Белый камень в глубине колодца

Катя за голову схватилась.

— Ты что, так ему и сказала?! Прямым текстом?

— А смысл мне врать? Чтобы потом хуже было? Типа сюрприз?

— Со-о-онь, ну ты и дура. Прости, конечно…

— Ясно, — ухмыльнулась Софья. — Спасибо, кэп.

— Да что тебе ясно?! Ты построила башенку, а взрывчатки под нее заложила на целый дворец, каменный причем. Вот и рвануло.

Катя вскочила со стула, схватила заранее приготовленную стопку тарелок и принялась накладывать овсянку, ухитряясь делать это с фармацевтической точностью.

— …А теперь сидишь и ждешь, пока кто-то за тебя возьмет лопатку и начнет все строить заново. С тем же успехом можно дожидаться ишачьей пасхи.

— Или завтрака в этом доме. Доброе утро, — сказал Рязанский, пропуская детей в кухню.

Алиса тут же забралась к матери на колени, и Соня поцеловала ее в макушку.

— Доброе-то оно доброе, но подслушивать нехорошо.

— Мы не подслушивали, мы только что пришли, — вступился за папу Юра, мужественно перемешивая ложкой свою порцию каши, видимо, в надежде отыскать на дне тарелки что-нибудь съедобное. — Мам, а почему Соня ду?.. э-э… Почему ты так про нее сказала?

Софья, сколько бы ни злилась на Катерину, не могла не оценить уровень воспитания.

Вчера, когда малышня под присмотром взрослых играла в управляемые машинки, Юрка нечаянно вместо своего пульта схватил Алисин, а за такое в узких кругах по головке не гладят. Алиска, недолго думая, решила выгрызть игрушку самым действенным способом: буквальным. Кусалась же девочка как маленькая пиранья. Чего Юрке стоило не зареветь от боли, знала только Соня и, пожалуй, Паша. Его, правда, кусали всего один раз: в неравной борьбе за последнюю черничную суфлешку.

Разнять не успели — Алиса сама отскочила, забилась в угол. Все замерли, не зная, как поступить. Мальчик оглянулся не на отца — на мать, потом посмотрел на испуганную не меньше него Алису и, стискивая челюсти, чтобы не заплакать в голос, тихо сказал: «Ты дура, да? Я с тобой больше играть не буду».

Катя не дала вмешаться ни Соне, ни Косте. Молча взяла сына за руку и отвела в ванную, чтобы осмотреть укус и умыться. Они не возвращались долго, а когда все-таки вернулись, Юрка подошел к Алисе, которая вместе с отвоеванным пультом пряталась у мамы на коленях, и прошептал: «Прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду».

Алиса ничего не ответила, но серьезно кивнула и, помедлив, протянула ему игрушку. Она уже знала от Сони, что кусаться нельзя. А Юра, даже увлеченный игрой, все равно потом украдкой оглядывался и проверял, на месте ли родители…

— Потому что я дура, — сказала Софья, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я ду-ра-ра.

Она обнимала дочку, терпеливо дожидалась, пока все позавтракают, хотя самой кусок в горло не лез. «Родители» меж тем усиленно переглядывались, передавая им одним понятные сигналы. В конце концов, дети убежали с Катериной на улицу, а Софья, как робот, принялась загружать грязные тарелки в посудомойку.

— Пап, мне в город надо, — предупредила она, не оборачиваясь. — Надеюсь, что ненадолго. За Алиской посмотрите, хорошо? Я ей сама скажу. Надо только Шурику позвонить…

— Можешь удалять этот номер. Александр уволился.

— Когда?

— Вчера.

— Это из-за меня.

— Я догадался, — заверил Рязанский. — Если нужен будет водитель, перенаймешь Федора. Он в курсе и на пенсию пока не собирается. Идеальный вариант.

Соня вздохнула, до боли сжав в пальцах керамику. Когда понимаешь, какая ты на самом деле мерзость, весь мир не считает за труд подписаться под этим.

— Думаешь, уместно будет позвонить и извиниться?

— Нет, но решать тебе.

— Па, мне самой от себя противно, а ты говоришь: «Решай»…

— Оставь эту хрень в покое. — Костя забрал у дочери очередную вилку и закрыл машину. — А ту виновато-сентиментальную хрень выбрось из головы. Вы оба сделали глупость, но парню, к счастью, хватило благородства уйти по-английски и не дышать в спину. А твоя задача сейчас — не наляпать новых глупостей. И расставить приоритеты.

Соня невесело хохотнула. Верить в Юркино «Мы не подслушивали, мы только что пришли» стало чуть сложнее, но все равно верилось.

— Тебе ведь тоже надо в город, — вспомнила она, уткнувшись в Костино плечо. — Блин…

— Уже не надо. Есть маза, что Алиса с Катериной не останется.

— Па-ап…

— Сонька, не лохмати бабушку и не зли дедушку! Езжай уже. Как приедешь — отзвонись.

Звонок застал Софью на въезде в город. Неизвестная женщина, представившись соседкой снизу Елизаветой Петровной Мкртчун, орала в трубку и клялась, что Суворова ее заливает. Грозилась вызвать сантехников, пиротехников и прочую нечисть.

Следивший за дорогой Федор понятия не имел, почему его еще совсем недавно понурая пассажирка, пообещав кому-то неизвестному приехать и разобраться, теперь хохочет в кулак и поминает тихим добрым словом путану Ангелину.