всего 15 километров, если судить по карте».

При всей очевидной непригодности этого места для стоянки Ульрик по непонятной мне причине настаивал на своем. Главным его аргументом было утверждение, что собаки устали и им необходим отдых именно сейчас, а эти оставшиеся 15 километров могут их окончательно доконать.

Понятно, что Мартин разделял позицию Ульрика, а Такако и Джулия, заняв явно выжидательную позицию, активного участия в нашей дискуссии не принимали. Окончательное и решающее слово оставалось за предводителем. Уилл же, еще не совсем оправившийся после недавнего импичмента, явно колебался и тянул с принятием решения, опасаясь, по-видимому, вновь впасть в немилость у нашей продвинутой молодежи. Он отозвал меня в сторону и буквально умоляюще прошептал: «Виктор, убеди их сам продолжить движение сегодня, я боюсь принимать непопулярное решение». Я ответил: «Вот видишь, насколько проще было бы иметь более сбалансированную команду, такую как в Антарктике, – не было бы проблемы отцов и детей, и тебе не надо было бы прятаться за мою широкую, особенно в нижней половине, спину». Вздохнув, предводитель сказал, что прекрасно все это понимает, но спонсоры поставили жесткие условия – взять женщин и точка, иначе не будет денег и соответственно экспедиции.

Я повернулся к ребятам и предложил им пройти до ближайшего поворота. Впереди я усмотрел, как мне казалось, переломный изгиб дороги, за которым, по моим предположениям, вполне могли забрезжить строения Палотака – очень уж эта ситуация напоминала прошлогоднюю, когда мы подходили к Арвиату. Тогда мы тоже думали, останавливаться на ночь перед последним днем или продолжить. Когда же в конце концов продолжили, то не пожалели – Арвиат оказался гораздо ближе, чем мы могли ожидать, судя по карте.

В ответ на мое предложение Ульрик скептически ухмыльнулся и сказал: «Поехали, посмотрим. Если и там наши перспективы достичь сегодня Палотака будут столь же невразумительными, как здесь, то мы останавливаемся на ночь». С этим мы и тронулись. Ульрик с Джулией встали вперед, наверное, для того чтобы исключить все дальнейшие попытки продолжить маршрут, если и за углом будет все то же.

Однако, к нашей общей радости, за этим магическим углом на плоском и безжизненном горизонте показались такие знакомые по прошлому году очертания поселка. Это был Палотак. Разумеется, это прибавило сил всем, особенно тем, кто сомневался. Поверхность по-прежнему была достаточно ровная, и мы рассчитывали дойти до поселка за два-три часа, но и этого времени не понадобилось. Бодро финишировав, в 7 часов мы были уже в виду поселка, окруженные детишками и девчонками на знакомых по Арвиату бойких квадроциклах.

Встречали нас с традиционным северным радушием, показали место, где можно было разместить наших собак. Как и в Арвиате, основной интерес для встречающих нас эскимосов представляли собаки. Один из них – наиболее смелый – подошел поближе и представился, пожав поочередно протянутые ему руки. Около Ульрика он задержался. Его внимание явно привлек знаменитый ульриковский витой из тюленьей кожи кнут. Сообщив нам не без гордости, что у него имеются четыре упряжки, он попросил Ульрика дать ему попробовать поработать с кнутом. Кнут, описав какую-то замысловатую фигуру в воздухе над нашими головами, бессильно опал у его ног. Энди явно сконфузился. Ульрик успокоил его, сказав, что все дело просто в тренировках. В подтверждение своих слов Ульрик несколько раз кряду (что у него тоже, кстати, не всегда получалось) засвистал и защелкал кнутом так виртуозно, что все собравшиеся эскимосы одобрительно зацокали языками.

Так нашим глазам предстало еще одно подтверждение губительного в чем-то воздействия цивилизации: эскимосы, виртуозно владеющие снегоходами, но позабывшие лыжи и с трудом восстанавливающие былые навыки в обращении с собаками, и белый человек, показывающий им, как правильно обращаться с кнутом.

