Северные морские пути России

ЛИКВИДАЦИЯ ЛЕНТЕРУПРАВЛЕНИЯ

Середина 1930‐х гг. стала временем активно разворачивавшейся кампании по борьбе с «врагами народа». Искали и находили их и среди сотрудников Лентеруправления.

1 декабря 1934 г. был убит первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Киров. Последовали проверки. Выше уже приводился фрагмент из документа конца 1934 г., в котором критиковалась работа бывших офицеров в ЛУ ГУСМП. В нем также отрицательно характеризовалась деятельность начальника управления Н. А. Белоусова: «Его „руководство“, начиная с мая 1933 г. по настоящее время, характеризуется политикой выживания коммунистов, покровительством пролезшим в аппарат классово-чуждым элементам и систематическим пьянством. Из 18 месяцев работы в качестве начальника управления Белоусов под предлогом болезни 60% этого времени провел дома. Периодически он не выходит на работу от 5 до 15 дней вследствие перепоя <…> Назначенный в качестве заместителя Белоусова член ВКП(б) Боровиков подпал под влияние Белоусова. Попытки отдельных коммунистов выступить с критикой его дезорганизаторских действий оканчиваются их увольнением»315. Несмотря на такие компрометирующие материалы, в последующие три года руководителя ЛУ ГУСМП не заменили.

Забегая вперед, укажем, что в апреле 1937 г. в Политуправление ГУСМП поступил «сигнал» о том, что Н. А. Белоусов «был любимцем злейшего врага народа» Г. Е. Зиновьева. Было проведено расследование, которое установило, что данный факт не подтверждается; к тому же Н. А. Белоусов в своих анкетах не скрывал, что в 1917 г. состоял в организации левых эсэров316. Поэтому он сохранил свой пост.

Возвращаясь к событиям конца 1934 г., отметим, что 15 января 1935 г. Политуправление ГУСМП направило всем начальникам политотделов приказ, с которого началось выявление партийцев и комсомольцев, «состоявших ранее в зиновьевскотроцкистской оппозиции», а уже 27 января была подготовлена сводка, в которой говорилось о значительной засоренности аппарата Главсевморпути «классово-чуждым элементом» (Полянский, 2021: 123). В мае 1935 г. стартовала кампания по проверке партийных документов (в Ленинграде в августе 1935 г.). Она также выявила «большую засоренность классово-чуждым элементом» – уже в парторганизациях системы317. За этим последовали определенные кадровые перестановки. А на страницах печатного органа Главсевморпути и его Политуправления журнала «Советская Арктика» стали появляться материалы, в которых говорилось о результатах проверок, звучала критика в адрес отдельных работников. Так, начальник Ленполитотдела А. А. Ершов отмечал неправильное построение низовых парторганизаций, критиковал некоторых помполитов и партруководителей (Ершов, 1936: 21–22).

А в 1936 г. М. Игорев подготовил материал «Дела и дни Комнаба» для газеты «Советский полярник». Статья не была опубликована, но по фактам, указанным в ней, велось расследование, завершившееся в октябре 1937 г. М. Игорев писал прежде всего о том, что строительство арктических ледоколов затягивается по вине руководства Комнаба, а именно – Н. А. Белоусова, который не наладил общего языка в работе ЛУ ГУСМП и Комнаба, сам «мало вникает в работу, практической помощи не оказывает, а нередко и мешает Комнабу»; «словно какое-то „высокопоставленное“ лицо не считает нужным вплотную заниматься вопросами строительства кораблей318». Как показала проверка, Н. А. Белоусов принимает непосредственное участие в разрешении принципиальных вопросов, а задержка строительства ледоколов связана с тем, что заказы на их постройку не являются для заводов первоочередными. Но инженеры Комнаба все же были недовольны руководством Н. А. Белоусова, характеризуя его как любящего почет, «сибарита, барина, арапа и грубияна»319. В парткоме Ленсевморпути согласились с выводами проверки, но на итоговом документе была сделана помета о том, что в вопросе об участии Н. А. Белоусова в решении принципиальных вопросов инженеры были необъективны320.

