Северные морские пути России

ОСОБЕННОСТИ ЭКСПЕРТНЫХ НАРРАТИВОВ СОТРУДНИКОВ СПАСАТЕЛЬСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Экспертные нарративы сотрудников МСК/ПЦ и МЧС отражают специфику формирования и деятельности каждой из них, так же как и в целом особенности профессиональных культур, к которым они принадлежат. Далее я остановлюсь на общих особенностях этих нарративов с тем, чтобы затем в каждом случае обозначить их отличия друг от друга. Несмотря на задачу спасения человеческих жизней на море, люди как объекты спасения занимают не очень много места в этих рассказах. Главный фокус этих нарративов – различные технические медиаторы спасения: транспорт, оборудование, экипировка, системы мониторинга судов. В МЧС интервью с сотрудниками на их территории часто переходило в экскурсию по зданию с демонстрацией имеющихся средств транспорта, оборудования и спецодежды с комментариями об их состоянии, удобстве в использовании и частоте применения. Рассказ о своей деятельности у них часто начинался с упоминания о наличии/отсутствии необходимых технических «расширений», если воспользоваться термином М. Маклюэна (Маклюэн, 2003), или оценки их состояния:

«Инф. 1: Ну как бы как вам сказать, чего мы здесь делаем? По сути мы здесь ничего не делаем. То есть ну как бы…

Инф. 2: Только начинается.

Инф. 1: Да, только начинается.

Инф. 2: Развиваться.

Инф. 1: То есть особого здесь обеспечения нету, ну ничего не предоставлено.

Инф. 2: Ни техники, никакого там материально-технического обеспечения у нас тоже нету.

Инф. 1: Мы так… на пожарных, что-то случается там, поиски. На пожар выезжали здесь ребята.

<…>

Инф. 2: Даже вот если по нашему комплексу, да, который в [городе] у нас там как бы…

Инт.: Да, да, мы видели, очень красивый у вас там.

Инф. 2: Вроде красиво все, да, но техника какая-то смешная, вот эти „Бураны“ четырехтактные.

Инт.: Мы видели. Вот здесь, да, такие же?

Инф. 2: Да. Не знаю, вот местный народ ходит, смеется как бы. Ну мы сами охотники и рыбаки тоже, там с [города] вот. Ну это не техника, это ерунда» (ПМ, Суша-1).

Или:

«Зона ответственности МЧС в территориальном море. Вот меня как бы вопрос, он в тупик ставит. У нас нет морских судов. У МЧС» (ПМ, Суша-5).

Наличие/отсутствие «средств» для морского спасения, т. е. рабочих судов, – это главное объяснение сотрудниками МЧС распределения ответственности как между МЧС и МСКЦ, так и внутри МЧС. Так, в одном из отделений, показывая мне карту зон ответственности, в ответ на мое удивление тем, что в их зону ответственности входит часть территории другого субъекта федерации, где есть собственное подразделение МЧС, сотрудник заметил: «территорию нам определили чисто из‐за того, что у нас есть суда» (ПМ: Суша–4).

Техноцентризм – характерная черта профессионального дискурса МЧС, проявляющаяся не только в интервью, но и, например, в мемуарах сотрудников (МЧС глазами сотрудников, 2005; МЧС глазами сотрудников, 2007а, 2007б). Демонстрация разнообразия и инновационности технических средств «на вооружении» – также важная часть публичной репрезентации МЧ341С. Техноцентризм пронизывает культуру спасателей и за рамками МЧС. Так, в одном из городов сотрудник городского управления, ответственного за материально-техническое обеспечение спасения, и его приятель-предприниматель в связи с тематикой проекта, касающейся исследования Севморпути, приняли меня за потенциально влиятельное лицо и убеждали помочь им выйти на нужных людей, которые согласились бы инвестировать в широкое внедрение инновационной технологической разработки – «установки», которая способна и пожары тушить, и справляться с обледенением корпуса судна, и обеспечивать водой и теплом населенные пункты, где, например, произошла авария на котельной. («Установка» была разработана в одном из НИИ при МЧС; отдельные ее экземпляры уже использовались в разных городах. Мои собеседники выступали за ее более широкое распространение.) Спасение в их техноутопическом рассказе сводилось к работе «установки», которая выглядела как магическое средство для решения бесконечного ряда спасательских задач, а люди – ответственные за внедрение чиновники, с их «менталитетом восьмидесятых годов» (ПМ, Суша-11), и сторонние неверующие вроде меня, – выступали препятствием для распространения «установки» по миру.

