Северные морские пути России

СПЕЦИФИКА СПАСАНИЯ/СПАСЕНИЯ В АРКТИКЕ

Постепенное превращение Арктики в стратегический регион оказало прямое влияние на развитие институций морского и наземного спасения. Безопасность мореплавания в Арктике – область успешной международной кооперации: в 2011 г. было подписано международное соглашение о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании в Арктике, первый юридический акт Арктического совета; в 2014 г. – принят Международный кодекс для судов, эксплуатирующихся в полярных водах (Полярный кодекс), вступивший в силу в 2017 г., и соответствующие поправки в Конвенцию SOLAS. На национальном уровне изменения в статусе Арктики законодательно выразились в выделении Арктической зоны РФ в качестве особого социально-экономического пространства внутри страны в 2014 г. Еще в конце 2000‐х гг. МЧС объявило о создании сети специализированных Арктических комплексных аварийно-спасательных центров – при этом в ходе реализации проекта города базирования для них в разных источниках указывались разные (ср.: Актуальные вопросы развития Арктики, 2016; МЧС России планирует… 2021344). К моменту сбора данных функционировали шесть центров (силами автора, К. Гавриловой и В. Васильевой проведены интервью в четырех из них – в Мурманске, Архангельске, Вытегре, а также в подразделении Ненецкого арктического центра в Амдерме). Морская спасательная служба создала две дополнительные точки базирования – круглогодичную в Диксоне и сезонную в Тикси (только на период навигации) (ПМ, Море-6). По морскому спасательно-координационному направлению в 2012 г. были открыты центр в Диксоне и подцентр в Певеке (МСКЦ Диксон б. г., МСПЦ Певек б. г.); при этом работа МСПЦ в Певеке носит сезонный характер (ПМ, Море-4). Таким образом, развитие Арктики напрямую повлияло на развитие в регионе институций, ответственных за поиск и спасание.

Однако сами сотрудники часто оценивают эти изменения скептически. Например, в ряде случаев Арктические центры МЧС были реорганизованы или переименованы из других подразделений – например, из отряда поиска и спасания на водах в Мурманске345 и филиала Госакваспаса в Архангельске346. Такое перепрофилирование из подразделений, предназначенных для конкретных видов работ, в региональные комплексные организации вызвало у части сотрудников ощущение утраты цели их работы:

«Инф.: Нет. Какая наша задача? Скажите?

Инт.: Ну, обеспечивать безопасность в Арктике. Не знаю. <…>

Инф.: Хорошо, обеспечивать безопасность. Обеспечением безопасности в Арктике занимаются военные.

Инт.: Так, да, национальной безопасностью.

Инф.: Да.

Инт.: Безопасностью от ЧС?

Инф.: Да, кому э… мы будем обеспечивать безопасность в самой Арктике? Медведям?

Инт.: Ну, люди же тоже живут – там, конечно, немного их.

Инф.: Масштабы, да. Чувствуете, что народу немного, да, как и изначально должно быть предусмотрено. То есть, допустим, если где-то развивается какой-то поселок, там, да, или буровая, соответственно, эта компания безопасность людям обеспечивает.

Инт.: А, ну да, их аварийно-спасательные, там, службы.

Инф.: Все! То есть Минтранс обеспечивает и <нрзб> Морспасслужба на вышках. А, ну, Минтранс – он проводку делает судов, да, Морспасслужба обеспечивает вышки все, газовые, там, или нефтяные, да, <нрзб>. По большому счету как-то, вот, щас <нрзб> мы не нужны стоять рядом. Пожарные – тут своя структура, да, у Министерства транспорта – своя структура, Морспасслужба – у них своя тоже. Вот и все» (ПМ, Суша).

С другой стороны, даже там, где Арктические центры появились на пустом месте, их развитие также не переживается сотрудниками как имеющее смысл:

«Инт.: Понятно. А вот вообще то, что вы появились здесь, это связано с развитием моря? Или с чем это вообще? Или просто вообще ни с чем не связано?