И вот в конце 1937 г. в газете «Советский полярник» был опубликован фельетон А. Викторова «Повадки одного начальника». В нем говорилось о том, как Н. А. Белоусов «стирает границы между государственным карманом и собственным кошельком», присвоил материальные ценности (радиоприемник и шлюпки), числившиеся по управлению (Викторов, 1937: 2). Парткомитет Лентеруправления собрался и обсудил данную публикацию. Было признано, что статья «правильно сигнализировала об утрате Белоусовым основных партийных качеств»321. В итоге Н. А. Белоусова сменил Петр Христианович Мельцов, прежде – его заместитель. Приказ о его назначении председателем Комнаба датирован 22 апреля 1938 г., за некоторое время до этого он стал и. о. руководителя ЛУ ГУСМП322.

Что изменилось со сменой руководства ЛУ ГУСМП? И.о. начальника Ленинградского политотдела Севморпути Д. Бубнов направил начальнику политуправления ГУСМП Л. Ю. Белахову политдонесение «О выполнении пункта „В“ постановления СНК СССР о работе ГУСМП по ленинградским организациям» (точной даты нет, создано не ранее июня 1938 г.). В нем он писал: «[Белоусову] нужны были прежде всего такие люди, которые бы льстили ему, гнулись в дугу, были бы такими же подхалимами, как он сам по отношению к начальству. Причем он решительно ничего не сделал для очистки аппарата теруправления и комнаба. <…> Мельцов, занявший место Белоусова, не отличается также особой бдительностью и непримиримостью и делает все только под нажимом после длительных разговоров. <…> Мельцову особенно доверять нельзя, особенно на работе в Ленинграде. <…> По Лентеруправлению почти ничего не сделано, но снятие Белоусова является важнейшим условием и необходимой предпосылкой для оздоровления управления и комнаба. Это будет проведено в ближайшее время. Задерживает несколько подбор нового начальника управления» (Соглядатай, 1995: 1026–1028).

15 мая 1938 г. Н. А. Белоусова исключили из партии. В решении парторганизации ЛУ ГУСМП отмечалось, что он исключен «за помощь в антигосударственных деяниях врагу народа Бергавинову», «за потерю революционной бдительности в своевременном разоблачении Бергавинова», «за двурушничество, подхалимство и угодничество», за сокрытие пребывания в партии левых эсеров, «за полный отрыв от партии и за использование служебного положения в личных интересах»323. Как видим, несмотря на материалы предыдущих расследований, Н. А. Белоусову припомнили все. Он сразу же попытался оправдаться, но 5 июня 1938 г. и. о. начальника Ленполитотдела Севморпути Д. Бубнов утвердил решение парткомитета.

Видимо, после рассмотрения дела Н. А. Белоусова Д. Бубнов и составил свое политдонесение. В нем он также критиковал позицию руководителя ведомства: «Нельзя обойти такой возмутительный факт, как история с Белоусовым. Тов. Шмидт был о всем прекрасно информирован, но вместо немедленного изгнания этого прохвоста он делает совершенно неожиданный и немыслимый трюк: он Белоусова представляет к ордену. В ход пускается вся сила давления. Не помогли протесты обкома и политуправления. Белоусов орден получает, а через 4 суток его исключают из партии, а через три недели сам же Шмидт подписывает приказ о его снятии с работы начальника теруправления. На что это похоже?» (Соглядатай, 1995: 1029). Обращает на себя внимание отсутствие в тексте аргументов, доказательств – ничего, кроме обличительной риторики. Отметим, что положение О. Ю. Шмидта в то время также не было прочным, он чувствовал, что его могут объявить «врагом народа», ушел с поста руководителя ГУСМП (Никитенко, 1992: 134).

Забегая вперед, укажем, что Н. А. Белоусов неоднократно летом и осенью 1938 г. писал письма в партийные инстанции, указывая на несправедливость возложенного на него взыскания. Через некоторое время он устроился на работу в Эрмитаж и 13 апреля 1939 г. подал апелляцию в Ленинградский горком ВКП(б). По итогам ее рассмотрения его членство в партии было восстановлено (27 апреля 1939 г.). Ему только «поставили на вид» скрытие факта пребывания в партии эсеров в ноябре 1917 – августе 1918 г.324 Но на работу в систему Главсевморпути он не вернулся.

