Змеиное гнездо

Осада

Протестующие свистят, скандируют, шумят. Джессап смотрит на сестру. Ей страшно. Он берет ее за подбородок, улыбается. Смелее, малышка. Она пытается улыбнуться в ответ.

У ворот ждет шеф Харрис. Он передает бумаги Эрлу, который едва бросает на них взгляд и театрально комкает, роняет на землю.

– Это частная территория. Вам здесь не рады.

Операторы теснятся ближе, репортеры суют микрофоны.

– У нас есть полномочия…

Эрл его обрывает. По лицу шефа Харриса видно: он не привык к тому, чтобы его перебивали.

– Здесь – нет. Убирайтесь с моей земли.

Джессап видит, что теперь Джюэл держит отца за руку, что она наполовину спряталась за ним, и ему становится не по себе. По его прикидкам, у ворот кишат двадцать полицейских офицеров разных департаментов, еще пара стоит на другой стороне дороги, на краю фермерского поля за протестующими. У всех копов – табельное, но как минимум восьмеро снарядились, как солдаты в Афганистане, держат винтовки М16, переданные армией. Джессап догадывается, что это копы из грузовика SWAT. В воздухе так и носится мачизм. Еще ничего не случилось, а уже катастрофа. Слишком много людей, слишком много злости.

Он хочет, чтобы Джюэл ушла. Ей здесь делать нечего. Жалеет, что не оставили ее дома, в своей постели, за любимой книжкой, в тепле и уюте под одеялом. Жалеет, что сам не дома или где-нибудь еще с Диан. Где угодно. Бочком подходит к матери.

– Забери отсюда Джюэл, – говорит он. – И сама уходи. Уходите обе. – Она начинает возражать, но не успевает он сказать маме что-то еще, как его за руку хватает Брэндон Роджерс.

– Пошли, – бросает он, притягивая к пикапу справа. Велит трем мужчинам спрыгнуть, потом говорит Джессапу залезать, следует за ним. Там только он и Джессап. Сцена.

Заметив Джессапа, шеф Харрис тут же показывает на него пальцем.

– Ты, парень. Подчинись ордеру. Отдай пикап, сынок, а то мы тебя арестуем.

– Он тебе не сын, – кричит кто-то. Джессап не сразу осознаёт, что это Дэвид Джон. Он не привык к тому, чтобы отчим повышал голос. Но, несмотря на возглас, Дэвид Джон выглядит нервным, мама и Джюэл стоят у него за спиной. Почему мама не уходит с Джюэл? Девочка же явно в ужасе.

– Шеф Харрис, вы должны понять, что это частная собственность, – Брэндон перекрикивает толпу, сам сплошь улыбка. Протестующие притихли, наблюдают, но копы явно на грани. Брэндону все равно: он играет на камеры, и Джессап видит, что репортеры в восторге. Хорошая картинка для телевидения. Вспоминает осаду Банди[74], Уэйко, Руби-Ридж[75], Шарлотсвилл[76], как события могут выйти из-под контроля, думает, что в каком-то смысле Брэндон прав: в этот момент он станет звездой, превратится в лицо движения. Он срежиссировал все, вплоть до сцены в виде пикапа, подогнанного к воротам, чтобы предоставить свободный обзор для камер. Здесь все работает на имидж Брэндона Роджерса.

И, возможно, это в Брэндоне больше всего и беспокоит: Джессап не знает, во что Брэндон на самом деле верит. Джессап может поклясться, что любит футбол, Иисуса, и да, Диан, может поклясться, что сделает все, чтобы защитить семью, но не знает, верит ли Брэндон во что угодно, кроме себя.

– Это земля церкви, и вы не можете просто ввалиться и делать что хотите. Мы устали от того, что правительство считает себя вправе помыкать законопослушными гражданами, – говорит Брэндон. – Вот почему я призываю к демонстрации в пешеходном квартале Кортаки, завтра вечером в семь. К демонстрации за права белых. Шеф Харрис, вам и вашим фашистским тактикам здесь не рады, и мы со всем уважением просим убрать оружие и вернуться домой, пока никто не пострадал.

К чести шефа Харриса, он сохраняет спокойствие.

– У нас есть основания полагать, что произошло преступление, и есть ордер, дающий разрешение обыскать собственность на предмет конкретного пикапа. Дело не в церкви, мистер Роджерс. Дело в верховенстве закона. А что до оружия… Думаю, вам лучше приказать своим людям сложить свое.

– О, – говорит Эрл, – это вряд ли. Мы на частной территории. Вторая поправка касается всех.