Инф. 1: Ну это все упирается в Северный морской путь, даже наш [городской] отряд…

Инт: Только в это, да?

Инф. 1: Да, федеральный. Их создавалось 10 по всему побережью северному. И соответственно, нас сюда закинули, ну как бы мы так считаем, что скорее всего для этого. Потому что населения здесь нет, никакого производства здесь нет. То есть что нам здесь делать? Здесь есть своя пожарная охрана, которая там на пожары съездит. Местные соберутся, на поиски съездят. Ну так, как всегда, они всегда здесь, люди так жили.

Инф. 2: В любой деревне, да. Все дружно живут, все соберутся там, если какая-то проблема.

Инф. 1: Население, с местными разговаривали, около 300 человек. Ну как смысла здесь держать целое подразделение, я так считаю, что бессмысленно это, по сути. Ну модное направление – Арктика. И сейчас… и вот все пытаются как-то это все выполнить» (ПМ, Суша-1).

Сотрудники спасательно-координационных центров и подцентров разделяют с сотрудниками Арктических центров МЧС идею о политической перформативности функционирования своей структуры в регионе, хотя и не оценивают ее работу как ненужную.

«Инф. 1: Нет, центр – он только организовался. Раньше его здесь вообще не было.

Инт.: Ага, все понятно.

Инф. 1: Здесь Диксон, Тикси и Певек. Раньше не было. Просто начался… политика – дележка Северного морского пути, тут же ш…трейдеры (? <нрзб>) орудуют, нефтяные, газовые, тут. <…> Ходят это, там, Америка, Канада, тут <нрзб>… и наши решили обозначиться, центры поставить там, что вот люди живут, часть военная у нас, пограничников. Ну, вы знаете» (ПМ, Море).

В случае МСК/ПЦ «уничтожение расстояния» благодаря технологиям радио- и спутниковой связи привело к тому, что фактическое местоположение судна, нуждающегося в помощи, с точки зрения ее организации не имеет для капитанов-координаторов большого значения. Соответственно, появление дополнительных МСК/ПЦ для сотрудников уже работающих центров означает не более чем сужение зоны ответственности на карте и уменьшение рабочей нагрузки. Именно поэтому в их рассказах открытие дополнительных точек в связи с развитием Арктики никак особенно не маркировано: в некоторых интервью об этом даже не упоминали.

При этом специфика региона в рассказах спасателей раскрывается через призму непосредственных задач, которые им приходится решать. Для капитанов-координаторов, в случае бедствия разрабатывающих схему спасания, важным является, с одной стороны, отсутствие транспортной («аэродромы подскока») и медицинской инфраструктуры, с другой – работа ледоколов, которые позволяют компенсировать это отсутствие. В воспоминаниях жителя одного из арктических поселков, ныне работающего в Морской спасательной службе, ледокол предстает оснащенным лучше, чем медицинские учреждения на берегу:

«На ледоколах. Раньше такое было, что мы ходили зубы чинить… При том, что у нас в школе был зубной кабинет. Это в 1990‐е годы, это лихие 1990‐е, конец 1990‐х, которые как говорят: „Ой-ой-ой, все валилось там, все там это“. Да нет, у нас была своя эскадрилья. У нас была медицина. В 1990‐е мне тут аппендицит вырезали. Вот. И брату моему. Вот. И, то есть, в больнице этот зубной кабинет был, и тут. И зубы мы: „Ой, а там делают лучше“. И идем на ледокол. Вот. На ледоколе были свои операционные, свой хирург, зубник свой, оказывается» (ПМ, Море-5).

Как резиновая лодка выступает символом крайней уязвимости, так и ледокол в нарративах спасателей символизирует надежность и уверенность в том, что помощь будет оказана.

