Белый камень в глубине колодца

— А если, допустим, человек неизлечимо болен? Знает, что скоро умрет, но не хочет огорчать близких. Можно ему умолчать?

— И ему нельзя, — убежденно сказала Динка. — Правда рано или поздно откроется, и его близким будет только больнее.

Он взялся за дверную ручку.

— Значит, вранья вы не прощаете.

— Простить можно все, — возразила она, — если человек тебе по-настоящему дорог, но доверять ему, как раньше, уже не получится. Все равно будешь ждать подвоха, подозревать, сомневаться. Нет, я бы так не смогла.

Олег ушел. Маленькое и белое, которое он оставил, оказалось кусочком картона.

«Дубровин Олег Владимирович, квалифицированные устные и письменные переводы: русский — немецкий — английский — французский», — значилось на картоне.

Он оставил ей карточку своего посещения? Визитную карточку?

— Дубровин Олег Владимирович, — вслух повторяла Динка, — квалифицированные устные и письменные переводы… Олег Владимирович… английский, французский…

К моменту возвращения Светы она успела выучить визитку наизусть.