Нас пригласили поужинать. И если обычно нам предоставляли только апартаменты, как, например, в Коппермайне, а готовили мы себе сами, то сейчас нас пригласили к уже накрытому столу. Излишне говорить, что это было более чем кстати – мы были чертовски голодны. Семья, пригласившая нас отужинать, была многодетна даже по эскимосским понятиям – детей разного пола и возраста было просто не сосчитать. Глава семейства – огромный и тучный чрезвычайно симпатичный мужичок – и его миниатюрная по сравнению с ним жена были само радушие. Стол был сервирован самым замечательным образом и, что было совершенно неожиданно, вполне по европейски: центральными блюдами были вареная картошка и жареная индейка таких невероятных размеров, что мне сразу же вспомнился виденный сегодня орел, долго паривший над нашими головами и затем внезапно исчезнувший.

Все это подавалось в сопровождении жгучего соуса и… пепси-колы! Вот так живут бедные канадские эскимосы. Чтобы совершенно выбить почву из-под наших уставших ног, на десерт нам предложили кофе с пирожными! Как славно было после трудного и долгого перехода оказаться за столом в теплой расслабляющей атмосфере северного гостеприимства! Наши обветренные и обожженные холодом лица еще более раскраснелись после пепси-колы. Хозяева были чрезвычайно довольны нашей реакцией на их угощение.

Словно читая наши слипающиеся и заплетающиеся от усталости мысли, хозяева не стали нас утомлять расспросами и разговорами, а просто и доходчиво предложили пойти отдыхать, весьма деликатно добавив: «У нас есть места отдельно для мужчин и для женщин!». Такого мы просто не в состоянии были вынести и моментально сориентировались: Ульрик первую ночь остался дежурить возле собак в палатке, которую мы сразу же по приходу установили рядом с ними, а мы трое – Уилл, Мартин и я – прошли на спальную половину этого гостеприимного дома. Наш хозяин обстоятельно показал нам, чем и как пользоваться. Мы даже приняли душ, и это стало поистине апофеозом сегодняшнего замечательного вечера. К тому же хозяин призвал нас не экономить воду, что было еще одной приятной неожиданностью. В полярных поселках водопровод, как правило, отсутствует – вода развозится и закачивается в каждый дом из цистерны, установленной на машине и потому является предметом роскоши. Во всяком случае, мытье под душем отнюдь не ежедневная радость для всех живущих в поселке. Тем ценнее было это предложение. Естественно, мы отнеслись к душевой процедуре с пониманием и очень экономно расходовали драгоценную воду. Чистые и в самом благодушном настроении мы разошлись по комнатам. Всем троим хватило спальных мест и без спальных мешков. Наши часы показывали без четверти полночь. Длинный день достойно завершался.

Мы решили остановиться здесь на несколько дней, чтобы подготовиться к морской части нашей экспедиции. Перед сном я сказал Уиллу, что не стоит до поры рассказывать молодым ребятам о нашем разговоре, чтобы не расстраивать их раньше времени. Мы так или иначе коснемся темы предстоящей экспедиции во время этого короткого отдыха, и во время обсуждения ее подготовки можно будет поговорить в том числе и на эту тему. Уилл со мной согласился.

Я чувствовал себя в этой экспедиции практически в роли тренера, и мое участие в экспедиции 1995 года в большой степени зависело от того, какой будет команда. Важно было понять до конца этого тренировочного перехода, кто как себя проявит в разных условиях, с тем чтобы знать, на кого и в каких ситуациях можно будет рассчитывать в дальнейшем.

Завтра, наверное, к нам прилетит базовая группа, находившаяся все это время в Йеллоунайфе, для согласования нашего взаимодействия во время предстоящего перехода по морским льдам. Мы узнали на сеансе радиосвязи, что кромка припая отстоит миль на двадцать пять от береговой черты, и этого нам было вполне достаточно, чтобы планировать наш дальнейший переход по припайному льду вдоль берега.