История Индии

Но какого же типа была эта империя? По-видимому, правление Самудрагупты не было слишком назойливым. Риторика того времени, возможно, обгоняла действительность, а ее иносказательные выражения могли быть неверно истолкованы. При внимательном рассмотрении мало что свидетельствует об активном бюрократическом вмешательстве Самудрагупты в дела соседей — подобном тому что было в империи Маурьев. Несмотря на все усилия индийских ученых-патриотов, претензии националистов, называющих его «объединителем Индии», находят слабое подтверждение. Возможно, он и вправду был «человеком, чей гений позволяет считать его индийским Наполеоном»^{96}, —Аллахабадская надпись опровергает тезис о том, что Индию завоевывали только иностранцы. Но все это были завоевания, преследовавшие скорее сиюминутные политические цели, чем династические амбиции. О славном прошлом Гуптов стало известно только в XIX веке, когда была переведена Аллахабадская надпись. Точно так же внутреннее устройство их империи было изучено только в XX веке. «Это был не воскресший национализм Гуптов, наоборот, национализм воскресил Гуптов», — пишет Косамби^{97}. Подобное положение позволяет понять как особенности индийского национализма вообще, так и национализма Гуптов в частности. Мы узнаем, что «Самудрагуптой двигала не страсть к завоеваниям как таковым. Он трудился над созданием международного братства мира и согласия, против окружающих насилия, войн и агрессии»^{98}. Менее подходящего кандидата на мантию Ганди, символа ненасилия — «сатьяграхи», трудно себе представить. Не может это служить и убедительным объяснением неспособности Самудрагупты объединить завоеванные земли. Он не делал попыток присоединить какие-либо земли, находящиеся в Декане и вообще лежащие вне пределов «Арьяварты» на Ганге. Армия Гуптов уходила, свергнутые цари возвращались на трон, их власть восстанавливалась. Разовая дань была источником растущего благосостояния двора Гуптов, позволяла покровительствовать искусствам и чеканить все больше прекрасных золотых монет, которым Гупты в значительной мере обязаны своей «золотой» репутацией. Но, в отличие от империи Маурьев с ее централизованной властью, страна оставалась связанной лишь паутиной феодальных договоров, а суверенитет отдельных княжеств при отсутствии соответствующей административной системы был практически полным.

В IV столетии до н. э. Маурьи распространили свою власть на политически девственные территории, где государственность, если она вообще была, находилась в зачаточном состоянии. В надписях Ашока упоминал имена нескольких иностранных царей, но в пределах Индии ему не встретился ни один монарх, действительно заслуживающий этого титула. Чолы и Кералапутры были семьями, династическими кланами, даже Калинга — просто местность с населяющими ее людьми. В подобном вакууме империя Маурьев играла передовую роль в создании сельских хозяйств, в управлении и сборе налогов.

Шесть столетий спустя Гупты столкнулись с подобной ситуацией в Бенгалии, где и проводили сходную политику. Однако в других местах они встретились с гораздо более продвинутыми противниками, создавшими собственную администрацию и самостоятельно собиравшими налоги. Подчинение этих ранее никем не покоренных царей — главное, конечно, деяние. «Возлюбленные богов» были просто раджами (царями), а Гупты — «махараджадхираджами», «великими царями царей». Однако они быстро поняли, как трудно полностью поглотить и удержать далекие и вполне уверенные в своих силах царства. Гораздо более выгодным для победителя было собрать богатую дань и оставить в уверенности, что, как только те поднакопят богатства, подобный сбор может повториться.

