Белый камень в глубине колодца

***

Втула временно переквалифицировался в экскурсовода — показывал Дубровину своих лохматых девочек и мальчиков. У каждого медведя и медведицы была своя предыстория и, как утверждал их создатель, своя ранимая душа. Посмей кто ляпнуть, что взрослому, состоявшемуся мужчине не положено шить плюшевых мишек, Втула лично задушил бы его портновским сантиметром, заколол булавками и застрочил бы на швейной машинке.

— Ну и сколько ты хочешь?

— За кого именно? Девочки идут дешевле, но с ними мороки больше. Мальчики — в зависимости от размера, материала и костюмчика. Васю вчера за пять с половиной отдал, за Нафаню семь обещают. — Паша любовно потрепал по шляпе серого мишку в костюме садовника. — Они у меня тут в принципе все забиты, Тимошу, Зосю и Белоснежку чисто на заказ ваял, но ради тебя, так уж и быть, рискну с кем-нибудь рассориться. А зачем тебе медведь, Роща?

— В подарок, — коротко ответил Олег.

Топтыгиных было много, и расходились они быстро. Мишки от Паши Втулкина — почти бренд, берут их охотно. Не так охотно, правда, как костюмы, но на полках мишки не залеживаются, хоть и дерет за них Втула втридорога. Семь штук за игрушку — где это слыхано?! Но люди берут.

Дубровин готов был указать на понравившегося зверя и настраивался на длительные торги вперемешку с шантажом и угрозами, когда увидел ее. Она была восхитительна. С виду неброская, в обычном светло-зеленом сарафане в бабочку и белой хлопковой блузе, но настолько изящная, милая, утонченная. Хрупкая. Идеально ровные шовчики. Просто идеальная. Ее Втула своим королевским вниманием почему-то обделил.

Паша проследил, куда смотрит Дубровин, и взревел подбитым бомбардировщиком.

— Не дам Симочку! Не смотри на нее! Фу, нельзя! — Втула загородил собой прозрачные дверцы шкафа. — Я в нее душу вложил, и она останется здесь до самой моей смерти.

— Втула…

— Она мне как дочь! — Паша скорчил воинственную гримасу и надул щеки. — Уйди, душегуб! Не дамся.

— Втулкин, — Олег не смог сдержать улыбки, — ради нашей дружбы.

— Никогда!

— Сколько, Втула?

— Да как у тебя язык повернулся?!.. — Втула картинно схватился за сердце.

— Паша, не зли меня. Сколько ты за нее хочешь?

Хитрый дизайнер Паша опустил глаза долу, зато поднял обе ладони и скромно пошевелил пальцами.

— Ты что, опух?! Десять косарей?!!

— Жадный ты, Роща, — посетовал Втулкин, — я даже готов переименовать тебя обратно в Дубраву. Или десять, или фиг тебе, а не Симочка. Ребенка в чужой дом отдаю!

— Втула, имей совесть. Давай пять, а? И то разоряюсь.

— Десять!

— Пять и пиво.

— Девять! Это мое последнее слово.

— Пять и пиво всю неделю, — не сдавался Олег.

Паша заинтересованно шевельнул ухом.

— Хорошее пиво, — искушал Дубровин.

— Угу, стал бы я на плохое соглашаться… Шесть, и бабушка неделю живет у тебя!

— Только не твоя бабушка!

— На меньшее я не согласен, — подбоченился Паша, открывая вид на изящную Симочкину лапку. — Решайся.

— У меня с собой только пять.

— Косарь потом отдашь, — милостиво разрешил Втула, — ты, главное, бабушку забери.

— Ладно, ладно, уговорил! Но заберу на следующей неделе.

— По рукам, — и Паша радостным зайчиком упрыгал за подарочным пакетом.

Глядя, как Втула обнимает на прощанье свое сокровище, Олег готов был рассмеяться от горести и расплакаться от смеха. По очереди, все вместе. Пять тысяч рублей за медведя! Достойный повод для Ларки попилить его напоследок, прежде чем они расстанутся навсегда.