Для методистов из МЧС, живущих за пределами Арктики, но по долгу службы заинтересованных в поиске новых направлений для развития структуры, важными особенностями Арктики выступают, с одной стороны, климат, требующий особого снаряжения и техники, с другой – представление о практически полном отсутствии постоянного населения. Их способ изучения Арктической специфики – сравнительно недолгие, но объемные по пространственному охвату экспедиции, на судах или вездеходах, а Арктика воображается как место пребывания транзитных приезжих – сотрудников метеостанций и туристов:

«Инт.: А вы, наверно, их спрашивали, какие у них там типичные ЧС? [Речь идет о сотрудниках метеостанции, куда на судне по СМП ходил в экспедицию информант.]

Инф.: Ну да, я разговаривал. Ну… ну-у… что у них там? У них особенно нич… Это, медведи, погода. Что такое? Ну, больше такого, ахового, ничего не было. Ну, и соответственно… <…> Ну, рассказывали. Как люди по какой причине гибли то есть. Ну… в основном это отсутствие связи было и… Фотографы там разные приедут пофотографировать. Вот ушел там недалеко. Тут раз – погода сменилась и все. А с ним ни связи, ничего нет. Потом через два-три дня находят» (ПМ, Суша-8).

В отличие от других тем в экспертных интервью с сотрудниками спасательских организаций обсуждение специфики Арктики четко разделило жителей и не жителей макрорегиона. Только жители населенных пунктов внутри него – притом независимо от их профессиональной идентичности и рабочих задач – говорили об Арктике как о пространстве холодной воды, спасение в которой требует мгновенной реакции.

«Инф.: Человек, вот физически и морально, может бороться за живучесть своего судна ну, где-то двое суток. Двое суток. Да? Двое суток. Потом обессиление… обессиливание, апатия и гибель, соответственно. Пока человек… Тем более в Арктике, на Севере. Пока человек находится на борту, а не за бортом… в каком-либо там… в этом, в супер там плоту спасательном или супергидротермокостюме, у него шансов выжить… ну, на сотни процентов больше, нежели оказавшись за бортом своего судна» (ПМ, Море-7).

Или:

«Инф. 2: Ну, вообще сейчас эти суда очень надежные – ледоколы, вот, суда „Норильского никеля“, э… новые танкера, которые ходят сюда, вот, на Мыс Каменный, нефть возят. Они очень надежные, усиленного ледового класса, они сами идут как ледоколы, лед ломают, вот, и в общем-то…

Инт.: Ну да.

Инф. 2: …проблем не должно быть. Это может быть, там, кто-то случайно выпал за борт – бывает такое, но очень редко.

Инф. 1: Ну, два <нрзб> — в прошлом и позапрошлом году здесь было <нрзб>. В Енисее. С какого… с парохода упал человек за борт — так и не нашли. Так вот.

Инф. 2: Человек если без спасательного жилета… <…>

Инф. 2: …когда в холодную воду падаешь, то – как один мне, там, я курсантом был, а старпом говорит: „Вот так вот, упал за воду, хочешь крикнуть — тока «ххх», а не можешь, вот, все обжимает вот так вот, и…“ Не крикнешь. Если в течение трех-пяти минут не спасли – значит…

Инт.: Значит, не спасли.

Инф. 2: Значит, потом уже могут и не найти» (ПМ, Море-3).

Упоминания о холодных арктических водах внутри нарратива могут служить разным целям: иногда так обосновывается необходимость работы своей организации, иногда – риторически подчеркивается чрезвычайность происшествия, иногда – случай просто всплывает как воспоминание (как в последней цитате). Важен тот факт, что, будучи рассмотренными сквозь призму профессиональных нарративов, они оказываются четким маркером локальной идентичности.

Таким образом, развитие Арктики повлекло за собой институциональный рост спасательских организаций, при этом сотрудники соответствующих подразделений (Арктических центров МЧС, новых МСК/ПЦ и дополнительных пунктов базирования МЧС) воспринимают этот рост довольно скептически. Кроме того, представления о специфике Арктики как региона для спасания у сотрудников спасательских организаций существенно разнятся, и социальная граница здесь проходит по признаку не столько профессиональной, сколько локальной принадлежности.