Северные морские пути России

«Ночное солнце» Я. М. Озолина (1935)

Омич Я. М. Озолин (1911–1938) совершил ряд путешествий по Северному морскому пути в качестве матроса и кочегара накануне начала краткой поэтической карьеры и первых газетных публикаций. Десяток стихов, составленных в 1930–1932 гг. в разных частях Карского моря, отражает корпоративную географию связанных сибирских организаций – омской Убекосибири и новосибирского Комитета Северного морского пути (см. главу Филина). К моменту создания цикла эти организации на протяжении десятилетия успешно работали над воплощением в жизнь старой сибирской идеи о морском экспорте сырья из внутренних районов Сибири (см. главу Агапова). Изображенный Озолиным Северный морской путь – это магистраль Карских экспедиций, направляющихся за границу арктических караванов с лесом («Карское море», 1930), перегрузочных операций в Игарке («Полярный порт», 1932), Оби и Енисея, а также западносибирского хинтерланда этой инфраструктуры («На Иртыше», «Столица на Иртыше», 1935). Именно такой Северный морской путь можно видеть на схеме (рис. 27), изображающей топонимы из книги Озолина. По своему содержанию и общим местам книга Озолина, о замысле и работе над которой практически ничего не известно, представляет собой часть корпуса «рекламных» саморепрезентаций Комсеверпути, появившихся в период форсированной трансформации этого сибирского треста в управляемую из центра суперорганизацию, прообраз ГУСМП. Известный нам корпус литературных репрезентаций Северного морского пути свидетельствует, что эта трансформация сопровождалась репрезентационной кампанией, судя по всему, организованной сибирскими литературными силами в сотрудничестве с Комсеверпутем (Забелин, 1929; Запольский, 1929; В. И., 1929; Шаврук, 1930; Алексеев, 1931). Помимо Озолина, нам известны еще пять западносибирских авторов, практически одновременно, в период 1929–1930 гг., обратившихся к теме Карских экспедиций, до этого ни разу не привлекавшей внимания поэтов ни в Сибири, ни в других частях СССР. Помимо обязательного упоминания Карской экспедиции, эти стихи, составленные поэтами, проживавшими в Омске, Томске и Новосибирске, обнаруживают явственные сходства на уровне содержания. Лейтмотивом практически каждого из них, например, являлся образ каравана судов:

Спокойно и грузно, с повадкой тюленьей,
Чудовищ колонна ползет(Запольский, 1929).

И ледоколы,
Форсируя льды,
Ведут караваны
Судов иностранцев(Озолин, 1935, стихотворение датируется 1930 г.).

И рвется вперед
Кораблей караван,
Набитых
Сибирским лесом(Шаврук, 1930).

Рис. 27. Топонимы Севморпути, упомянутые в книгах Я. М. Озолина (1935), А. С. Ольхона (1949), Е. И. Сигарева (1969) и Н. В. Денисова (1978, 1982)

Ключевой фигурой в истории этого «рекламировавшего» Комсеверпуть корпуса, вероятно, был В. А. Итин, поэт и литературный функционер из Новосибирска (1894–1938), в двадцатых годах редактировавший поэтический отдел главного регионального литературного журнала «Сибирские огни», а затем дважды, в 1928–1929 и 1933–1934 гг., возглавлявший всю редакцию журнала. Архивные коллекции «Комсеверпути», хранящиеся в Москве, Новосибирске и Красноярске, не проливают света на то, каким образом осуществлялось сотрудничество Итина с этой организацией. Удалось обнаружить лишь один документ, из которого следует, что в начале лета 1927 г. Итин был принят в научно-промысловую экспедицию Комсеверпути на должность этнографа с несением обязанностей фотографа экспедиции119. Между тем факт многолетнего сотрудничества Итина с Комсеверпутем очевиден из его собственных публикаций, которые включают в себя как монографии, написанные в соавторстве с руководителями Комсеверпути, так и публицистику, в частности путевые очерки. Возникновение темы Карских экспедиций в истории советского путевого очерка также относится к 1929 г.: в летнюю навигацию этого года Северным морским путем на судах, связанных с Комсеверпутем, прошли как минимум шесть журналистов – двое сибиряков, в том числе сам Итин, но также двое москвичей, один ленинградец и один берлинец, специально для этого приехавший в СССР. Все эти авторы были командированы в Карское море крупнейшими органами прессы, и почти все очерки, сначала опубликованные в периодике как репортажи, впоследствии были опубликованы в виде книг (Жеребцов, 1929; Берман, 1930; Зингер, 1930; Итин, 1930; Канторович, 1930; Heller, 1930; Лин, 1931).

Управленческие решения, которыми определялась эта очевидно санкционированная сверху литературная кампания, ждут своего историка, но повод к ней неоднократно указан в текстах самих путевых очерков: им стала оживленная реакция мировой прессы на события лета 1928 г., связанные со спасением экипажа потерпевшего крушение в Арктике дирижабля «Италия». Спасший выживших членов экипажа советский ледокол «Красин» в одночасье сделался постоянным героем новостей и фаворитом советской пропаганды. Судя по всему, именно этот нечаянный медийный успех советского проекта стал причиной последовавшего затем поворота советского агитпропа к Арктике. В этой ситуации сибирский Комсеверпуть, равно как и пропагандировавшие его деятельность сибирские литераторы, кажется, не имели особых возможностей сопротивляться тенденциям централизации дискурса и администрирования. В 1935 г., на момент выхода из печати, книга Озолина уже «устарела» и не соответствовала моделям репрезентации Северного морского пути эпохи ГУСМП. «Подавляющее большинство стихов, включенных в сборник «Ночное солнце», написано в 1930–1932 гг. и не охватывает тематики челюскинской эпопеи. Поэтому сборник недостаточно отвечает требованиям нового освещения советского Севера, которого мы вправе ожидать от Яна Озолина в последующих его произведениях», – писали редакторы книги в предисловии к «Ночному солнцу» (Озолин, 1935: 6).