Белый камень в глубине колодца

***

Втула много лет не встречал Новый год дома, с «пенсионерами». Уже не помнил, когда в последний раз наряжал живую ёлку в горшке, распутывал ребус-гирлянду, стараясь громко не материться, и протыкал большие рыжие апельсины гво́здиками ароматной гвоздики. Он давно никого не катал на санках, не валялся трезвым в снегу, не крошил в салат вместо «докторской» колбасы скучную, но неожиданно вкусную вареную курятину… И уж точно не доказывал одному малолетнему скептику, что Дед Мороз существует.

После легкомысленного предпраздничного трепа о письмах в Великий Устюг и подарках наследник дома Рязанских, улучив момент, отвел Пашу в сторонку и заявил:

— Деда Мороза не бывает! Вы что, не знаете? Все подарки покупают взрослые.

Втула, для которого мини-человеки были другой планетой, не мог не восхититься этим пацаном, который не стал озвучивать «жестокую правду» при Алисе, а терпеливо дождался, пока глупый дядя закончит пускать розовые пузыри счастья и останется один.

Восхититься-то Паша восхитился, но растерялся — факт.

— С чего ты взял, что не бывает? А как же…

Юра снисходительно выслушал набор стандартных родительских аргументов и сказал:

— Это я знаю, это специально придумали. Но ведь настоящих чудес не бывает! Волшебники, феи, русалочки, говорящие животные и Дед Мороз — это просто сказки.

— Ты не любишь сказки? — Втуле стало обидно за фей и особенно за волшебников.

Чуйка подсказывала, что с «Хогвартсом» они с Соней знатно промахнулись.

— Люблю. Они интересные, мне их мама читает.

— Ну вот! — обрадовался Паша. — Сказки нужны, чтобы было интересно. И Новый год — такой классный праздник. Ёлка там, подарки, выходные. Живи и радуйся.

— Зачем нас заставляют верить в это дурацкое «волшебство»? Всё равно потом скажут, что ты маленький и дурак, раз веришь в живого Деда Мороза, — рассуждал мальчик, насупив брови. — Он не настоящий волшебник, просто переодетый человек! Я видел, я знаю. И письма… это… Это чтобы родители знали, что тебе купить!

Втула почесал в затылке. Ему некстати вспомнился анекдот про смерть Гулливера.

— То есть, по-твоему, чудес не бывает? Вообще никаких?

— Никаких, — мрачно подтвердил Юра.

Паша украдкой глянул по сторонам. Тема была скользкая, тема была опасная. И поблизости, как специально, не было никого, кто бы мог его спасти.

— А папа твой на этот счет что думает? Он верит в чудеса?

— Не знаю, — ответил честный ребенок. — Я у него еще не спрашивал.

Значит, придется выкручиваться и импровизировать.

— Так и быть, открою тебе страшную тайну. — Паша понизил голос: — Я тоже не верю в деда, который за день успевает обскакать всю страну и знает, кому что подкинуть под ёлку…

Он сделал небольшую паузу, проверяя эффект. Юра, пусть и смотрел внимательно, пока не умел прятать свою радость от обретения единомышленника. Особенно взрослого.

— …Но в чудеса верю, хоть и не маленький давно. А жаль. В смысле жаль, что я не маленький.

— Вы что, видели русалку? Настоящую?! Не в телевизоре?

— Ишь ты, хитрый какой. «Не в телевизоре», конечно, не видел. И с котами не разговаривал, и сквозь стены не ходил. Просто, понимаешь, чудо — оно…

Втула вдруг понял, что должен сказать, чтобы и не удариться в религию, и не стать сенсеем для еще одного циничного раздолбая вроде себя самого.

— Знаешь, в чем разница между фокусом и чудом?

Юра задумался, рассматривая картину на стене. В комнату заглянул Рязанский, полюбовался на Втулин панически-мимический этюд «Заберите-его-пожалуйста»… и не забрал, естественно. Исчез так же бесшумно за дверью. И подслушивает, как пить дать.

— Фокус — это понарошку, с секретом, а чудо… по-настоящему?

— А? Ну да! — вернулся к глазастой реальности Паша. — Фокусы может делать каждый, если потренируется. Искры пускать, сквозь стены гулять, кролика вытаскивать из шляпы. Любой каприз за ваши деньги. Это весело, это красиво, но мир лучше не становится. Прикольно, и всё. Соображаешь?

Пацан, явно подражая кому-то, прищурил левый глаз и пошевелил пальцами. Типа, ну такое себе из вас педагого, дядя Паша, но — да, кое-что понимаю.

— А чудо — оно настоящее. Не всегда волшебное, но обязательно хорошее. Удивительное. Ты его не ждал, а вот оно. Человек родился. Еще вчера его не было, а сегодня — есть. Живой, теплый, орет, кашу ест, моргает и у мамы на руках качается. Сам ни фига не умеет, но скоро пойдет, побежит, а потом вырастет и изобретет машину времени. Чудо?

— Наверное, — с сомнением протянул Юра.

— Или вот, смотри. Лежит в больнице маленькая девочка Маша. Она ногу сломала, ей грустно и одиноко, а у всех Новый год. Если к Маше в окно постучится Дед Мороз с подарками, будет чудо? Пусть он переодетый человек и его по объявлению заказали, по… э-э… неважно! Для Маши это чудо. Родители, которые дарят праздник. Мама потерялась и нашлась. Небо, солнышко. Выздороветь, когда долго болел. Найти живых после землетрясения. Или… — Паша оглянулся на дверь. — Допустим, ты поступил с кем-то по-свински. С кем-то очень родным для тебя и близким. Может, не нарочно, не со зла, но повел себя как свинья последняя. Очень сильно обидел. А тебя взяли и простили! Просто потому что любят. Это тоже офигеть какое чудо, его надо беречь…

Втула вздохнул поглубже, преодолевая непонятную скованность за ребрами, и слился:

— Короче, Склифосовский, настоящие чудеса человек может сделать для других, если он добрый и хорошо учился. А феечки и магия — это так, баловство. Зато нескучно.

Он понятия не имел, что будет говорить, если его спросят: «А чем тогда чудо отличается от сюрприза?» Готовился махнуть рукой. Однако объяснять не пришлось.

— Я написал письмо. Для папы, — признался Юра. Дети падки на эмоции, оказывается. — Только я его не отправил, а всё равно сбылось. Это тоже чудо?

— Конечно, — серьезно кивнул Паша. — А что загадал?

— Чтобы мы… Ой, это секрет! — Виноватый пацан очень напоминал «мать драконов». — Я обещал никому не говорить. Извините, пожалуйста.