Белый камень в глубине колодца

***

В нос упорно лезла какая-то шерсть, да еще и духами пахла. Володя чихнул, окончательно проснувшись, и встретился взглядом с ядовито-розовым зайцем. Лиловые глаза игрушки под прищуренными желтыми веками смотрели слегка обдолбанно и виновато, что не мешало зайцу ухмыляться во всю пасть, из которой торчали два по-детски белых зуба.

Дубровин схватил зайца за уши и, прицелившись, запустил в кресло. Затем пошарил по постели в поисках наручных часов и быстро нашел: кто-то заботливо положил их на тумбочку.

Значит, шесть тридцать утра. Было в диковинку проснуться самому, без будильника, после довольно-таки насыщенного вечера и такой же нескучной ночи. Голова до сих пор кружилась, в ушах шумело, но несильно, даже приятно.

Его случайная знакомая оказалась той еще штучкой, а по виду даже не скажешь. Может, внутри каждой серой мышки ждет своего часа рыжая кошка, а он просто не пробовал? Надо будет при случае проверить гипотезу.

Володя зевнул и лениво оглядел комнату. Типично женский вариант для съемной «однушки», с вышивками на стенах, толстыми книгами за стеклом и геранью на подоконнике. Мило, уютно и безукоризненно чисто. Привет из семидесятых, даже запах тот самый. Стены как из картона: отчетливо слышен шум воды в ванной.

От вчерашнего погрома — завалившись сюда посреди ночи радостно-влюбленными и не совсем трезвыми, они не стали включать свет и точно пороняли на пол половину безделушек — не осталось и следа. Во сколько же она встала? И как он не услышал?

Мятый костюм обнаружился на вешалке, на углу приоткрытой дверцы шкафа. Было заметно, что его пытались привести в товарный вид, даже галстук повязали (Володя впервые видел такой… необычный узел), но бестолку. Придется заехать домой и переодеться.

Ее платье висело на соседней дверце. Не совсем красное, но и не розовое. Кажется, такой цвет называют коралловым. Платье на широких бретелях, черные лакированные туфли с открытыми носами и нелепая пластмассовая заколка в волосах — не лучшее сочетание, но на Нине все это смотрелось не так жалко, как могло бы смотреться.

Дубровин вздохнул. Вместе с воспоминаниями о приятно проведенном вечере вернулись и проблемы, думать о которых хотелось меньше всего. Лучше насладиться последними остатками мирного и потому доброго утра, пускай классическое «доброе утро» в представлении Владимира Алексеевича выглядело несколько иначе.

Странно. Непривычно и странно просыпаться в чужой квартире, никуда не опаздывая.

Еще более странно, что из этой квартиры и от ее хозяйки не хочется поскорее сбежать…

«Да ну, глупость. Просто все нормальные люди из двух зол выбирают меньшее».

Володя неохотно откинул одеяло и сел. Вода в ванной перестала шуметь.

— Проснулся? Хорошо.

Первым в дверной проем пролез тюрбан из махрового полотенца и тут же развалился. Нина охнула и принялась сушить «иголочки» волос, и те топорщились еще забавнее.

Таня никогда так не делала, предпочитая лишний час проторчать в ванной наедине с орущим феном, но выйти с идеальной укладкой.

— В душ пойдешь?

— Ага. — Володя разглядывал домашнюю Нину, приоткрыв рот, и только теперь сообразил, что вчера в баре она накрасила только ресницы.

Она смутилась, порозовела еще сильнее.

— Что ты так смотришь?

— Любуюсь. — Получилось двусмысленно и неправда.

Она была совершенно не в его вкусе. В любой другой день и не в таком мрачном расположении духа Володя прошел бы мимо и не вспомнил бы о ней потом. Удивительно простое, если не сказать грубее — крестьянское лицо с чересчур широкими скулами и узким подбородком. Вздернутый, но совсем не гордый нос. Застенчиво-ласковые серые глаза с ресницами настолько белесыми, что хочется буркнуть: «Накрась их и не позорься». Множество мелких морщинок: на лбу, в уголках глаз и губ, — старят ее неимоверное, а в сочетании с пушистой массой светло-каштановых волос, как он помнил по вчерашнего вечеру, смотрятся совсем уж нелепо. Да, навеселе она казалась симпатичнее. Да еще эта дурацкая привычка по-заячьи вздергивать верхнюю губу, когда задумалась или ждет чего-то! Вот как сейчас…

— Завтракать будешь? — тихо спросила Нина.

— А что на завтрак?

— Могу сделать сырники. Или оладьи. Гренки. Яичница, омлет. Выбирай.

— Давай что побыстрее, — решил Володя, — и полотенце, если можно. У тебя в ванной коврик есть?

— Есть, резиновый. Полотенца в шкафу, левый длинный ящик. Выбирай любое.

Нина в последний раз промокнула волосы и аккуратно развесила свое полотенце на спинке стула.

— Неоткрытые зубные щетки в шкафчике в ванной. Кажется, справа. Одноразовые бритвы там же, две штуки, — отчиталась она. — Пользуйся, если надо.