Видимо, статус «чакравартина» не подразумевал прямого, непосредственного управления. В случае далеких земель, судя по всему, подчинение было достаточно номинальным, а те земли, что под рукой, чакравартин посещал регулярно. Как выяснилось, «правителю мира» не нужно действительно управлять миром, достаточно, чтобы мир считал его таковым. Кстати говоря, титул «махараджадхираджи» подразумевал существование достаточно могущественных раджей как в границах Арьяварты, так и вне ее. «Дело заключалось не в том, чтобы разделаться с другими царями и создать во всей Индии единое централизованное государство, благословляемое единым богом». Подчиненные раджи были необходимы как фактор, подчеркивающий власть и силу. Точно так же местные культы и младшие божества использовались как ипостаси богов Вишну и Шивы, что усиливало связь подчиненных правителей с «правителем мира». Все дело было в высоком положении, главенстве, а не в управлении или интеграции. «Политически отличала двор императора, претендовавшего на титул единого царя Индии, его главенствующая роль в сообществе остальных царей»^{99}.

Ближайшие преемники Самудрагупты поддерживали высокий статус и продолжали политику предшественника. Хотя ни об одном из них не осталось столь подробного рассказа, как в аллахабадской надписи, но по небольшим надписям, монетам и литературным источникам ясно, что «империя» Гуптов восходила к зениту славы. Однако при этом случались и отступления, и компромиссы. Драма VI века повествует о том, как наследовавший Самудрагупте Рамагупта попытался «искоренить» Западных кшатрапов в Малве^{100}. Попытка оказалась неудачной. Рамагупту разбили наголову, а выдвинутым условием мира была выдача победителю его царицы-жены. Как рассказывается в одной из значительно более поздних биографий, сакский кшатрап уже давно и страстно домогался царицы Дхрувадеви. Несомненно, она казалась ему воплощением всех качеств желанной женщины, которые детально описывались в литературе того времени и остались запечатленными в скульптурах соблазнительных якшини в Матхуре и Санчи. Птаза, как лотосы, бедра, как побеги бамбука… Охваченный страстью «похотливый сакский царь» был непреклонен. Рамагупте пришлось признать поражение и, чувствуя себя безнадежно недостойным столь желанной спутницы жизни, согласиться отдать жену.

Но младший брат Рамагупты не мог вынести подобного бесчестья. Переодевшись в одежду Дхрувадеви, он вместе с несколькими переодетыми воинами был беспрепятственно пропущен в стан врага, где сразу напал на кшатрапа. Ему и его воинам удалось благополучно вернуться. Эта история покрыла Рамагупту несмываемым позором. Теперь уже его добродетельный брат по имени Чандрагупта II взял в свои руки бразды правления империей. Возможно, в процессе он убил Рамагупту, более достоверны сведения о том, что он женился на Дхрувадеви.

Неудивительно, что продолжение борьбы с сакскими кшатрапами стало главной задачей Чандрагупты II. Судя по надписям в Санчи и окрестностях, он находился в Малве несколько лет, по-видимому, вел военные кампании. Его настойчивость была вознаграждена. К 409 году Чандрагупта II уже чеканил серебряные монеты, которые должны были заменить монеты кшатрапов. Территории саков в западной Индии отныне принадлежали Гуптам, и о Западных кшатрапах больше не слышали.

Так Гупты укрепили западные границы и впитали то, что оставалось от культурных традиций, заложенных любителем санскрита Рудрадаманом и его преемниками.

В Девнимори (северный Гуджарат) сохранились памятники буддистского искусства, которые могут датироваться 375 годом. Скульптурные и архитектурные мотивы этих памятников характерны для западной Индии. Похоже, культурные достижения, которыми знаменита эпоха Гуптов, в IV веке были еще незначительными. Их время началось только после того, как Чандрагупта II одолел кшатрапов.

Успешные действия против кшатрапов позволили Чандрагупте выйти к портам Гуджарата и приобщиться к прибыльной международной морской торговле. Там и по всей центральной Индии, где кшатрапы имели дела с Шатаваханами, соседями по торговле, Гупты оказались вовлечены в дела Вакатаков — династии, сменившей Шатаваханов в качестве доминирующей силы в Декане.

