Белый камень в глубине колодца

***

Татьяна Петровна шарила по карманам сумочки в поисках ключа от номера. Выходить из гостиницы не хотелось, но никого не интересовало, чего хочет Татьяна Петровна. Она должна идти к мужу. Спектакль окончен, худшее позади, и даже небо над Мюнхеном перестало плакать очень кстати. Вчера лило как из ведра, а сегодня солнечно.

Она волновалась за сына. Хоть Костя и дал слово, что с Олегом ничего не случится, а Рязанский слов на ветер не бросает, всё равно волновалась. Ее не спрашивали, просто поставили в известность. Согласие Татьяны требовалось чисто формально: раз Костя что-то задумал, он это сделает. Бесполезно ему мешать, только навредишь себе и близким.

Куда сложнее было объяснить Володе, куда подевался сын. Жизнерадостно улыбаться мужу, зная, что происходит за пределами палаты. А уходя от него, снимать улыбку, как не очень чистую одежду, и надевать еще более противную — фальшивую скорбь.

Да где же этот проклятый ключ?!

Татьяна проверила даже потайные карманы, где ключа не могло оказаться в принципе. Исписанные ровным круглым почерком листки вернули обратно, карманы тщательно застегнули. Однажды ей хватит сил избавиться от этих пожелтевших, косо выдранных тетрадных листков — единственного, что осталось от старого дневника. Если бы не выдернула в глупом порыве, и их бы не осталось. Но что толку, если она помнит каждое слово?

17.08.1984

Сегодня звонила Яна. Я была так рада слышать ее голос, что даже не подумала спросить спросить, откуда у нее этот номер.

Яна ругалась. Кляла меня, на чем свет стоит, обзывалась… по-всякому. Но я слышала, что она чуть не плачет.

Понимаю, что подруги не могли одобрить мой поступок, но слова Яны звучали так, будто я не замуж вышла, а человека убила.

Я пыталась что-то сказать, спросить, что произошло, но она прошипела: "Знать тебя больше не хочу!" — и бросила трубку.