Белый камень в глубине колодца

***

В Москву они вернулись тем же вечером. Таня чуть не плакала, прощаясь с Ларионовыми, и, не в силах остаться одна в огромной пустой квартире, уговорила Костю у нее переночевать.

А утром грянул гром. Петр Викентьевич и Регина прилетели на целых два дня раньше.

— Как думаешь, Таня дома?

— Без понятия, — отрезала Регина. — Твоя дочь в последнее время вообще не поддается контролю. Бродит по Москве, как беспризорная кошка, неизвестно с кем.

— Она учится, — вяло возразил профессор, закрывая за собой дверь. Бастион чемоданов жены с трудом вмещала немаленькая прихожая.

— А, по-моему, Петя, она уже умеет. — Регина первым делом подплыла к зеркалу и поправила прическу. — Училась бы — подходила бы к телефону по вечерам. Хорошо, что я все-таки заставила тебя взять ключи от квартиры.

— Не кричи так, вдруг Таня еще спит?

— Время — десятый час, пускай просыпается. — Раздраженно отпихнув ногой мешающий пройти чемодан, Регина отправилась на кухню. — Вот, полюбуйся, — не сомневаясь, что муж идет следом, она ткнула длинным розовым ногтем в грязную сковороду в раковине, — человеку скоро двадцать два, а помыть за собой посуду до сих пор не в состоянии! Какой бардак, фу!

— Послушай, солнышко, — не выдержал Петр Викентьевич, — я не виноват, что меня вызвали в Москву! Могла бы остаться еще на день, прилетела бы позже.

— И бросить тебя одного? — саркастически уточнила Регина, доставая из ящика кофейную турку. — Чтобы ты снова перепутал рейсы и улетел в какую-нибудь Эфиопию?

Она картинно схватилась за виски.

— Так, все, я ужасно устала. Сам вари себе кофе, а я пойду прилягу. И, знаешь, — донеслось уже из гостиной, — касательно твоей ненаглядной дочери… — Регина умолкла.

Жена никогда не обрывала фразы, поэтому профессор насторожился. Может, она в обморок упала от переутомления?

— Рина, с тобой все в порядке?

Она выскочила ему навстречу с лихорадочно горящими глазами, прижав палец к губам.

— Ты должен это увидеть. Я была права!

Как два разведчика на сверхсекретном задании, профессор и его жена прокрались в спальню.

Открывшееся зрелище повергло Петра Викентьевича в такой шок, что он вынужден был снять очки и ухватиться за стену.

Его единственная дочь, его маленькая девочка, его Танюша крепко спала в объятиях какого-то парня. Рука к руке, кожа к коже. Непривычно алые, зацелованные губы дочери чуть приоткрыты. Ее волосы разметались по его груди, его подбородок с тенью щетины почти касается ее макушки. Как из прошлой жизни, пришло воспоминание, что спать, обнявшись схожим образом, крайне неудобно, однако эти двое по-детски сопели рядышком и просыпаться явно не собирались.

— Он ее напоил, — свистящим шепотом сказал профессор Головченко. — Заставил!

На холеной физиономии Регины появилась довольная улыбка. «Усталость после перелета» и дурное настроение были забыты. Она даже залюбовалась мальчиком. Будь он лет на пять-семь постарше или Регина — помладше…

Нет, пора уводить отсюда Петеньку, а то, чего доброго, инфаркт хватит.

— Ты чувствуешь запах алкоголя? Или, может быть, видишь следы насилия?

Она взяла мужа под локоток и увела на кухню. Петр упирался — Регина упрямо вела.

— Нужно взглянуть правде в глаза: девочка выросла, в девочке взыграли гормоны. Молись, чтобы они предохранялись, Петенька, а то…

— Замолчи!!! — У профессора задергалась жилка на виске.

Наметанное ухо Регины уловило тихий «ой» из спальни. Кто-то один, скорее всего, бедное невинное дитя, чересчур резко проснулся и сделал больно другому. Всполошились мышата, зашуршали.

Спустя буквально минуту в дверях показалась лохматая Танька в наспех наброшенном халате. Следом выскочил парень в одних штанах. А фигурка неплохая, спортивная, худоват только. Видать, не кормит глупая Татьяна жениха.

— Папа, я тебе сейчас все объясню. Костя, подожди, пожалуйста…

— Не выдумывай, — спокойно перебил тот. Левая щека от страха побелела, но держался парень хорошо. — Вместе объяснять будем. Перво-наперво, доброе утро, Петр Викентьевич и Регина Вячеславовна!

Разумеется, молодая жена профессора знала, что на ее Петеньку очень легко повлиять. Чуть надавишь, и покатилось колесо, куда скажут. Однако буквально через полчаса Рина сама готова была признать этого Костю полноправным членом семьи и вручить ему Татьяну со всеми потрохами и регалиями — настолько убедительно он говорил. Сражал прямотой, давил пролетарским обаянием. Может, со страху, но ему удалось переманить шокированного до глубины души и разъяренного Петю на свою сторону.

— Далеко пойдешь, дорогуша, — вслух сказала Регина и кокетливо заправила за ухо прядь волос. — Я тебе почти поверила.

— Все шутишь, — вздохнул Петр Викентьевич, а у Регины сердце в пятки ушло от того взгляда, которым ожег ее мальчишка. — Я не знаю, что сказать вам, дети, — пробормотал профессор жалобно, — это все так внезапно. Поймите меня правильно…

— Мы понимаем, — ответил за обоих Костя, — но поймите и вы нас.

— Да-да, так внезапно. Рина хотела позвонить, предупредить, что мы возвращаемся, но никто не отвечал… Теперь понятно почему.

Мямля Танька, яблоко от яблоньки, сидела ни жива ни мертва. Ждала, пока за нее все решат. Или, наоборот, оказалась достаточно мудра, чтобы не встревать в разговор?

— Мне надо подумать, — вынес вердикт профессор.

«Можете назначать дату свадьбы», — расшифровала Регина и неожиданно для самой себя разозлилась.