В МСКЦ технологический фокус прослеживался в рассказах о системах отслеживания морского трафика: объяснение их работы и функций, иногда с демонстрацией, было важной частью интервью – так же как и рассказы о буях, необходимом для спасания радиооборудовании судов и главенствующей роли ледокола в спасании во льдах, в особенности имеющего подходящую вертолетную площадку на борту.

«Один раз спасали судно небольшое „река–море“, была штормовая погода серьезная, и ветер заходил, и все пароходы, вот мимо острова <…> когда они шли с востока, и они в зависимости от этого укрывались за этим островом, а это „река–море“, так там принял решение идти, и вот он пошел, и его ударило по зубам, а он низкий пароход такой, низкой постройки, и так волна ударила, что выбило иллюминатор, стекла, поломало всю аппаратуру, покалечило старпома, электромеханика, судно обесточилось. И вот у них вот за счет того, что буй, аварийный буй, ну, подорвали его, он сработал, или смыло, я не помню, но, в общем, буй сработал, а вот холодина, и они двигатели завели, и мы послали этот самый ледокол, и полетел самолет, увидел их, и самолет навел на них ледокол» (ПМ, Море-1).

Для морских спасателей, как и для их коллег с суши, транспорт и его характеристики – важное средство структурирования пространства работы. Если в рассказах сотрудников МЧС факт наличия судна определял зону их действия в принципе, то для капитанов-координаторов МСКЦ время подлета вертолета определяло схему спасания и структурировало зоны в рамках подответственного им поисково-спасательного района.

«Инт.: Но вот так, в принципе, технические есть точки, куда судно может зайти еще до Петропавловска?

Инф.: Ну вот на юге у нас – это Северокурильск. Туда часто сдаем больных. Зимой особенно. Потому что все замерзает. И вот тут же и Озерная, и Октябрьский, где вот можно сдавать людей там. Там уже не сдашь. Катер не выйдет, потому что все замерзло. А Северокурильск – он круглогодичный. Там можно сдать, <нрзб>. Туда сдают людей. Если вертолетом не получается снять по погоде, допустим. Так, обычно, если вот они далеко, в Охотском море, мы просим их, чтобы они подошли поближе к Камчатке. Ну, чтоб дальность полета вертолета, соответственно, <нрзб>. Ну и тогда он забирает. С западного побережья, с Петропавловска вылетает и забирает там. Таких много случаев. Вот если ближе к Магадану – тогда у них Магадан, там тоже <нрзб>» (ПМ, Море).

Однако технологический уклон в рассказах сотрудников МСК/ПЦ и МЧС имеет разную природу. Если для МСК/ПЦ он – следствие сочетания исторической традиции спасания в большей степени судна, нежели отдельной человеческой жизни, и значения технологий связи в их повседневной работе, то в МЧС он, по всей видимости, продукт культуры технологических инноваций, которая в свою очередь обусловлена институциональным стремлением к росту, обнаруживавшим себя на ранних этапах в расширении сферы деятельности за счет институциональных поглощений.

