NWT. Три путешествия по канадской Арктике

4 мая

Как и положено в финале,Оставив в прошлом мир снегов,Мы с боя штурмом крепость взялиИ отстрелялись от врагов…

Вчера, уже в темноте, когда я вел свои записи, в палатку ввалился Уилл, и мы вместо того, чтобы привычно отойти ко сну, часов до одиннадцати вели беседу в темной палатке, покуривая трубку и передавая ее друг другу. Обсуждали планы тренировочных экспедиций следующего года и года 1994, а также состав основной экспедиции через океан, которую планировали начать в марте 1995 года.

Как и в «Трансантарктике», мы планировали, что в состав основной экспедиции будет входить шесть человек, представляющих шесть стран, но кто именно, кроме нас с Уиллом, будет в ней участвовать, было еще неясно. Что касалось следующего года, то состав этой экспедиции определился: наша четверка плюс паренек-эскимос. Может быть, это и будет весь состав, может быть, появится еще кто-нибудь – это предстояло решить.

Экспедиция должна была продлиться примерно два месяца – с 15 марта по 15–20 мая – и завершиться переходом на каноэ.

Трубка явно настроила Уилла на философский лад, и он, сменив тему, заговорил о японском феномене. С точки зрения американца Уилла этот феномен заключался в том, что японские участники экспедиции могут быть потенциально довольно опасны для товарищей по команде, потому что подчас совершенно безрассудны и неоправданно идут на риск. Он пришел к такому выводу после непродолжительного, но тесного личного общения с Мицуриком в этой экспедиции, а также под впечатлением рассказов о 12 подвигах Мицурика в предыдущих походах.

Я не особенно оспаривал это высказывание Уилла, хотя, несмотря на то что я и не имел большого опыта общения с японцами, по моему мнению, в той или иной мере этот «феномен» свойствен представителям разных национальностей. Камикадзе – это, конечно, чисто японское явление, однако людей с таким уровнем готовности к совершению «подвигов» и при полной схожести результатов, хотя и отличающихся от «камикадзе» тем, что они сначала делают, а затем думают, достаточно много и у нас, и в Америке, и в других странах.

Мы приняли решение, что сегодня соберем весь лагерь, прорубим себе дорогу во льду – тоже неплохая практика – и, погрузившись на каноэ, поплывем ближе к устью реки, с тем чтобы там поставить лагерь и завтра вернуться домой.

Погода полностью благоприятствовала воплощению наших планов – тихая, солнечная, примерно минус 4 градуса, и было похоже, что предстоит жаркий день.

Проведенные накануне испытания скафандров показали, что они полностью соответствуют своему предназначению, а именно, несмотря на наличие двух «молний», действительно не пропускают воду. Я до вчерашнего дня вообще не мог себе представить, что «молнии» могут не пропускать воду. Мы барахтались довольно интенсивно в проруби, специально проваливая тонкий лед, и остались при этом сухими! Однако оставался открытым вопрос относительно рук, которые без перчаток весьма быстро мерзли.

Не совсем понятно было также, как решить вопрос с обувью. Было очевидно, что обувь должна быть резиновой или на резиновом ходу, и, конечно, должна быть предусмотрена возможность быстро надевать и снимать шипы.

Уилл намеревался после возвращения посетить фирму «Рибок» – известного производителя спортивной обуви, чтобы склонить их к сотрудничеству и уговорить изготовить для нас нечто специальное, удобное для ноги в долгом путешествии и в то же время приспособленное к тем условиям, в которых нам придется работать.

Что же касалось финальной части перехода 1995 года, он тоже пока представлялся неясным, потому что если встретится большое пространство открытой воды, пересекать его на каноэ будет небезопасно и поэтому придется прибегнуть к помощи каяков. С этой точки зрения группа из шести человек мне казалась слишком большой – четырех человек было бы вполне достаточно.

