Северные морские пути России

Поэты-моряки 1960–1970‐х гг.: арктические одиссеи Е. И. Сигарева (1969) и Н. В. Денисова (1978, 1982)

«Героический» тип советского человека, воспетый упомянутыми выше полярными журналистами и поэтами, имел специфические культурные последствия: восходящая к гонке Амундсена и Скотта 1912 г. полярная эпопея 1930‐х гг. сформировала интерес к Северу, ставший характерной чертой поколения 1960‐х гг.

«Мой арктический выбор был вполне сознательным и вызван стремлением избавиться от послевоенной суровой обыденности, чему способствовали и другие, чисто семейные обстоятельства. Перед войной мама сдавала экзамены за (так! – Ф. К.) географический факультет пединститута по книгам, с массой завлекательных иллюстраций, среди которых мое детское внимание привлекли затертые во льдах корабли, моржи и белые медведи, старинные карты с розами ветров и прочие атрибуты, зовущие юную неопытную душу в дальние страны на поиски неоткрытых островов и разных приключений, порой на собственную голову. Со временем чтение книг об Арктике привело к мысли: а почему бы не отправиться туда самому? Эта мысль окончательно оформилась к окончанию школы, в чем сыграл свою роль и известный роман В. Каверина „Два капитана“» (Корякин, 2015: 6–7).

Подобные траектории были типичны. Стратегические планы промышленного развития восточных районов СССР, требовавшие вовлечения в освоенческий проект новых людей, питали «северную» идеологию и сами же питались ею (Агапов, Клюева, 2018). Идеология «освоения Севера» шестидесятых, исходившая, как и многие другие аспекты советской идеологии того времени, из принципа возвращения к раннесоветским корням, создавалась людьми, прочно усвоившими в детстве элементы героического «полярного» стиля тридцатых.

Многочисленность авторов корпуса, родившихся в конце 1920‐х – начале 1940‐х гг., позволяет говорить о сходствах биографий создателей арктических репрезентаций позднесоветского периода. Одно из таких сходств – принадлежность значительного числа авторов (не менее 14) к профессиональным морякам. Казалось бы, в том, что стихи о море сочинялись людьми, которые в нем работали, нет ничего удивительного, однако нельзя забывать, что все эти люди совмещали профессиональную карьеру моряка с профессиональной карьерой советского писателя. За исключением небольшого числа поэтов, работавших еще до создания официальных советских литературных институций, все авторы корпуса являются членами корпораций – Союза писателей и Союза журналистов. Иные варианты были маргинальны: публикация в советских литературных журналах или издательствах художественной литературы, библиография которых является моим основным источником, предполагала, что автор либо уже вошел в профессиональное сообщество, либо находится на пути к нему. Соединение двух этих траекторий – траектории писателя и траектории «человека на производстве» – отсылало к литературным дискуссиям начала 1930‐х гг. и явилось той «фордистской» промышленно-структурной основой, вокруг которой строилась массовая и почти полностью маскулинная идентичность позднесоветских официальных поэтов, активно участвовавших в освоении восточных районов.

По меньшей мере пятеро из четырнадцати моряков-поэтов исследуемого корпуса были представителями командного состава ВМФ. Выпускник Высшего военно-морского училища в Ленинграде Е. И. Сигарев с самого начала флотской карьеры совмещал с ней публикации в поэтической прессе и за год до выхода в отставку в звании капитана 2‐го ранга (1970) опубликовал первую стихотворную книгу, что было стартом карьеры профессионального литератора. Стихотворения первого раздела книги Сигарева «Улица уходит в океан» (1969) – выдержанная в духе конвенциональной романтики шестидесятых картина Северного морского пути глазами профессионала. Вынужденные стоянки перед забитыми льдом проливами («На рейде Диксона», 1963), картины работы и досуга рыбаков и краболовов («В Северо-Курильске», 1963, «Идем с тралом», «Баллада о четвертом», 1969), трагическая морская песенная лирика («Улица уходит в океан», 1969). Топонимы поэтического цикла Сигарева (рис. 27) – также свидетельство того, что Северный морской путь описывается в данном случае «изнутри», с капитанского мостика судна. География цикла тяготела к Камчатке: с 1959 г. Сигарев жил на полуострове, активно участвуя в процессе создания местной литературной инфраструктуры, был участником семинара писателей Дальнего Востока и Восточной Сибири (1965), Недели поэзии Северо-Востока (1966), Всесоюзного совещания писателей-маринистов (1973), до момента создания Камчатской писательской организации выполнял функции председателя областного литературного объединения (1966–1975).

Две профессиональные карьеры сочетал в одной стратегии жизнетворчества и тюменский поэт Н. В. Денисов (1943–2016), один из представителей молодого поколения литераторов, пополнивших ряды открытого в 1963 г. тюменского отделения Союза писателей РСФСР. Начались обе карьеры, как и в приведенном выше случае Сигарева, одновременно. Осенью 1964 г. Денисов, проходивший срочную службу в батальоне охраны Главного штаба Военно-морского флота СССР (1962–1965), поступил в Литинститут, однако учился в нем заочно, потому что, согласно воспоминаниям поэта, «в тот год Никита Сергеевич Хрущев, рассердившись на какую-то публичную акцию литинститутцев, закрыл очное отделение, мотивировав это тем, что, мол, будущие писатели пять лет ничего не производят, слушают лекции, когда надо постигать на производстве живую действительность, чтобы ярче отображать ее в своих книгах» (Денисов, 2012: 33).

В случае Денисова, занимавшего ответственные посты в областной писательской организации, обслуживавшей освоение Западной Сибири, писательская карьера была все же на первом месте, однако поэт, верный завету Н. С. Хрущева и жизненному примеру Н. М. Рубцова, которого боготворил, систематически использовал связи с флотом, выстраивая свой поэтический миф вокруг нескольких плаваний, совершенных им в 1970–1980‐х гг. В навигацию 1975 г. Денисов «по заданиям газеты, / по велению судьбы» (Денисов, 1989: 129) участвовал в должности кока в перегоне плавучей электростанции, выстроенной в Тюмени, по Туре, Тоболу, Иртышу, Оби и Северному Ледовитому океану на мыс Шмидта. Опубликованные в книгах 1978 и 1982 гг. (Денисов, 1978; Денисов, 1982; рис. 27) зарисовки этого плавания, впоследствии осмыслявшегося чем-то вроде двойной профессиональной инициации (по возвращении из него Денисов получил членский билет Союза писателей), хотя и наследуют высокому пафосу шестидесятых, но содержат приметы конца эпохи. На первый план, помимо обязательных отметок в прославленных местах Севморпути («В порту Тикси», 1976, «Амбарчик», 1979, «Заполярный порт Певек», 1976), выходят иронические подробности работы кока, который «служит эпохе» у камбузной плиты («На скалах мыса Шмидта», «Запах хлеба», 1978). За конвенциональной морской ностальгией по оставленной Родине – «мне ближе волны спелой ржи» («Уходим в Арктику», 1975), «и мерещится мне: / Будто дома луна / Над селом проплывает» («Ночь в проливе Вилькицкого», 1976) – скрывается борьба и в конечном счете декларативное прощание автора с призраком морской романтики («Каюта», 1980, «Должность кока», 1981). Поэты-современники Денисова явно предпочитали теме промышленного освоения далекого Севера тему «бесперспективной», но любимой деревни.