Другой характерной чертой экспертных нарративов о спасении и спасании является характеристика и оценка поведения объекта спасения/спасания, которая тесно связана как с характером его (объекта) деятельности, так и с принятыми или непринятыми им мерами для того, чтобы быть «правильным спасаемым»342. Эта оценка отражает моральную позицию (stance) спасателей в отношении тех, кого они спасают. Наиболее частым объектом спасения у морских и сухопутных спасателей выступают рыбаки-любители: все сотрудники спасательных структур упоминали их, с богатым рядом эмоций, варьирующихся от недовольства и возмущения до смирения. Своей ролью «неправильного спасаемого» рыбаки обязаны отчасти своему виду деятельности – они представляют морской «частный сектор», по выражению одного из сотрудников региональной службы спасения: «Вот у нас ну, тоже наверняка знаете, да, очень много в тени, так скажем, рыбаки частные, это частный сектор очень сильно в море развит, вот. Периодически они попадают в какие-то неприятности, и, в принципе, потенциально фронт работ очень большой» (ПМ, Суша-10). Для сотрудников МСК/ПЦ, которые изначально были созданы для работы с происшествиями на судах торгового флота, спасание рыбаков-любителей создает большие трудности: система спасания, выстроенная для крупных судов, оказывается сложно применимой в ситуации бедствия маломерного флота. Специализированные суда-спасатели и другие ближайшие суда, видимые в системах отслеживания морского трафика, обычно не хотят связываться со спасанием таких потерпевших.

«Инф.: Ну то же самое рыбачки. Когда путина начинается вот. Сентябрь и… апрель-май. Толпа выходит в море на резиновых лодках! Мы арендуем катер. Если хочешь рыбалкой позаниматься. И выходим в море. Но катер большой! Как минимум метров восемь, четырнадцать, такой. Пластик там или металл. И когда мимо проплывает… Мы сначала не видели. „Мужики! Мужики!“. Мы такие: (втягивает воздух, изображая ужас и удивление). А там – ванна, а в ней два человека сидят. С мотором. „Дайте, – говорит, – зажигалку. А то мы забыли“. Я говорю: „Нормально“. А это… миль, ну, пять от берега. Притом это же… это ж Баренцуха. Там не знаешь, что через полчаса будет. Смелые люди. И вот мы по ним работаем <нрзб>.

Инт.: Эти тоже ваши? Клиенты.

Инф.: Конечно. Конечно. Ну вот… с этими клиентами очень серьезно дело обстоит. В каком плане? Спасатели не очень на них… Короче, объясню. И экспедиционный отряд, и морская спасательная служба должны окупить как-то свой выход в море. Если спасательная служба выходит там… ну, намоталась сетка на винт. Вот. У рыбачка там. Или мимо проходящего сухогруза. Буксир выходит. Берет его… на буксир. И ведет в порт. Они за это деньги получат. То есть то, что они людей спасли – это бесплатно. А то, что они притащили пароход в порт – это уже платно. А здесь… резиновая лодка (усмехается). Ну зацепили и положили… То есть здесь они не очень охотно. Идут на это. Но мы их все-таки просим настойчиво. Заставляем, скажем так» (ПМ, Море).

Или:

«Дело в том, что была уже осень такая поздняя, октябрь, наверно. Пароход шел большой в море. И подобрал лодку. Резиновую. На ней три, кажется, или пять человек. <нрзб> их вынесло с речки, утащило в море и там они долго плавали. Никто про них ничего не знал. Он просто шел случайно в море. Увидел, поднял. Подошел к О. <…>: „И забирайте. Ваших. А мне надо идти, грузиться“. <…> А забрать некому – навигацию закончили. Это даже до [замгубернатора] дошел. <…> По чрезвычайным ситуациям. Говорю: „[Иван Иванович], помогите нам. Может, вы надавите на МЧС как-то?“. <нрзб> Говорит: „Все у нас на берегу уже, навигация закончилась“. А эти говорят: „А нам уже нужно срочно – людей забирайте“. И нечем их снять вообще. Все рыбачки тоже уже на берегу. Навигация закрыта, уже прохладно. И закончилось тем, что… А судно даже было не [нашего региона]. А эти люди были [из нашего региона] – ну, браконьеры <нрзб>. И он сам… А на рейде стояло другое судно, уже [нашего региона], большое. Он к нему сам подошел, пришвартовался. Выгрузил этих пятерых. И ушел там по назначению. Эти там остались. Ну как-нибудь, наверно, думаю, слезли они <нрзб>. Ну, местные, договорятся между собой» (ПМ, Море-4).