Белый камень в глубине колодца

***

Телефонный справочник накалился докрасна, от трубки болело ухо. Таня второй день подряд обзванивала больницы и морги. Все без исключения, по десятому кругу, но ответ слышала один и тот же: «Не поступал».

Она запретила себе плакать. Заявление о пропаже человека можно подавать на третьи сутки, то есть уже завтра. Как всякий законопослушный идеалист Таня Головченко верила в силу государства. Костя обязательно найдется.

Он не мог умереть. Не мог умереть. Не мог уме…

Он просто исчез, испарился!

Таня ходила в общежитие — никто ничего не знал. Близких друзей, у которых он теоретически мог бы залечь, у Кости в Москве не было. Ниточка оборвалась.

Тогда она заглянула в деканат, не питая особых надежд, но вдруг?..

И как гром среди ясного неба: студент пятого курса такого-то факультета Ларионов К.Н. со вчерашнего дня в институте больше не числится.

Исключили? Нет, забрал документы через доверенное лицо.

Через кого?! К сожалению, мы не имеем права предоставить вам эту информацию.

Таня приказала себе успокоиться. Здесь наверняка ошибка, а любую ошибку можно исправить. Чтобы Костя и забрал документы? Через «доверенное лицо»?!

Она попросила Яну, у которой имелась прорва московских знакомых обоих полов, бросить клич. Мир тесен, кто-то наверняка что-то знает.

И почему у Ларионовых нет телефона? Таня послала телеграмму, но ответ пока не получила. Если завтра до вечера ничего не выяснится, она сама поедет в Мелеховку.

Это же Костя, он не мог вот так взять и пропасть! Неизвестно кто забрал его документы, а это уголовное дело!

Папа считал, что она слишком рано подняла шум, однако обещал поискать через своих знакомых, среди которых тоже кого только ни было.

Костя не мог умереть. В очередной больнице сказали, что не поступал. Отсутствие новостей — тоже новость. Она будет звонить дальше…

Тем же вечером, словно для того, чтобы окончательно добить Таню, в дверь позвонили. Регина отмокала в ванной, папа засел у себя в кабинете, поэтому открывать пришлось ей.

Таня посмотрела в глазок и оторопела: на пороге стояли два милиционера при полном параде, а за ними маячили еще двое в штатском. Оторопь на секунду сменилась радостью (вдруг выяснилось что-то насчет Кости). Интуиция кричала: «Не открывай!», но разве она могла?

Замок повернулся с глухим щелчком.

— Здравствуйте, — холодно кивнул тот милиционер, что был постарше. — Головченко Петр Викентьевич здесь проживает?

— Да, а что слу?..

— Старший лейтенант Базаркин. — Под нос Тане ткнули раскрытую «корочку». — Разрешите войти?

Не дожидаясь ответа, старший лейтенант двинулся прямо на девушку, и той волей-неволей пришлось посторониться. За Базаркиным потянулись остальные.

— Что случилось? — Таня тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому.

— А вы, я полагаю, Головченко Татьяна Петровна? — спросил молодой человек в официальном сером костюме таким же официальным тоном. — У нас есть ордер на обыск вашей квартиры. — Пугающего вида бумажка с печатями ей ни о чем не сказала. — Ваш отец дома?

Вышедшего на шум профессора и благоухающую земляничным мылом Регину ждал неприятный сюрприз. Правда, Танина мачеха и тут оказалась в своем репертуаре.

— А по какому, собственно, праву? — промурлыкала она, строя глазки всем стражам порядка сразу и каждому в отдельности. — Нас в чем-то обвиняют, товарищ милиционер?

— Пока только подозревают, — уклончиво ответил человек с ордером. — Лейтенант, сбегай за понятыми, а вы начинайте. Заранее просим прощения за беспорядок. — Он вернул Регине ее сногсшибательную улыбку.

Если опустить подробности неприятной процедуры обыска, в кабинете Петра Викентьевича нашли наркотики.