Белый камень в глубине колодца

***

Паша позвонил в дверь ровно в семь. Суворова к тому времени успела забыть, с кем и на что спорила: слишком много пришлось сегодня спорить, и без особой выгоды для себя.

— Нет меня, — проворчала Соня, плотнее заворачиваясь в одеяло. — А свет включен — так у меня кот самодостаточный, я из-за него не женилась.

Руку из-под одеяла высунула — за чашкой. Рука попробовала было свернуть и ограбить вазочку с конфетами, но Соня ее одернула и на путь истинный вернула. После новогоднего обжорства требовалось привести в порядок талию и волю.

Отхлебнув чаю, Соня без интереса уставилась на экран. На экране Ольга признавалась Вадиму, что беременна, Людмила красиво выходила из комы, Жанна глотала таблетки, Поля писала письмо дочери, которую когда-то оставила в роддоме, но не потому, что плохая мать, а потому, что обстоятельства. Ярик страдал, Денис женился, и все это они ухитрялись проделывать почти синхронно. Аж в сон клонило от этой душераздирающей синхронности.

Звонок повторился снова. И снова, и снова. Примерно на пятом по счету «снова» Соня вспомнила, что у них с Пашей запланирован вечер удивления, и как была, в халате и носках махровых, побежала открывать.

— Добрый вечер, мадам! — Втула в цилиндре, смокинге и ослепительно белой рубашке вручил сонной Соне корзину белых роз. Замолчал, оглядел. И буднично так: — Дрыхла, что ли? Ну ты, мать, даешь. Собирайся, короче. Мы летим в Москву, билеты вот.

— Зачем в Москву-у? — зевнула Суворова.

— Досматривать спектакль, который ты не досмотрела из-за меня. Но! В театре классом выше и с труппой посолиднее. Билеты вот. Как, удивил?

Да ничего подобного! Примерно такого она и ожидала — пускания пыли в глаза. Если билеты настоящие, то Соня — прима-балерина той самой «посолиднее» труппы.

— Всего доброго, Павел Андреевич! Приходите завтра. И цветочки заберите: розы я не люблю. Аллергия на пафос.

Втула все понял правильно и улыбнулся во всю белозубую пасть.

— Попытка номер один провалена, но Мерлезонский балет продолжается. Ждите-с! А цветочки ты все-таки оставь. Там, в корзине, супрастин лежит. От пафоса.

Заперев замок, Сонька первым делом полезла в корзину. Нашла брелок в виде лосиной головы и записку: «Чьи трусы висят на люстре?» Голову задрала, конечно. Посмеялась и спать пошла.

Удивил? Не удивил. Но настроение поднял.