— Две штуки в одни руки… Что, часто знакомишься в баре? — Володя открыл тот самый левый длинный ящик. — Я думал, ты не из таких.

— Мама приучила держать дома «запаску», мало ли. А бритвы… Недавно брат в гости приезжал, кое-какие вещи и соленья из дома привез, чтобы родители не переживали. Щетина жесткая, может по две-три таких бритвы за раз извести. Я для него покупала.

— Так ты не местная? — удивленно хмыкнул Володя. — Говор вроде есть. Извини, уже одиннадцать лет тут живу, а все никак не могу привыкнуть.

— Я из области, — не обиделась Нина. — Сюда приехала на заработки. Больше шансов найти работу. Хотя тебе, наверное, такие проблемы незнакомы.

— У всех свои проблемы. Ладно, я в душ. — Дубровин ласково потрепал ее по плечу, поцеловал в макушку. Голова Нины едва доставала ему до подбородка. — Не скучай.

К возвращению Володи Нина дожаривала последнюю партию оладий. Достала из холодильника вазочку с вареньем, нетронутую упаковку печенья галет, зачем-то нарезала хлеб. Похоже, поскребла по всем сусекам. На плите закипал выскобленный до белизны чайник.

А Дубровин стоял и пялился на аляповатую клеенку с фруктами, не успевшую выгореть на солнце, но кое-где уже случайно задетую ножом. Как и все вокруг, клеенка была вылизана до блеска.

— Тебе чай или кофе? — не оборачиваясь, поинтересовалась Нина.

Володя без энтузиазма покрутил в руках кофейную банку. Таня в таких выращивала кактусы.

— Я растворимый не люблю, так что чаю, но покрепче.

— Хорошо.

По-прежнему не прося помощи, она выложила оладьи на тарелку и выключила чайник. Заварку насыпала поочередно из четырех разных отделений шкатулки, расписанной под хохлому. Такого вкусного чая Володе еще никто не наливал.

— Бери еще, не стесняйся.

— Угу. Шпашибо.

Подперев рукой щеку, Нина смотрела, как он ест. Ненавязчиво, но с какой-то затаенной гордостью — то ли за свои кулинарные таланты, то ли за него, что так красиво ест.

Володя не помнил, когда последний раз вот так завтракал: не на работе, не в одиночку, а дома, в кругу… семьи. Их расписания вечно не совпадали, как назло. Если жене вдруг не нужно было к первому уроку, он будил ее, лишь бы позавтракать вместе. Таня безропотно пила чай в Володиной компании, на вопросы отвечала односложно, своих не задавала, и теплых разговоров, которые, как смутно чувствовал Дубровин, должны вестись за семейным столом, не получалось. И хотя тот же Олег с удовольствием завтракал с папой, болтал о всякой ерунде, лишь бы съесть поменьше каши и не сидеть с закрытым ртом, единым целым они все равно не были. Да и были вообще когда-нибудь?

— У тебя есть дети? — задумчиво спросила Нина.

— Сын.

— Сколько ему?

— Десять. Я рано женился, — зачем-то добавил Володя.

— По залету?

— По любви, — отрезал он. — А ты не замужем.

— В активном поиске. — Она безмятежно пожала плечами. — Пока не встретила того единственного, но не теряю надежды. Опережая твой вопрос, мне тридцать четыре.

— Веришь во всю эту чепуху про принцев на белых конях? — усмехнулся Дубровин, стирая бумажной салфеткой жир с пальцев. На салфетке отпечаталось пятно, похожее на клоуна.

Нина нахмурила брови неправильной формы, заправила за ухо прядь волос, обнажив мочку с безвкусной серьгой в форме солнца. Вчера на безымянном пальце у нее красовалось кольцо из того же комплекта. Крашеная железяка.

Володя, сам того не желая, подмечал такие вещи. На память знал производителей духов, которыми пользовалась Таня, одежду какой фирмы она предпочитала остальным, какие украшения любила носить, а толку?

— Нужно же человеку во что-то верить, — спокойно ответила Нина. — Я верю, что каждый должен быть на своем месте: на своей работе, в своей квартире, со своим человеком. А иначе зачем? Чужая работа, как и чужой человек, счастья не принесут, они ведь уже чьи-то. Иногда, чтобы понять это, приходится сменить не один десяток мест и перезнакомиться не с одной сотней людей. Мне повезло: работу я нашла, квартиру — рассматриваю варианты. Дело за человеком.

Когда они прощались, и Володя, прижимая облезлой ложкой для обуви задники туфель, машинально пообещал, что позвонит, Нина впервые за время их короткого знакомства скептически фыркнула.

— Не позвонишь. Спорим на что угодно.

— А в чем проблема?

— Такие принцы, как ты, не звонят таким, как я. Только по делу. И не приходят просто потому, что соскучились. Только если им некуда больше податься.

«Цену себе набивает», — подумал Володя и сказал упрямо:

— Диктуй номер. Я позвоню в четверг.