На сей раз войны не случилось, возможно, потому, что еще сказывались последствия войны с кшатрапами. Вместо этого Гупты заключили династический альянс, и дочь Чандрагупты II вышла замуж за Рудрасену II, царя из династии Вакатака. Царь вскоре умер, и в 390–410 годах именно Прабхавати, царица из династии Гуптов, в качестве регентши правила в интересах Гуптов государством Вакатаков. Впоследствии Вакатаки остались союзниками и партнерами Гуптов.

Другие династические партнерства наводят на мысль о том, что Гупты нередко поддерживали свой престиж посредством спальни махараджадхираджи. Прабхавати была дочерью Чандрагупты II не от ненаглядной Дхрувадеви, а от княжны династии Нага. Эта древняя династия вновь воцарилась в Матхуре и других областях к югу и западу от Джамны с распадом Кушанской империи. Поскольку ранее Самудрагупта «жестоко истребил» царя Нагов, этот брак, вероятно, должен был закрепить завоевание и оградить династию от внешних соперников.

Чандрагупта II, как и его предшественник Самудрагупта, и преемник Кумарагупта, правил примерно сорок лет. Столь продолжительное правление три поколения подряд необычно. Оно должно было послужить еще одной важной причиной стабильности правления Гуптов. О дальнейших подвигах Гуптов известно мало, разве что о масштабных походах Чандрагупты II и важной оборонительной роли, которую сыграло государство во время правления Кумарагупты.

Эти походы, иногда приписываемые Чандрагупте II, упомянуты в короткой надписи, выбитой на столбе в Мехраули, деревне, которая стала пригородом Дели. Этот столб, в отличие от каменных столбов Ашоки (латов), сделан из железа, а деревня больше известна как место, где султаны Делийские в XII веке построили знаменитый Кутб-Минар и мечеть. Это та самая нержавеющая Железная колонна, которая стоит в главном дворе мечети и привлекает толпы туристов. Многие из них считают, что у кого хватит рук обхватить эту колонну, желание того исполнится. К счастью, к ней не подойти, иначе от такой активности надписи, напоминающие о возведении этой колонны как «высокого образца служения Вишну», давно бы стерлись. Меценатом постройки был некий Чандра, великий покоритель мира, «чья боевая слава написана мечом на полях сражений в землях Ванга» и который «с боем перешел семь притоков реки Синдху и победил вахликов». А еще он «напитал ветры южного океана ароматом своей доблести». К сожалению, не указано никакой даты и, что еще хуже, нигде нет и намека на слово «Гупта». Таким образом, «Чандра» может означать Чандрасену или Чандравармана. Оба правили в тот же период. А если и Чандра-Гупта, то который? Ученым, даже длинноруким эпиграфистам, остается мучаться догадками. Кто же был этот благоухающий Чандра, загадка, равно как и технология, которая позволила его кузнецам изготовить столб, настолько устойчивый к коррозии, что за шестнадцать столетий тропические ливни не смогли ни испортить поверхность, ни стереть надпись.

По поводу означенных завоеваний Чандры тоже есть сомнения. Ванга или Анга — древняя джанапада в западной Бенгалии. Словом «Синдху» обычно называют Инд, а вахликами должны зваться бактрийцы. Но военные успехи на противоположных концах субконтинента выглядят подозрительно. На западе не нашлось никаких свидетельств, подтверждающих вторжение Гупты и форсирование Инда, не говоря уже о переходе через Гиндукуш. Но большая часть Бенгалии определенно находилась в пределах досягаемости Гуптов. Фактически Гупты стали первой североиндийской династией, распространившей свою власть на дебри болотистых лесов и ручьев, которыми является дельта Ганга — Брахмапутры. Здесь, за исключением побережья, арийское влияние не ощущалось, а Гупта заявил права почти на всю Бенгалию. Логично предположить, что начались осушение болот, вырубка леса и заселение земель. На развалинах империи Гуптов возникнут первые в истории государства Бенгалии, и среди них видное место займет Ванга.