Белый камень в глубине колодца

***

Ровно неделю мужа препарировали и рассматривали под разными углами. В трех кварталах к северо-западу мы с Юркой пытались отвлечься домашними делами. Получалось плохо. Школой и математикой — еще хуже.

Манюня осуществила давнюю мечту и сожрала-таки красный перец из папье-маше. Связку этих декоративных перцев я машинально прихватила в барахольных рядах, вместе с расписанными под хохлому жестяными банками и другими сувенирами — еще зимой, на старом-добром Крытом рынке. Манюня со дня приезда скалилась на поделку, и вот… Хоть кто-то порадовался.

Семь дней мы ждали неизвестно чего. Было время, когда я проклинала Костю за этот «синдром вечного ожидания». Теперь же просто ждала вердикта, исчерпав свой лимит страданий и беспокойства. Организм, дабы сохранить остатки сил физических и душевных, ушел в несознанку. Костя бы меня понял…

Телефон пронести не разрешили, и связи с ним не было никакой. Пускать не пускали — знала только, что все стабильно. Если перестанет быть стабильным, нам сообщат первым. Обычная политика чужого менталитета. Нормально, в порядке. Нор-маль…

Ни черта не нормально! Та же самая бездонная воронка.

Будь у нас здесь друзья, родственники, хоть кто-нибудь не чужой… Но никого не было.

Одни на всю страну. Мама предупреждала, что так и будет.

Впору было выйти на улицу и начать знакомиться. Бред, бред, бред…

У меня внезапно начались фантомные боли. В руках, в ногах. В голове. Я как наяву представляла, через что сейчас проходит мой Костя. Представляла и раньше, до всего… но прежде он не был настолько близким. И родным. Прежде мы не были друг для друга — все для кого-то. Куда-то спешили, торопили события, ждали и требовали, сражались на разных фронтах.

Только теперь я поняла, кто он и что он. Настоящий — недоверчивый, даже когда вокруг тепло, светло и безопасно. Молчаливый: слишком мало искренних слов у него осталось.

Пусть он живет. Пусть вернется домой. Или отпустит, наконец.

Нельзя вот так забирать и давать, чтобы потом снова забрать и снова дать…

Часть моей души рвалась туда — к нему, в больницу. Другая часть охраняла покой сына, утешала, убеждала, что все будет хорошо. Верила в это, молилась.

Ты же знала, что так будет, Катька. Тебя, чертову шизофреничку, предупреждали…