Вчера Брайан сделал много снимков. Надеюсь, среди них будут хорошие. Сегодня я тоже возьму с собой камеру. Думаю, что с воды можно будет заснять много интересного.

Мы вчера обошли несколько айсбергов, хотя, в общем, какие уж там айсберги – просто большие куски пакового льда. На одном из них мы увидели пятно ржаво-коричневого цвета – издалека было похоже на лежащего медведя. Мы отправились посмотреть поближе, и оказалось, что это просто-напросто обман зрения, игра цвета.

Наконец, примерно к полудню, мы добрались до кромки. На наше счастье, вода была совершенно открытой, без малейшей шуги. Три влажные, лысые головы нерп сияли на солнце в непосредственной близости от нас, и это дополнительно оживляло и без того достаточно жизнерадостную картину.

Конечно, с нами был Марв. С ним был еще один парень с видеокамерой – надо было сфотографировать, как мы в наших сухих костюмах прекрасно чувствуем себя в воде. Мы дружно ухнули в воду и стали позировать, качаясь на поверхности, как пузыри. Поплавали с удовольствием, потому что после такого жаркого перехода вода освежала, даже несмотря на костюмы.

Еще раз вовсю насладился удивительным ощущением, возникающим, когда находишься в воде, оставаясь сухим. Ногами перебираешь, а ноги сухие – все сухое. Мне удалось как-то решить проблему с замерзанием кистей рук. Я наловчился плавать на спине наподобие калана, который дробит раковину на животе. Так я и плавал вдоль кромки, наслаждался, пока остальные выползали, чертыхаясь. Швартоваться к кромке льда было достаточно трудно, потому что у самой кромки были большие куски смерзшегося льда. Пришлось поработать руками, и они, конечно, тут же подмерзли. Однако в конце концов выполз на лед, подобно нерпе.

Как только воздух в этом костюме герметичном охладился, костюм опал, а стоило расстегнуть «молнию», и он сразу вновь раздулся, как шар.

Загрузили мы наши каноэ, спустили их на воду, торжественно, но без шампанского, и аккуратненько погрузились сами вместе с собаками. Рэя мы разместили в середине, и он вел себя вполне прилично. Его не пришлось учить веслом, как Панду, который чуть не нарушил равновесие, пытаясь устроиться в каноэ поудобнее. Естественно, верткое суденышко заходило ходуном и стало угрожающе раскачиваться с борта на борт, моментально вызвав панику у Уилла. (Надо сказать, что «феномен» Мицурика в этой ситуации проявился самым замечательным образом: он продолжал невозмутимо сидеть на носу каноэ – там, куда его определил Уилл, совершенно не поддаваясь возникшей на борту панике. Еще бы, ему, проплывшему по всей Амазонке, перспектива искупаться в местных прохладных водах не казалась такой устрашающей.) Тем временем Панда, получив от скорого на расправу Уилла веслом по башке, моментально успокоился и понял, что от него требуется.

Так мы и поплыли по чистой воде – Уилл с Мицуриком впереди, мы с Джоном за ними. Прекрасная погода. Синее небо, синее море, полный штиль. Абсолютно гладкое зеркало водной поверхности, на которой плавают отдельные куски льда.

Мы дошли до кромки льда, преграждавшей вход в устье реки Черчилл, и там выгрузились. Вытащив каноэ на берег, мы устроили небольшой перекур с ланчем и переоделись. Отсюда просматривалась прямая дорога к форту Принца Уэльского, и мы ее без труда преодолели, несмотря на то что снег был раскисшим.

Находится форт в непосредственной близости от Черчилла и представляет собой многогранник, сложенный из гранита и начиненный пушками разных калибров. Построен он был в XVIII веке для защиты интересов компании «Хадсон-бей». Теперь это исторический памятник.

