Белый камень в глубине колодца

***

Клиника доктора Сергеева выделялась среди других клиник своего профиля уже тем, что здесь никого не держали насильно и не запирали в четырех стенах. Даже по слезным просьбам безутешных родственников. Даже по близкому знакомству. Даже за очень большие деньги.

Александр Борисович придерживался мнения, что лечить человека от наркозависимости имеет смысл только в случае, когда человек сам искренне хочет вылечиться, а иначе все усилия и затраты будут напрасны. За эту позицию главного врача Сергеева многие осуждали, но больше боготворили, ведь, если Александр Борисович брался за пациента, можно было с уверенностью сказать, что он вернет его к жизни.

Софья собиралась навестить бывшего мужа среди недели, однако накануне вечером ей позвонил Сергеев и попросил приехать. Паша был против, да только кто ж его спрашивал?

Люди вроде Сергеева не сообщают по телефону новости, какими бы те ни были, а Соня и так не находила себе места: отец велел обождать с удочерением Алисы без объяснения причин. Сонина охрана находилась в полной боевой готовности, два полных пакета документов на чужие имена (Суворова попросила комплект и для Паши; правда, Лаперуз об этом пока не знает) лежали в «тревожной» сумке. И вообще дело пахло керосином, раз Костя всерьез готовил им коридор для отступления. Лужина вместе с сыном позавчера улетела во Флориду, и, видимо, скоро настанет Сонина очередь…

— Софья Константиновна, вы меня слушаете?

— Да, извините. Как наш больной?

— Жить будет. — Сергеев открыл перед ней дверь кабинета, кивком головы попросив Шурика подождать снаружи. — Видите ли, я не смог дозвониться вашему отцу…

— Ему сейчас никто не может дозвониться. А при чем здесь мой отец?

— Вы проходите, присаживайтесь.

Стол в кабинете Сергеева состоял из двух отдельных столов, располагавшихся в форме буквы «Т». Соня выдвинула для себя один из стульев, которые окружали буквину ножку.

— Выпьете что-нибудь?

— Если можно, чаю.

Александр Борисович включил электрический чайник, достал из шкафа две чашки.

— Насколько вы разбираетесь в фармакологии?

— Плохо.

— А в физиологии?

— Еще хуже.

Достаточно грузный Сергеев опустился в свое кресло и сложил пальцы «домиком».

— Тогда постараюсь объяснить по-человечески. Мои догадки подтвердились: ваш муж не наркоман, даже несмотря на попытку облегчить страдания героином. Обнаруженное в его крови вещество ингибировало… прошу прощения, подавило действие наркотика.

— Но это же хорошо, — полувопросительно сказала Соня.

— Для него — да, прекрасно. Пациенту несказанно повезло: он не успел получить третью порцию. Вероятно, пришел к вам раньше, чем его перехватили, а вы не растерялись и сразу привезли сюда. Это его и спасло. Но… боюсь, вам и вашим близким придется уезжать из страны. И как можно скорее.

— Прямо мексиканские страсти, — хмыкнула Софья. — Вы же не думаете…

— Я знаю этот препарат и представляю, сколько стоит изготовить хотя бы ампулу. Поверьте, просто так и случайного человека им травить бы не стали. Вывод напрашивается один: ваш бывший муж был только полигоном для испытания. Они метят выше.

В повисшей тишине звонко клацнул и затрясся на подставке синий чайник.

— Как оно работает, Александр Борисович? И почему вы сказали «третья порция»?

— О, это верное средство для медленного и садистского убийства. Действует в три приема: попадая в организм, снижает его общую сопротивляемость и практически сводит на «нет» восприимчивость ко всем прочим веществам, что способны повлиять на нервную систему, — это раз. — Сергеев загнул указательный палец. — Вызывает недолговременную, но достаточно сильную ломку, угнетает нервные центры, — это два. Один за другим, в произвольном порядке выводит из строя жизненно важные отделы нервной системы, тем самым подводя человека, вернее, то, что от него осталось, к мучительной смерти, — это три. Первоначально задумка была такой. Для того времени — что-то из области фантастики. Мы проводили испытания на мышах, но не продвинулись дальше второй стадии: молекулы теряли устойчивость и в конце концов выводились из организма без каких-либо потерь для последнего. Мыши погибали от иммунного дефицита, однако их нервная система функционировала в пределах нормы.

— Как хорошо, что вы работаете на нас, — буркнула Соня, собравшись с мыслями. — И странно, что вас не попытались убрать еще тогда.

— Пытались, — не стал обнадеживать Александр Борисович. — Если бы ваш отец в свое время не счел меня полезным, мы бы с вами сейчас не разговаривали. С тех пор я стараюсь поменьше озвучивать имена на личных встречах. Но вернемся непосредственно к проблеме. Состояние пациента удовлетворительное. Думаю, недельки через полторы будем выписывать, если только вы не планируете подержать его у нас…

— Можно вопрос? — перебила Соня.

— Пожалуйста.

— Никто не пытался проникнуть в клинику и?..

— И завершить начатое? Нет. Вероятно, они уверены, что вы получили послание и сделали выводы. — Сергеев снял очки и заморгал. Оглянулся на выдыхающий пар чайник. — Вы хотели чаю.

— Спасибо, перехотела уже. — Соня помассировала виски, равномернее распределяя информацию. — Спокойной жизни бы грамм двести, да только вряд ли она тут есть.

Александр Борисович виновато развел руками. Соня взяла сумку, которую до того держала на коленях, и поднялась со стула. Стулья под ней больше не скрипели, даже самые чувствительные. «Спасательный круг» с талии незаметно ушел, а вот проблемы остались и приумножились.

— Спасибо, Александр Борисович. Будем думать, как разрулить.

— Берегите себя. — Главврач проводил ее до двери. — Вашему отцу нелегко, но… вы знаете, насколько живучи старые традиции, тем более у серийных убийц и психопатов. Если его и убьют, то только последним выстрелом. Первая пуля достанется вам.