П. Х. Мельцов не сумел исправить коренным образом положение дел в ЛУ ГУСМП. С 12 августа 1938 г. его освободили от работы «за бездеятельность» (такова риторика документа), «с последующим освобождением его из системы Главсевморпути с 25 августа». К этому времени руководителем Комнаба уже являлся А. П. Апокин, на которого временно возложили и обязанности начальника Лентеруправления325. При передаче дел были выявлены факты, подтверждающие «бездеятельность» П. Х. Мельцова: 1) он не осуществил распоряжения СНК СССР, вышедшие в марте и августе 1938 г. и направленные на улучшение работы теруправления, не провел чистку аппарата, не занимался организацией соцсоревнования и работой штаба ПВХО, не вел работу с кадрами326. Таким образом, поводы для его отставки были найдены, но перед нами опять-таки документ эпохи, в котором приводились условные причины, не излагались факты. Тот же П. Х. Мельцов на протяжении нескольких лет работал в теруправлении, был ближайшим помощником Н. А. Белоусова. Вряд ли с его назначением что-то сильно могло поменяться в организации. Когда новый руководитель был найден, можно было увольнять и П. Х. Мельцова.

П. Х. Мельцов направил письмо О. Ю. Шмидту, доказывая свою невиновность, затем обратился в парторганизации ленинградских учреждений ГУСМП. Решение по его обращению откладывалось. Наконец 4 декабря 1938 г. партсобрание Ленморконторы подтвердило «факты бездеятельности». Но в то же время были выступления и в его защиту. Партсобрание вынесло решение о выговоре П. Х. Мельцову, но 17 декабря райком Куйбышевского района ВКП(б) вынес постановление о его отмене. П. Х. Мельцов не был арестован, лишь известно, что в марте 1939 г. он продолжал быть безработным, так как вакантной должности для него, как для административного работника, не имелось327.

В то же время в руководстве страны понимали, что назрела необходимость перемен в Главсевморпути. 28–29 августа 1938 г. состоялось очередное заседание Совнаркома СССР под председательством В. М. Молотова. Был рассмотрен вопрос об улучшении работы ГУСМП. В газете «Советский полярник» вскоре было опубликовано сообщение, в котором говорилось о том, что управление достигло в своей работе значительных успехов, но вместе с тем в ней «имеются существенные недостатки», которые и привели к зимовке 25 судов и ледоколов в Арктике зимой 1937/38 г. Особо критиковалась организационная работа Главсевморпути, отмечалось наличие вредителей и предлагались меры по улучшению ситуации. Среди них – ряд изменений в ведомстве для «обеспечения большей оперативности», «усиления ответственности». Поэтому «территориальные управления Главсевморпути решено упразднить, оставив в Игарке, Якутске, Анадыре уполномоченных Главсевморпути» (Об улучшении, 1938: 2). Таким образом, Ленинградское территориальное управление прекращало свою работу.

Процесс ликвидации ЛУ ГУСМП продолжался около месяца. При этом его подразделения трансформировались в две новые самостоятельные организации – Морской отдел328 и Комиссию по наблюдению за строительством судов, подчинявшиеся Управлению морского транспорта Главсевморпути. Вместе с тем произошло увеличение количества служащих: в Комнабе с 12 до 24 чел., в Морском отделе – с 14 до 21 чел. Корреспондент «Советского полярника» задавал закономерный вопрос: не следует ли объединить Комнаб и Моротдел, штаты которых «разбухли» за счет обслуживающего персонала, а деятельность тесно переплетается, направлена на решение одних задач – приемку новых ледокольных судов, материально-техническое снабжение и комплектование экипажей (Двойницкий, 1938: 2). Тем не менее две организации не объединились. Морской отдел в том же 1938 г. переименовали, он стал называться Ленинградской морской конторой Главсевморпути. Созданные организации, в отличие от ЛУ ГУСМП, занимались решением конкретных узко специализированных задач. А все курсы подготовки кадров, например, были переданы в ведение Управления учебных заведений Главсевморпути, которое уже взаимодействовало с конкретными институтами (Подготовка кадров, 1939).