Собаки по ровной поверхности тащили исправно, и мы довольно легко поднялись к форту. Оставив каноэ у подножья, мы забрались на гранитные стены и бегали, как мальчишки, вокруг по периметру, перескакивая через пушки. Фотографировались, а потом, расположившись на южной стене форта под теплыми весенними лучами солнца, заснули. Наверное, минут сорок, если не больше, проспали. Очень приятно!

Ближе к вечеру ветерок дал о себе знать – мы начали подмерзать и решили разбить палатки внутри форта. По огромному снежному надуву, примыкающему к стенам форта, мы забрались в его внутренний двор с палатками и спальными мешками. Площадка там была прекрасная – травянистая и ровная, как английский газон.

Здесь мы находились под надежной защитой примерно метровых стен. Я расстелил между двумя палатками ковровую дорожку (черный чехол от палатки), и наш лагерь стал выглядеть совсем, как лагерь обычных туристов, а не матерых полярных путешественников.

Незамедлительно примчались на снегоходах местные пацаны. Кувыркались примерно метрах в пятидесяти от нас на снегу. Подойти к нам поближе они, однако, не решились, и мы тоже остались на своих позициях.

Было чрезвычайно приятно после снегов и льдов просто, сидя на коврике, расстеленном на траве, покурить трубку.

Вернувшись в палатку, я сварил вермишели, несмотря на вялые возражения разомлевшего Джона, который, по обыкновению, есть вроде бы не хотел, но, когда вермишель была готова, немедленно примкнул к трапезе.

Потом у меня родилась идея потренироваться в стрельбе, потому что все это время мы таскали с собой ружья, но, к счастью, нам ни разу не пришлось ими воспользоваться. А здесь вот такой удачный случай выпал пострелять.

Метрах в ста от крепостной стены мы нашли какой-то булыжник и довольно успешно его расстреляли.

Конечно, наши легендарные американские друзья, которые, как известно, начинают водить машину и стрелять с трехлетнего возраста, начали нас с Мицуриком учить, как следует держать заряженное ружье, а как – незаряженное. Несомненно, в мои 42 года мне было очень полезно все это узнать! К удивлению Джона, я оказался довольно способным учеником и, несмотря на то что стрелял с левого плеча (мой правый глаз из-за астигматизма видит не так хорошо, как левый, и потому при стрельбе мне было выгоднее прищуривать именно его), я поразил мишень, не потратив ни одного лишнего патрона. Я стрелял из винтовки «Ремингтон». Хорошее оружие, но отдача довольно сильная. Патронов восемь, наверное, расстрелял. У Джона было помповое ружье двенадцатого калибра, предназначенное для обороны, а не для прицельной стрельбы на большие расстояния. Тем не менее он не сплоховал. Мицурик тоже не подкачал, если не считать того, что несколько раз принуждал своих учителей резко наклоняться, чтобы избежать возможного поражения, – в ожидании похвалы он разворачивался в их сторону, естественно, не опуская заряженного ружья. Уилл как наиболее опытный стрелок от вооруженных дебатов отказался, милостиво уступив нам свой запас патронов.

Стрельба закончилась благополучно. Завтра ожидает нас достаточно легкий день, потому что нам нужно только пересечь реку – и мы уже в поселке. При нашей сноровке, я думаю, мы это сделаем достаточно быстро. Так что еще один достаточно спокойный день, и экспедиция наша закончится.

Сейчас мы накрутили 500 миль, ну, может быть, 450. Что будет в следующем году, посмотрим, но пока по плану предполагается пройти больше – порядка, наверное, 700 миль – с одной дополнительной базой и на каноэ завершить этот путь из Йеллоунайфа в Черчилл.

Надо мне будет почитать литературу и поднабраться знаний по маршруту Канадский Арктический архипелаг – Северный полюс: посмотреть, где находится среднегодовая кромка в июле в районе побережья Аляски, как она перемещается, как долго можно будет передвигаться на каноэ и сколько придется идти на собаках. Все это важно узнать перед началом главной экспедиции через Северный Ледовитый океан.